20 января. По «Известиям…» в Берлине бастует 500.000 рабочих, в Рейнской области всеобщая забастовка, и вообще по всей стране революционное движение развивается. В Берлине образовался тоже совет р. и с. д. и выдвинул требование всеобщего демократического мира, всеобщего избирательного права, освобождения арестованных рабочих и их вождей и реорганизации распределения продуктов. Либкнехт освобожден от тюремного заключения.

Третий всероссийский съезд СРКД закрылся. Все декреты народных комиссаров он утвердил, а их самих признал не только временным, но — постоянным правительством. На закрытии опять был оркестр. «Интернационал» и «Марсельеза» повторялись многократно. Послесловие, конечно, сказал Ленин. По его словам, «Украина теперь верный друг Советской республики. Буржуазная рада свергнута, и на Украине власть перешла к Советам… Казаческая трудовая масса энергично борется с Калединым. В Финляндии началось освобождение трудящегося класса. Буржуазная белая гвардия выступила против рабочих, но финляндская буржуазия уже навсегда погибла… И мы видим, что мировая социалистическая республика растет. Недалеко ее торжество, когда победа трудящихся будет достигнута и социалистический переворот произойдет во всех странах. Буржуазия будет свергнута навсегда.»

Немцы сделали налет на аэропланах на Париж, и при этом убито 36 чел. и ранено 190 чел.

Итальянцы на плоскогорьи Ассиаго повели наступление, и как будто — успешно.

Патриарх «Московский и всея России» Тихон обратился «ко всем чадам православной Церкви российской» с посланием, начинающимся текстом из Апостола (Гал. 1,4): «Да избавит нас Господь от настоящего века лукавого». В нем он запрещает творящим «кровавые расправы» приступать к Тайнам Христовым, анафемствует их, если они по рождению своему принадлежат к Церкви православной, а «верных чад православной Церкви Христовой» заклинает не вступать с ними в какое-либо общение. В послании говорится, что обряды крещения, брачные «открыто объявляются ненужными, излишними. Святые храмы подвергаются разрушению, ограблению и кощунственному оскорблению. Обители святые (Александро-Невская и Почаевская) захватываются безбожными властелинами тьмы века сего и объявляются каким-то якобы народным достоянием.» Послание заканчивается призывом всем встать в защиту оскорбляемой и угнетаемой ныне Церкви и «если нужно будет, и пострадать за дело Христово».

То, что творят сейчас солдаты, при всей своей малоразвитости будто бы сознательно уразумевшие безнравственность войн и ненужность религий, — не явилось бы в таком всесокрушающем масштабе, если бы Милюков и К° были подальновиднее. Я уже говорил на этих страницах, что кадетская воинственность, даже после свержения царя требовавшая от солдат, чтобы они завоевали России Константинополь, приведет к отвращению масс от кадетской платформы, но не отметил, что кадеты все время свысока посматривали на русскую религию. Для них «попы», монастыри и все сопричастное с ними было ненужным, вредным, безнравственным и разоряющим народ. Теперь они спохватились уже, поняв, какую огромную силу они подточили, или «срыли», как это было пред войной в отношении крепостей, «срытых» в русской Польше по совету Вильгельма. Как бы пригодились теперь кадетам приверженцы церкви, но их (считая и себя в числе таковых), к глубокому прискорбию, осталось так мало. За последнее 15-летие было как-то стыдно рассказывать, что я, мол, хожу в церковь, говею, крещусь на церковь, люблю церковное пение и т. д., «черносотенником» считали за это. А вот все эти дни и в «Русск. ведом.» и в «Утре России» и в других «буржуазных» газетах уже запестрели статьи, что церковные деятели могли бы и должны вступить в защиту разрушаемой жизни, против анархии, против безверия и проч. Выходит, «что имеем — не храним, потерявши — плачем».

«Новая жизнь» по поводу работ 3-го съезда Советов говорит, что члены съезда не пытались иметь свое собственное суждение, не проявляли признаков инициативы и просто ставили свои штемпеля на готовых решениях, принятых за кулисами небольшой группой петербургских лидеров, а мандаты членов Совета составлялись по указке этой группы. Значит, на съезде не было и оппозиции. Где же плоды «всеобщего избирательного закона»? А Максим Горький там же говорит: «Г.г. народные комиссары совершенно не понимают того факта, что, когда они возглашают лозунги «социальной» революции, — духовно и физически измученный народ переводит эти лозунги на свой язык несколькими краткими словами: «Громи, грабь, разрушай…»

И разрушает редкие гнезда сельскохозяйственной культуры в России, разрушает города Персии, ее виноградники, фруктовые сады, даже оросительную систему, разрушают все и всюду. А когда народные комиссары слишком красноречиво и панически кричат о необходимости борьбы с «буржуем», темная масса понимает это как прямой призыв к убийствам, что она доказала.»

23 января. Вчера был с одним приятелем в ресторане средней руки. Пришлось познакомиться вот с какими ценами: тарелка ухи из судака — 3 р. 25 к., огурец соленый — 60 к. штука, кусок говяжьего студня (0,5 порции) — 3 р. 25 к. и полбутылки спирта, разведенного на ²/₃ водой, — 25 р.

Арестован бывший военный министр Верховский.

† При занятии Александро-Невской лавры убит протоиерей Скипетров. Все эти печальные церковные события возбудили в петроградской массе народа религиозный подъем. В Лавре красногвардейцы чуть-чуть не были растерзаны громадной толпой, сбежавшейся к Лавре по набатному звону. В воскресенье 21 января был организован из всех петроградских церквей крестный ход в Лавру. Газеты насчитывают участников чуть не полмиллиона. Однако такая «оппозиция» ныне царствующему классу нисколько их не напугала. Сегодня напечатан декрет Совета Народных Ком. об отделении Церкви от государства. «Каждый гражданин может исповедовать любую религию или не исповедовать никакой… Никто не может, ссылаясь на свои религиозные воззрения, уклоняться от исполнения своих гражданских обязанностей… Преподавание религиозных вероучений во всех учебных заведениях не допускается… Никакие церковные и религиозные общества не имеют права обладать собственностью, прав юридического лица они не имеют. Все имущество их объявляется народным достоянием.»

25 января. По российским деревням рассылаются особые агитаторы, которые должны упрашивать, чтобы рабочие и крестьяне записывались в «красную армию» (таковая учреждается взамен старой, существовавшей по принципу всеобщей воинской повинности. Теперь армия будет только «добровольческая» с жалованием солдату 50 р. в месяц и с полным содержанием его и его семьи за счет казны). Так вот, этим агитаторам Ленин говорил напутственную речь, в которой между прочим сообщил, что на 1918 г. доходы государственные будут равняться 8 млрд., а расходы 28 млрд. Чтобы «вытащить эту государственную телегу, которую царская власть погрузила в болото», по мнению Ленина, надо вести внутреннюю войну, т. е. большевики теперь открыто благословляются «грабить награбленное».

Закрыта газета «Утро России» (газета Рябушинского), а на ж.д. московских вокзалах воспрещена продажа всяких других газет, кроме социал-демократических. Веду «умную» переписку с приятелем своим П. А. Олениным и вот сегодня, между прочим, написал ему: «Не пора ли все эти контроли, карточки, продовольственные, хлопковые, водные и иные комитеты и всякие «центропыли», «центрохамы», «центронадувалы» отменить, закрыть, распустить. Целые века жаловались на засилье бюрократизма, а сами того не замечаем, что сейчас этот аппарат удвоен, если не утроен. И столько народных денег он пожирает! Теперь о чем все, от «Смольного» до «Домостроя», мечтают наипервейше: чтобы все были сыты. И так оно будет быстро, чудесно и легко, если «распределению производства» дать полную свободу, т. е. возродить конкуренцию, а она, как известно вам, ученым людям, — «рычаг народного благосостояния». От конкуренции вылетали в трубу купцы, капиталисты то есть, а жизнь была дешевле. Конечно, не мне, заурядному мозгляку, развивать такую великую мысль, но она должна теперь сверлить мозги мудрецов нашего времени. Вообще, надо искать спасения не в прописях, не в хрестоматиях, не в катехизисах, а в простой человеческой сметке. Чем проще мысль, тем она, вероятно, благотворнее. Иглы у ежа, хвост у петуха, Смирновская № 40, соловьиное майское пение, платье Покэна, Самолетский «Добрыня Никитич» — вещи, безусловно, приятные, но ведь они от конкуренции, а не от карточек, а карточки не от недостатка производств, а от перепроизводства комитетов.»