Чуть правее окошечка оказался столик с потрепанной амбарной книгой для записей и привязанной шнурком шариковой ручкой. Пришлось заполнять соответствующие графы: фамилию, дату, время прихода и нарисовать свою закорючку в графе «подпись».

— Будете уходить, пропуск сдайте, — пояснил обитатель бюро пропусков, возвращая паспорт вместе с карточкой, напоминающей обыкновенный магнитный ключ, какой выдают в гостиницах. — Проследуйте вон через ту дверь.

— А дальше что? — растерянно спросил я.

— Первый раз? Перейдете через улицу и войдете в их проходную.

И в самом деле — чуть в стороне оказалась ещё одна дверь наружу. Я «проследовал» через неё на улицу, на ту самую, что перпендикулярно отходила от набережной канала. При этом ощущение абсолютного идиотизма не покидало меня. Куда идти? В какую «их проходную»?

Улица оказалась той же самой, но никакого скверика на той стороне не обнаружилось. Зато сразу за улочкой высился старый красивый, но сильно траченный жизнью пятиэтажный дом, с неоготическими элементами в архитектурных украшениях. Освальд Шпенглер в своем «Закате Европы» писал, что культура, умирая, превращается в цивилизацию. Ещё надо бы добавить, что цивилизация, при подходящих условиях, после своей смерти перерождается в стиль. Вот пример такого посмертного перерождения в стиле «псевдоготика» высился прямо передо мной.

Где были мои глаза?

Как вообще было возможно пройти мимо?

Чувствуя легкое головокружение и ощущение неустойчивости, я направился к крепкой двустворчатой двери под стрельчатой аркой. Рядом, к стене красного кирпича, крепилась серая металлическая табличка с государственным двуглавым орлом по центру и рельефными буквами:

государственный комитет российской федерации по высшему образованию

НОВОЛАДОЖСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ВТОРОЙ КОРПУС

Факультет этнистики и антроповедения

— Это вы мне звонили? — спросила молодая спортивного вида женщина, чем-то похожая на принцессу Диану. Судя по голосу, это и была Яана Юхановна Тайвере.

— А? — вздрогнул я. — Извините, не обратил внимания, как вы подошли. Добрый день.

— Добрый. Любуетесь нашими красотами? — усмехнулась моя собеседница. — Это всё временно. Помещение это, и вообще…

— А что? — удивленно возразил я, — по-моему здание вполне солидное. Очень красивое и вместительное. Необычное такое, загадочное.

— Оно ненадежно, долго не простоит. Вы проходите, не на улице же разговаривать.

Мы вошли. Никакой «их проходной» не было. Сразу за дверью находился обычный турникет с автоматической вертушкой и считывателем магнитных карт. Зато интерьеры здания навевали мысли о давно прошедших временах. Высоченные стены, бронзовые светильники на потолке, чугунные перила, лестницы со стертыми белыми мраморными ступенями и колечки для ковровых дорожек.

— Мы сейчас уже закончили переговоры с городской администрацией, чтобы исторические здания фанерного завода Штудера, как представляющие большую культурно-архитектурную и историческую ценность, были переданы нашему Университету. Вы, наверное, видели его, когда шли. Там, впереди, за забором. Впритык примыкает к этому ужасному бизнес-центру. Ну и вот, дело недавно сдвинулось с мертвой точки, и принципиальное решение уже принято. Надеюсь, к осени начнем. Там же ещё ремонт надо сделать, обновить коммуникации… Извините, отвлеклась. Итак, я вас внимательно слушаю.

Тем временем мы поднялись на третий этаж, прошли по коридору, свернули пару раз и, наконец, зашли в какую-то неприметную дверь. Внутри комнаты стояли стеллажи почти до самого потолка, наполненные книгами, архивными папками и какими-то ящиками. Огромный письменный стол с работающим на нем компьютером располагался слева от окна. Около двери высилась складная садовая стремянка из алюминия, видимо позволявшая, при правильном использовании, достигать самых верхних полок. За простым прямоугольным окном виднелся скучный и унылый внутренний двор.

— А что с этим зданием? — удивился я. — По-моему для университета самое то. Или нет?

— Нет. Так вы говорите, что виделись с Виленом? — Яана Юхановна перевела разговор в нужное ей направление. — Кстати, он был моим научным руководителем.

— Да, виделся. Он мне целую лекцию про сельскую нежить прочитал. А в случае городской, рекомендовал обращаться к вам.

— Странно. Не похоже на него. Визитку мою вам передал. Видимо вы здорово выручили его с этим компьютером, раз он так расщедрился.

— Может быть. Я бы не рискнул вас беспокоить, Яана Юхановна, но у меня…

— Давайте просто Яна. Так удобнее. Мы же с вами на вид ровесники, и разговор у нас неофициальный.

— Спасибо, — буркнул я. Такая нарочитая приватность в первый момент несколько смущала.

— Извините, перебила. Ну и..?

— Ну и у меня сейчас необычная такая ситуация. С одной стороны, вроде как ничего странного не происходит. А с другой — сплошь какая-то бытовая мистика…

И я, довольно подробно, хотя может быть и несколько сумбурно, рассказал о своих прежних контактах с разной нежитью, поведал про девушку-сфинкса и ещё всякие странности недавних времён, о которых боялся даже вспоминать сам.

— Кажется, я начинаю понимать, — с задумчивым видом сказала Яна. — Интересно. В силу каких-то причин, возможно врожденных, возможно благоприобретенных, вы можете встречать разных непостижимых существ. Так бывает. Они только выглядят как люди, поскольку здесь и сейчас им это почему-либо надо. Или вообще никак не выглядят, если не надо. Но это ещё ничего не значит и ни о чем не говорит. У них свой мир, только местами и не всегда пересекающийся с нашим. Вот моменты таких пересечений мы, да и то не все и не всегда, можем наблюдать. Видеть их мир и отдельных его представителей. Или не можем, это уж как получится. А вообще-то вам необходима практика — специальный тренинг, а то попадете в беду.

— В беду? Что за тренинг? — нервно осведомился я.

— Специальный комплекс упражнений.

— Чтобы увидеть этот их мир? — всё приставал я. Упоминание некоей беды, в которую могу попасть, мне совсем не понравилось. — Для этого применяют какое-то сложное оборудование?

— Да, вообще-то. Но есть иной путь. Более простой и естественный, но и более опасный. Без всякого оборудования. Тут помогают различные практики и особые вещества. Я думаю, что вы и сами прекрасно обо всем догадались.

— Вещества? — с ударением спросил я.

— Не пугайтесь, — засмеялась Яна. — А то, как только скажу «вещества», сразу начинают впадать в панику, думать наркотиках и страшных психоделиках. Вспоминать про Госнаркоконтроль. Вы так можете решить, что мы тут и своих студентов пичкаем какой-нибудь наркотой. В нашем случае имеет место совершенно противоположное. Ещё сибирские шаманы понимали, что делать и умели правильно поступать в нужных случаях. В древности вообще много чего умели и знали. Зато после распространения индустриальных городов возник хаос. А раз природа не терпит пустоты ни в каких своих проявлениях, в городах появилась своя нежить, порождение технократической цивилизации. Кстати, то, что раньше, со знанием дела и великим искусством, применялось лишь сведущими людьми, потом попало к профанам и превратилось в наркоту.

— Да, но…

— Минуточку, давайте сначала разберемся с терминологией. Согласно классическому определению наркотик — это химический агент, вызывающий ступор, куму или нечувствительность. Зачастую в медицине и юриспруденции термин употребляют не вполне корректно, в «расширенном» понимании. Так часто обозначают все нелегальные психоактивные средства, ранее не обозначавшиеся этим словом. Вне зависимости от их действия и фармакологии. В список попали продукты конопли, псилоцибиновые грибы и прочие психоделики. Кстати классические галлюциногены не вызывают физической зависимости: случаев ломки после прекращения приёма не зафиксировано. Но психологическую зависимость они вызвать вполне могут, почему бы и нет. А насчет тренинга, то если вы не против, мы можем начать прямо сейчас.