— Да, очень уважаю, — кивнул я, — только интересные и качественные. Агату Кристи, например, или Найо Марш. Что-то типа того.

— Тогда все в порядке, — усмехнулся мой попутчик. — Посмотрите эту книжку. Только что прочитал, выкидывать жалко, а в ближайшем будущем она мне уж точно не понадобится. Читаете вы, я заметил, быстро, и в таком темпе Агаты надолго вам не хватит.

Он передал немного помятую книгу в яркой мягкой обложке. Я поблагодарил, положил предмет дарения в кармашек рюкзака-чемодана и направился к выходу. Хорошо, что не надо возвращать: не люблю брать книги на время, да и свои давать не имею желания. Когда даю почитать кому-то любимую книгу, возникает мерзкое ощущение, будто доверил забирать из детского сада ребенка бабушке, очарованной Альцгеймером.

Сама мысль, поехать в какое-нибудь удаленное тихое местечко для отдыха, родилась неожиданно, но вполне закономерно.

Мир вдруг начал выглядеть в моих глазах каким-то маленьким, серым, грязным, пакостным и усталым, это навевало нехорошие подозрения и вызывало тревожные думы. Напрягала неспокойная обстановка, как в самом мире, так и в отдельной стране. Активизировались террористы, разваливались атомные станции, рушились государственные режимы, чиновники всех рангов погрязли в коррупции и воровстве, поэтому захотелось свежести ощущений, праздника, утренней прохлады, живого пения птиц за окном и вообще — разнообразия. Напрягали пустые разговоры о либерализме, правах человека, гуманистических ценностях, политкорректности и прочей ерунде. Почему-то мало кто говорит вслух, что «гуманистические ценности» это роскошь, доступная только богатым и благополучным странам, пока у государства нет значительных задач, требующих срочных и эффективных решений. Лишь в условиях благополучия можно позволить себе быть гуманным, да и то лишь до тех пор, пока всякие проблемы не возникнут снова.

Короче — остро понадобилось увидеть еще один кусочек этого мира. Желательно нестандартный и неожиданный кусочек, лишенный социальной или какой другой напряженности.

Впрочем, к самому решению меня грубо подтолкнули, но об этом чуть позже.

Мир с возрастом вообще делается меньше, вот что думаю. Давным-давно, когда был ребенком, то большую часть времени пропадал на улице. Тогда время текло медленнее, компьютеры были большими, программы маленькими, Интернета не существовало вообще, а книги приходилось доставать, поэтому я обитал за домом, в чужих дворах, на каких-то пустырях и в ближайшем лесу. Буквально жил там, в зарослях бурьяна, в кустах, под деревьями. Знал, какие растения, в случае чего, можно съесть, а какие ни за что не надо; какими можно остановить кровь, а какими вызвать рвоту; куда можно пойти, чтобы там незаметно пописать, не привлекая чужого внимания; какой жук красиво летает, если его запускать в полутемной комнате, а от какого насекомого нужно убегать со всех ног, потому что если ужалит, то трындец. Часто открывал для себя новые места, потаенные тропы и неизведанные пути, и это было замечательно: вот он — огромный и удивительный мир! Став старше, тоже почти все время проводил во дворе и окружающем пространстве. Осваивал свой город, ближайшие его районы и улицы. Меня завораживали уже не растения и жуки, а дворы, дома, заводы и стройки. Некоторые из них были просто поразительны и заполнены какой-то своеобразной городской магией. Ну и люди, конечно. Они казались такими яркими, интересными, открытыми, пламенными. При этом всегда знал, к кому из приятелей можно обратиться в случае беды, а к кому лучше не подходить на пушечный выстрел, потому что дома у него пьяный отец и парализованный дедушка.

Потом все это ушло, но зато наступила работа. Мир вдруг начал сереть и сжиматься до кусочков: мой дом, моя работа и мои друзья. В какой-то день вдруг стало заметно, что весь двор зарос травой и бурьяном, а я настойчиво продолжаю идти по асфальтированной дорожке. Идти нехожеными тропами казалось невозможным, а сама мысль перелезть через забор или отлить в гаражах приводила в ужас, не говоря уж о возможности пройти сквозь эти гаражи и сократить дорогу. Друзья совсем отдалились — переженились, озаботились трудностями, ушли в себя. Вот тогда-то я и понял, что со мной происходит нечто неправильное и очень гнусное. Совсем потом мир еще более сократился, до квартиры, супермаркета, моего автомобиля да трех компьютеров: двух стационарных и одного ноутбука. Главное, чтоб с широкополосным и безлимитным интернетом.

Но пансионат! Несмотря ни на что такое, сам бы никогда туда не поехал.

Помог случай.

Иногда случается так, что какое-то событие выпадает неожиданно и не совсем вовремя. Собственно, так оно и происходит обычно. Но, чаще всего, мы сами и провоцируем отдельные происшествия, а потом еще долго расхлёбываем их затянувшиеся последствия.

Крутился я одно время в одной забавной интернетовской тусовке — изучал современный молодежный сленг. Довольно скоро сделался там вполне своим и даже временами начал исполнять роль кого-то вроде отца-исповедника. Для чего все это было надо? Я что, кому-то чем-то был обязан в той компании? Должен был перед кем-то оправдываться? Отчитываться или давать объяснения? Вероятно, все-таки, должен, поскольку, общаясь с кругом знакомых, совершенно того не желая, втянул некоторых из них в свои собственные дела, имеющие отношения только ко мне и еще к одному человеку, и ни к кому больше в этом мире. Хотя, оправдания и объяснения как-то не очень вяжутся с ролью отца-исповедника.

Но тут произошла неприятность.

Неприятность, собственно — для меня одного, других если и задело, то слегка рикошетом. Виноват был, как часто случается в подобные моменты, я один.

Была у меня такая знакомая. Даже больше чем знакомая. Импонировал ее жесткий характер, временами удивительным образом сочетавшийся с необычной нежностью и сексуальностью, любовь к технике у нее совмещалась с любовью к нарядам, в общем, парадоксов была масса. Но когда я предложил упорядочить наши отношения и съехаться, то получил резкий отказ. Далеко не все женщины, уже побывшие немного замужем, стремятся повторить подобный опыт. Мои попытки как-то наладить диалог отвергались и только усугубляли ситуацию. Я расстроился, обиделся, и мы расстались. После этого у меня написалось несколько историй про ведьму (в хорошем понимании этого слова), где имя, черты характера и некоторые другие моменты были аккуратно срисованы с моей бывшей подруги. Тексты эти расползлись по Интернету, по друзьям-знакомым, затем вышли в виде книг и в результате достигли прототипа. Естественно, она узнала себя, и устроила скандал. Посыпались обвинения, что вытаскиваю на свет то, что должно быть достоянием двух людей, и использую личные отношения в своих неблаговидных целях. Потом она узнала меня на Интернет-дневниках — я имел неосторожность сообщить в открытом доступе номер своей аськи и некоторые факты личной жизни, — в результате история получила новое развитие. Моя знакомая создала специальный дневник для того, чтобы наблюдать за мной, писать комментарии и посылать оконные сообщения. А сам дневник оформила так, чтобы у меня не осталось и тени сомнений, кому он в действительности принадлежит. После чего, некоторые мои френды женского пола получили сообщения, с призывом не связываться со мной, а в их постах возникли комментарии на эту тему. Хорошо, что я тоже тогда был в онлайне и почти сразу адекватно отреагировал. После предоставленных мною объяснений и убедительных доводов, возникший конфликт был вроде как улажен. По моей просьбе она удалила свои ядовитые комментарии из постов моих друзей. Мы выяснили для себя, как надеюсь окончательно, что можно, а что недопустимо, и снова разбежались — у каждого давно своя жизнь. Я даже пытался посмотреть на эту проблему философски и изнутри. Плохая оказалась идея.

Но я многое понял для себя, кое-что вынес, и потом стало легче жить. В результате наше знакомство выродилось в редкое интернет-общение с нерегулярными письмами, спорадическими (часто безответными) поздравлениями с новыми годами, днями рождений и главным гендерным праздником — восьмым марта. Лично мы уже не встречались.