— Есть немного, — смущенно признался я. — Не по себе как-то.

— Ну, да, ты же ещё не привык… Тогда пойдем погуляем? Посидим где-нибудь в городе, заодно и поговорим.

— Отличная идея. А ты пока расскажи мне суть дела. Хотя бы в общих чертах.

Мы вышли из Яниного дома, проходными дворами выбрались на какую-то линию, прошли по ней и вдруг оказались на Среднем проспекте Васильевского. Пошел снег, ветер усилился. Вспомнилась угроза синоптиков, что помимо похолодания, атлантический циклон принесет в Северную Столицу шторм и осадки. Мы двинулись по проспекту.

— Когда просят рассказать обо всём в общих чертах или в двух словах, — начала Яна, — то я несколько теряюсь. Это не расскажешь, надо прочувствовать, много чего изучить, и ещё более многому научиться. Главное, умение правильно открывать глаза и активировать те области мозга, что отвечают за познавательный процесс. Развить способность к восприятию истинного мира. Тут разница как между прогулкой по двору и черно-белой фотографией этого двора. Когда я просто иду по улице, то вижу привычный для всех мир вещей. Едут машины, идут люди, стоят дома. Но если всмотреться правильно, если верно открыть глаза, то можно увидеть дома исчезнувшие. Даже потрогать их, зайти в них, находиться там. Это уже другой мир, но надо знать средства, чтобы вернуться, а то можно застрять в этом чужом мире и стать его частью. Можно увидеть, как дома строились, как потом жили, как умирали и стояли в руинах. И люди. В них бьются сердца, по сосудам течет кровь, а в их мозгах живут мысли. В машинах горит бензин, по проводам идут разные сигналы. А если посмотреть ещё глубже? По тротуару движутся тысячи людей, тех, кто ходил раньше, и тех, кто ещё упадет на эту землю. Мимо идет красивая девушка, я вижу её то ребенком, то старухой, то скелетом. А вот машина — новенькая Тойота только что из салона. И вдруг — авария. Надуваются бесполезные подушки безопасности, рваные куски плоти разлетаются по смятому внутреннему пространству автомобиля. Мгновенная боль и смерть. Стоп! Это когда? Завтра? Через год? Через десять лет? Смотреть можно ещё шире. Ещё глубже. Кругом линии, пути вероятных событий, на которые, как бусины, нанизываются сами эти события. Любое рождение, любая смерть, даже любая мысль в голове бомжа у помойки. У каждого события есть причина, беспричинных действий не бывает в нашем макромире. Наконец глаза открыты до предела. Можно увидеть мир причин. А можно стать ещё одной причиной этого мира. Вот где-то так. Так и голая девушка, что ты на улице видел. Она, скорее всего, спала и видела себя идущей по этой улице. Или медитировала и устроила себе такое «астральное» путешествие в реальность. А как только ты до неё дотронулся, она так удивилась, что сразу же очнулась где-то далеко.

Тем временем погода окончательно испортилась. Стало совсем холодно, ветер усиливался. Резкие холодные порывы бросали в лицо заряды колючего снега, воздух буквально бил по ушам и казалось, что ещё чуть-чуть, и свалит с ног. Видимость упала практически до нуля.

— Давай пересидим там, где можно поговорить, — предложил я, — а то сдует и унесет нафиг.

— Где? До метро далеко. Может, ко мне вернемся?

Я замотал головой. Опять слушать Плаксу совершенно не хотелось.

— Тогда зайдем куда-нибудь? Тут есть такая приятная кафешка, но до неё ещё дойти надо. Или в Музей современного искусства? — Продолжала генерировать разные идеи Яна, временами бросая на меня косые взгляды.

Борясь с порывами обезумевшего ветра, мы вдруг оказались около массивного, помпезного серого здания с колоннами, фасадом выходящего прямо на тротуар проспекта. Типичный классицизм начала двадцатого века. Тяжелый, темно-серый цоколь, сложенный из крупных блоков серой породы со скальной поверхностью, солидные дубовые двери в количестве трех штук, полукруглые окна над каждой из них и… выпуклое цветное изображение ордена Ленина по центру. Справа и слева от средней двери одинаковые черные таблички казенного вида. Из-за густо летящего прямо в лицо снега разобрать содержание табличек не представлялось возможным, даже если бы мне тогда это пришло в голову.

— Может быть сюда?

— Там же по пропускам небось, — усомнился я.

— Ну и что? Тебе не всё равно? Сделаем вид, что пропуск заказываем и ждем, пока к нам кто-нибудь выйдет. А тем временем погреемся. Глядишь, и шторм прекратится.

— Давай, — легко согласился я. Всё лучше, чем плаксивые демоны в чужой квартире.

Мы поднялись по ступенькам к дверям и вошли внутрь. Бело-голубой вестибюль подавлял своим величием, обилием широких лестниц и тяжелых архитектурных излишеств. Прямо на стене висел длинный плакат-растяжка:

Приветствуем участников

VI Международной научно-практической конференции!

— Вы на конференцию? — спросил придурковатый с виду охранник около турникета.

— Да, конечно, — брякнул я. — Нам куда?

— Ещё не регистрировались? Тогда запишитесь у девушки, и она вам всё объяснит.

Тут спутница начала дергать меня за рукав и чего-то шептать, но было уже поздно — мы прошли турникет и приблизились к регистраторше. Молодая, слегка веснушчатая светленькая девушка за столиком мило улыбалась. Два таких же стола справа пустовали — около них стояли свободные синие стулья, а на поверхности лежали бумаги и какие-то мелкие предметы. Компании солидного вида людей кучковались по вестибюлю и увлеченно что-то оживленно обсуждали. Кто-то кого-то фотографировал.

— Здравствуйте! — обратилась к нам девушка за столом. — Найдите себя и запишитесь. А потом получите ваши бейджики.

В ответ мы тоже поздоровались. Сам не зная почему, будто под гипнозом, я начал разглядывать листы со списками. О чем я тогда думал? Да ни о чем, вообще-то. Я рассчитывал, что сначала не найду себя в списке участников, потом будут что-то долго выяснять и доказывать, ещё потом ничего не выясню и окажется, что нас тут не ждали и не знают. Но к этому моменту уже согреемся, и можно будет спокойно уйти. Глядишь, и метель закончится.

— Вы знаете, у нас произошли небольшие изменения, — слегка извиняющимся тоном продолжала девушка-регистратор. — Всё будет проходить в Большом зале Ученого совета, а прочие мероприятия — в Малом конференц-зале. Знаете, как пройти? Идите по стрелочкам, не ошибетесь. Ваши паспорта, пожалуйста.

Яна не сделала никаких движений, зато я, как автомат, достал из кармана свой паспорт и уже протянул регистраторше. Но взять из моих рук документ она не успела. В этот миг откуда-то справа послышался усиленный гулкостью вестибюля звук падения чего-то мягкого, но тяжелого. Затем последовал женский крик и мужские возгласы. Я невольно посмотрел в том направлении: прямо на каменном полу широко раскинув руки, лежал толстый, хорошо одетый господин с белым шарфом и в черном кашемировом пальто. Лица лежавшего видно не было — загораживал кто-то из стоящих. Женский крик повторился. Регистраторша сорвалась с места и бросилась в том направлении. Скоро народ обступил лежавшего со всех сторон так плотно, что почти совсем скрыл его из нашего вида.

— Слушай, пойдём-ка отсюда, — потащила меня за рукав спутница. — Что-то готовится, и боюсь, как бы мы…

Тут я вдруг заметил, что давешний охранник смотрит не туда, куда сбежались все, а прямо на нас. Причем смотрит неожиданно внимательным и нехорошим взглядом.

— Лучше на конференцию, — возразил я. — Смотри, как вахтёр на нас вылупился. Только в раздевалку сначала.

В гардеробе у нас приняли куртки, а бабулька, работавшая там, явно сожалела, что она сейчас вот тут и не может покинуть свой трудовой пост, а вон там, чуть в стороне, происходят какие-то важные и крайне интересные события. Содержимое карманов мы переложили во вместительную Янину сумочку. Вместо курток нам выдали два номерка без всякого упоминания учреждения. Номер и всё. Интересно, что же это всё-таки за контора?