В ЭИРАНе, правда, и тех и других тоже хватало, но это было неизбежное зло. Академия наук неуклонно старела. Молодые талантливые специалисты уезжали за рубеж, оставались старики и немногие молодые сотрудники. И среди оставшихся неизбежно рос процент жертв болезни Альцгеймера и людей странных, не вполне нормальных психически.

Что касается его клиентов из числа адекватных, то они быстро разобрались, что к чему, и потом обращались к нему крайне редко и только в исключительных обстоятельствах. В то же время, его излишняя резкость и раздражительность делала для него работу с оставшимся контингентом весьма утомительной, поэтому «частную практику» пришлось оставить. Уходить в коммерческую фирму он не желал категорически. Даже крупные, и казавшиеся надежными корпорации лопались, как надутые бумажные пакеты, а мелкие ему вообще не нравились. Царящая там диктатура хамства и всевластия начальства его коробила и бесила. Руководство таких фирм относилось к своим сотрудникам, как к мусору под ногами, никакие профессиональные качества в расчет не принимались, а трудовое законодательство вообще не имело там никакого значения. Тогда он решил, что свобода — дороже, а деньги можно стричь понемногу, если не требовать лишнего, и не заводить дорогостоящих увлечений.

Позвонил телефон. Судя по времени, это должна была быть жена. Она иногда звонила, чтобы уточнить, когда он придет, и надо ли ставить ужин.

Но он ошибся.

— Да! — резко сказал он в трубку по всегдашней своей привычке.

— Сань, привет! Это Леша Зайцев.

— Привет, как жизнь?

— Да ничего, живу помаленьку, а у тебя?

— Вот, работаю.

— Ты что, все с компьютерами возишься?

— Ну и что? Мне нравится. Сейчас вот одну хитрую проблемку решаю.

— И как, успешно?

— По-моему да. Обычно моей работой заказчики бывают довольны. Но пока не сделал говорить рано. Тут так быстро всё меняется, но я стараюсь не отставать.

— Да, надо же. Слушай тут такое дело. У одного очень хорошего человека диски испортились. Информация пропала. Важная. Восстановить можно?

— Ну, вообще-то я сейчас при деле. А это — серьезно?

— Очень серьезно.

— А твой хороший человек заплатить может? Мне надоела благотворительность. Ему мои услуги будут стоить средств.

— Я понимаю, что не даром.

— Минимум — полтинник зеленью. Если справлюсь. Если нет — то ничего. Технику привози сюда, системные блоки в собранном виде.

— Да, я так и сказал, — согласился Зайцев.

— Тогда давай. Постараюсь помочь.

— Спасибо. Ну, я еще позвоню, пока.

Дело в том, что у того, кого Зайцев назвал Саней, был принцип — деньги брать только за положительный результат. Нет результата — нет денег. Чего и говорить, нравственный, но очень невыгодный принцип. Однако он его всегда соблюдал. Положив трубку, он откинулся на спинку кресла, сложил вместе кисти рук, вывернул их ладонями наружу, вытянул вперед, поднял над собой и с хрустом потянулся. Да, если позвонил Зайцев, то дело — дрянь. Зайцев просто так не звонит. И платить не любит. Сколько раз ему помогал, а толку — чуть. Правда, Зайцев для него несколько раз перевозил на своей тачке разные крупные и хрупкие предметы, но это было несоизмеримо. А если эта проблема вообще не лечится? Провозишься задарма, время потеряешь, и все зря?

Пора было домой. Последнее время у него к концу дня стали уставать и болеть глаза, поэтому он уже не испытывал сожаления о том, что пора уходить. Раньше он мог сидеть у компьютера сутками. Интересно, что думают в Институте? Наверное, считают, что он «несчастлив в личной жизни», а это было совсем не так. Жена его вполне устраивала, он даже не изменял ей. Практически все его сексуальные запросы и фантазии удовлетворялись женой и не требовали внешней помощи. К тому же, ему было просто лень прилагать дополнительные усилия, чтобы искать удовольствий на стороне. Он, что называется, был счастлив в законном браке. Он терпеть не мог такое пошлое старомодное и затасканное выражение, но факт оставался фактом — его жена успешно выполняла функции любовницы уже восемь лет. В свои тридцать она выглядела моложе, а ему вообще казалась лучше и красивей чем раньше. Правда, он давно задавался вопросом, как часто она испытывает оргазм? И бывает ли такое у нее вообще, потому, как внешне ничего особенного не проявлялось. Но, будучи по своей натуре эгоистом, он не сильно беспокоился по данному поводу. Теперь оставалось только проверить электронную почту. Он всегда просматривал корреспонденцию в начале рабочего дня и перед уходом. Часто такая проверка вносило коррективы или совсем меняло его планы. Кроме обычного набора, в списке поступивших новых писем, оказалось нечто необычное. Письмо имело незнакомый обратный адрес и пометку — «особо важно». Судя по времени отправки, оно было послано буквально пару минут назад:

Адрес отправителя явно липовый. Ни обращения, ни подписи. Чушь какая-то. Что за шутки? «Прекрати работу по данному проекту»! Чего, собственно, имеется ввиду? Он сейчас работал над двумя проблемами. Во-первых, кто-то перегружал институтскую сеть посторонней информацией, постоянно забивая информационный канал так, что остальным пользователям оставалось 10–15 процентов от возможных ресурсов. Выявление этого недобросовестного юзера отнимало массу времени, тот очень хитро маскировался, вовремя исчезал, и использовал разные хакерские приемчики. Для удобства он присвоил этому пользователю идентификатор — harmful_user (вредный юзер), сокращенно — hа_user — Хаузер, или, «для удобства», Хузер.

Во-вторых, он сейчас делал web-страничку для лаборатории Тератогенеза. Вносил очередные добавления, усовершенствования и поправки в институтский web-сайт, частью которого и являлась упомянутая страничка. Ничем другим он пока не занимался. Другие дела и проекты были давно сделаны, и ничего стоящего внимания там не значилось. «Наверно это реакция Хузера, я его все-таки зацепил, — подумал он со злорадством — вот поймаю, отрежу от Интернета к чертовой матери, пусть потом хоть директору, хоть Папе Римскому жалуется. По инструкции я просто обязан его отключить!». Эту инструкцию, естественно, он тоже писал для себя сам, но после утверждения и надлежащего оформления, это уже был подзаконный акт, обязательный для исполнения — «Правила пользования внутриинститутской компьютерной сетью».

Был еще один проект, давно начатый и не вполне законченный, но крепко забытый. Проект был сложный, интересный, но не суливший никаких дивидендов. При создании этой программы он использовал некоторые принципы искусственного интеллекта, а также сетевые технологии обмена данными. Он называл его Проект — Октопус, из-за некоторого сходства поведения программы с поведением осьминога. Он занимался им из чистого интереса и для собственного удовольствия, но, столкнувшись, как ему казалось, с непреодолимыми трудностями, не знал поначалу, как их обойти, все реже и реже возвращался к этой работе, а потом и вовсе забросил. И напрочь про все забыл.

Звали его Александр, а близкие и друзья — Алекс.

— Да, да, входите, открыто! — в кабинетик Алекса кто-то настойчиво стучал. — Ну кто там? — Он встал со своего вертящегося стула, который тут же откатился в сторону на своих роликах, и с недовольным видом открыл дверь. — А, это ты, привет!

— Привет, помоги втащить.

За дверью стоял Лёха с двумя сумками: одна клетчатая, в стиле «челнок», а вторая — обычная, черная, похожая на портфель, только с лямкой через плечо. Было еще «утро» — два часа дня.

— Ага, давай… вот сюда… так. Ну, что тут у тебя?