— Это с другими. Со мной он последнее время был малоразговорчив, слова не вытянешь. Придет, завалится на диван с книжкой и лежит бревном. Или у телека.

— А тебя, правда, отстранили от того дела?

— Правда. Как раз в тот день, когда мы…

— Почему? По-моему ты превосходно справлялась, и дело было почти закрыто, ты сама говорила, что готовится к передаче в другое ведомство.

— Все правильно. Но поскольку свидетелем проходил мой муж, я уже не могла вести дело, и закрывать его должен был другой следователь.

— А кому передали, случайно не тому дядечке, что с тобой в одной комнате работает?

— Нет, другому. Михал Юрьич, он специализируется на дальнобойщиках.

— Как это? Чего на них специализироваться?

— Ну, как чего. Там все очень даже сложно, у них такое бывает, сам черт не разберет. Классный специалист нужен, хорошо знающий специфику и характер работы.

— Но повестку ты мне успела приготовить?

— Успела. Я хотела тебя увидеть, чтобы попрощаться. А получилось вот как.

— Ты совсем у меня загрустила, хочешь — анекдот расскажу?

— Нет, но расскажи, если он смешной.

— Логично. Так вот, у полковника КГБ спрашивают, кем занимается его организация. «Хм, мы занимаемся людьми, которые недовольны Советской властью», — отвечает кэгэбешник. — «А разве есть такие, которые довольны?» — Есть, но ими занимается ОБХСС!

— Не смешно, это похоже на мою работу. Старый анекдот. Расскажи еще.

— Вот еще. Мужик, пьяный в доску, приходит домой в три часа ночи, а там его встречает жена со скалкой: — Ты знаешь, сколько сейчас времени? — Нет. — Тогда вот тебе один час (бьет его по башке скалкой), вот тебе два часа (опять бьет), и вот тебе три часа (снова бьет)! А теперь пошел спать, скотина! Мужик, почесав репу, говорит: — Хорошо еще, что меня не угораздило прийти в полночь! Опять не смешно?

— Ничего смешного. Это уже про тебя.

— Больше сейчас не помню. Скажи тогда, а почему ты выбрала именно меня? Я старше тебя почти на тринадцать лет, я не был боксером и вообще не занимался спортом, если не считать велосипеда. Я не пою под гитару, не зарабатывая крутые бабки, почему? Чего ты во мне нашла?

— Не знаю. С тобой интересно. Можно поговорить, и вообще…

— Что касается вообще, то это спорный вопрос.

— Ладно, я скажу, но один раз и никогда не будем больше об этом. Я хочу быть с тобой, когда мне этого хочется. Кода захочу — хочу быть одна. Я не хочу каждый раз ждать мужа с работы и держать теплый ужин. Не хочу выслушивать его ворчание и всякие придирки, не хочу обслуживать его, как кухарка… Я хочу свободы и хочу быть сама себе хозяйкой. Я хочу приходить в свою квартиру, зная, что могу завалиться с книжкой на диван, или включить ящик с сериалом, или залезть в ванну, или позвать любовника. И при этом никто, ты понял, никто не будет ко мне приставать и чего-то от меня ждать. Я хочу оставлять свою работу за порогом, и возвращаться к ней, только сев за свой служебный стол. Я не хочу стирать грязные носки и мыть грязную посуду. Если мне надоест быть с тобой, я так и скажу, и знаю, что ты сразу уйдешь, и не будешь скулить, как щенок под дверью. Я хочу владеть ситуацией, и владеть своей личной жизнью.

— А что ты хочешь сейчас?

— Сначала я хотела, чтобы ты меня трахнул. Но ты все испортил этими дурацкими разговорами. Я не хотела говорить о работе, не хотела говорить про Женьку с его придурью, не хотела еще раз вспоминать то унижение, через которое мне пришлось пройти. Когда у меня отобрали законченное дело, это было глупо, обидно и несправедливо, и я тоже не хотела об этом вспоминать. Наконец я сказала то, что не должна была говорить — потеряла над собой контроль. У меня пропало все настроение.

— Это виноват я?

— Да виноват ты, поэтому я хочу, чтобы ты сейчас ушел.

— Совсем? — удивился Алекс.

— Нет, только сейчас.

— А как же идея о частном расследовании?

— В любом случае об этом мне надо подумать, проанализировать материал, а думать я должна одна. С тобой это не очень то хорошо получается. Если ты сам мне понадобишься, или мне понадобиться твоя информация, я с тобой свяжусь. А теперь уходи.

— Все-таки тебе удалось. Сейчас, уже ухожу.

— Чего удалось? — спросила Валентина.

— Мне теперь ничего уже не хочется. Пока.

Алекс быстро оделся и сразу же ушел.

Очевидно, что кто-то из них лгал. Или Валентина или Евгений. Или оба сразу. Алексу, по понятным причинам, хотелось, чтобы врал только Евгений. Но лгать без особой на то причины у Женьки привычки не было. Насколько Алекс его знал, Евгений не любил проблем, которые можно как бы и не иметь вовсе. А дополнительная ложь всегда потом создает и добавочные проблемы. Единственная польза от такой лжи — это возможность набить Алексу морду, сохранив при этом лицо. Но такой каламбур мало что объяснял. Из-за столь ничтожной цели, Евгений не стал был врать так резко. К тому же он не мог не знать, что истина довольно быстро выплывет наружу. Правда, в тот момент, он был не совсем трезв, но не в той степени, чтобы совсем утерять контроль над своими действиями и словами. Или он думал, что Алекс будет молчать, и не признается Валентине, что ее бывший муж врезал ему по морде? Опять же, Алекс не знал, как в действительности Евгений расценивает свой разрыв с женой. Возможно, он еще питает какие-то надежды и не заинтересован в продолжении романа своего приятеля и своей бывшей супруги. Не исключена была и самая банальная ревность.

Валентина же, как юрист, прекрасно должна понимать, что любое несоответствие или несовпадение может выявить правду. И правда эта покажет, что она — лгунья. В этом случае, Алекс никогда не сможет по-прежнему относиться к ней. И она это знает. Но с другой стороны, он понятия не имел, насколько серьезно она ценит их отношения. Возможно, что ей совершенно наплевать на то, что он о ней думает, и как к относится. При последней встрече она дала ясно понять, что ее интерес к Алексу достаточно ограничен и сугубо практичен. В таком случае, ее поведение весьма просто объяснить — это желание очернить бывшего мужа, на которого она явно была зла, в глазах своего любовника. Как профессионал, она всегда могла выстроить логически безупречную версию. К тому же никто из них не говорил, что любит своего партнера по сексу. Они просто трахались и все. Валентине вовсе не хотелось, чтобы Алекс переезжал к ней, уходил от жены, разводился или делал что-то аналогичное. Ее, как он понял, интересовал именно временный, приходящий мужик.

Алекс от жены уходить и не собирался. А Ольга явно о чем-то догадывалась. Не имея, видимо, никаких конкретных фактов, она только одним своим женским чутьем могла почувствовать, что муж изменился, с ним что-то не так, и явно происходит нечто нехорошее. Алекса же грызла совесть. Постоянно. Чувство предательства по отношению к жене, которую он искренне любил. Ноющее, как зубная боль, это чувство, последнее время никогда не оставляло его, разъедало душу и сжигало все изнутри.

Со своей женой, Алекс познакомился очень давно, когда ни о каких компьютерах и тем более компьютерных сетях никто из обычных людей даже и не думал. Это был 1983 год. В ходу тогда были разные советские ЭВМ, большие, небольшие, всякие. Встречались даже почти персональные. Но все эти «дрова» являлись большой редкостью, часто ломались и баснословно дорого стоили.

В ту пору у Алекса была совсем другая работа, но в том же Институте. Неожиданно его профессиональная деятельность потребовала проявления и обработки специальной фотографической пленки, с последующим расчетом данных, на этой пленке зафиксированных. Подобная работа нуждалась в особой квалификации, и в его Институте никем не могла быть выполнена. Тут требовалась специальная лаборатория, особые методики и обученный персонал. Решение принимать надо было срочно, а небольшой объем материалов, делал нецелесообразным организацию таких работ в стенах Института. Поэтому администрация просто заключила договор с другим институтом, где необходимая база уже имелась и была хорошо отлажена. Институт этот, располагался рядом с метро Калужская, прямо за огромным корпусом Института Космоса. Там была в наличии оснащенная всем необходимым отличная фотолаборатория, где работали весьма умелые сотрудники. Первоначально Алекс пришел со своей проблемой к начальнику технического отдела, объяснил ситуацию, и спросил, как ему теперь быть. Начальник, чем-то похожий на профессора Плейшнера из «17-ти мгновений», только глянул на него поверх очков, кивнул, быстро все объяснил, и велел зайти к «девочкам».