– А вот и она!

Льяна и Дарджо с интересом посмотрели на господина. Тот развернул на коленях свиток и пояснил:

– Это подробная карта Латоса, составленная в прошлом веке. Она поможет нам в путешествии.

– Вряд ли, – возразила Льяна. – Разве только на ней указаны все звериные тропы и логова хищников, которые нам следует обходить стороной… Единственное, в чём она может помочь, так это верно придерживаться избранного пути… Позвольте, господин?..

Льяна взяла карту, внимательно рассмотрела, а затем разложила на земле, повернувшись лицом на север. Ткнув пальцем в некую точку на карте, сказала:

– Мы, примерно, здесь. Значит, если будем идти вот так, то придём прямо к Торесу. Но в лесу не бывает прямых путей, нам придётся петлять, обходить препятствия или убегать от хищников. Поэтому, 150 кемов, указанные на карте, увеличатся до двухсот – и это в лучшем случае. Если будем спешить, то на дорогу уйдёт четыре-пять дней.

– А тебе не кажется, что намеченный тобой путь лежит слишком близко к Торесской дороге? – спросил Дарджо.

– Да, это так, если смотреть на карту. На самом деле до неё будет пять-десять кемов. В любом случае, мы можем взять чуть правее и пойти вот так. Это добавит нам день пути и даст чувство безопасности.

– Твой путь выглядит хорошо на карте, а как ты будешь ориентироваться на местности?

– Просто, – Льяна отыскала на земле длинную ровную палочку и положила её на карту, соединив воображаемую точку, где находились они, и город Торес. Затем продолжила воображаемую линию за пределы карты и указала на расщепленное молнией дерево.

– Торес вон в той стороне в ста пятидесяти кемах отсюда.

– Уверена? – не унимался Дарджо.

– Я сужу по карте. Здесь указан север, и я положила карту по стрелке. Значит, здесь запад, тут восток, здесь юг, а вот тут Торес. Когда мы убегали, я шла на север, по времени и скорости движения, я, примерно, рассчитала пройденное нами расстояние, поэтому знаю, где мы находимся. Если бы у меня были инструменты, какими пользуются моряки, мои расчёты были бы точнее.

Дарджо смотрел на девушку, открыв от удивления рот, а в глазах принца светилось изумление. Когда Льяна умолкла, он сказал:

– С каждой минутой ты преподносишь всё больше сюрпризов, Лианна. Сегодня ты открыла нам столько тайн, что я не знаю, что и думать… Ты превосходный проводник, ты отличный воин, ты грамотный следопыт… Какие тайны ты скрываешь ещё, Лианна?

– Больше никаких, господин.

– Может, вскоре окажется, что ты похищенная дочь вритландского короля?

– О нет, мой отец, в самом деле, охотник, – улыбнулась Льяна. – Хотя я не отказалась бы стать принцессой, хоть на время.

Дарджо хитро усмехнулся и негромко произнёс:

– Это просто… Нужно лишь выйти замуж за принца.

Льяна не обратила на слова старого слуги никакого внимания, посчитав их шуткой, а принц покосился на старика, но замечания не сделал.

– Скажи, Лианна, – обратился он к девушке, – кто научил тебя драться, как мужчина, и владеть мечом, как воин?

– Отец. На Вритландии это называется раторрской борьбой и ею владеют многие простолюдины, для защиты от нападения пиратов и бродяг-ассветов.

– В картах тебя тоже научил разбираться отец?

– Нет, один знакомый капитан-корсар… Он был мне, как старший брат, научил многим полезным вещам, в том числе и фехтованию… – девушка умолкла, погрузившись в воспоминания. Альдрик не стал уточнять, кто такой этот капитан-корсар, и где девушка с ним познакомилась, и тоже умолк, погрузившись в собственные мысли. Дарджо, не привыкший перегружать ум ненужными думами, пододвинул к огню «постели» и лёг спать, мудро решив, что утро вечера умнее, и завтра всё разрешится само.

– 10 –

Путешествие через Дебри – так жители Латоса называли внутреннюю, покрытую девственными лесами часть острова, заняло у беглецов шесть дней, т.к. они двигались не спеша, стараясь придерживаться наиболее безлюдных и диких мест, куда не забредали даже охотники. Льяна возглавляла маленький отряд, и мужчины безропотно ей подчинялись. Вооружившись картой, девушка сама прокладывала маршрут, и никто не оспаривал её решений. Она же снабжала свежим мясом, ловко стреляя из арбалета мелких зверей и птиц. Предупреждала об опасности, опытным взглядом вовремя замечая засаду или свежие следы хищника, и уводя отряд подальше от рискованных мест.

Хотя путешествие получилось трудным и утомительным, но принц не роптал, деля с товарищами тяжести походной жизни. Наравне со слугами, он собирал хворост, строил укрытие от надвигающейся грозы, спал на твёрдой земле и ел плохо прожаренное мясо; дежурил ночью, если возникала необходимость. Ранее замкнутый и отчуждённый, погружённый в свои мысли и науку, он стал более общительным, открытым. Лицо, прежде бледное от долгого сидения в комнате, приобрело здоровый цвет.

Во дворце принц как бы не замечал распускающуюся красоту служанки, а сейчас Льяна часто ловила на себе его задумчивый взгляд. Да и она начала испытывать к господину необычный интерес. Совместно переживаемые трудности сблизили их больше, чем предыдущие годы общения. А может, долго подавляемая неудовлетворённая страсть. Во дворце девушка не смогла соблазнить господина по трём причинам: первая заключалась в природной сдержанности и благородстве Альдрика; вторая состояла в том, что у принца, как у любого вельможи или просто зажиточного человека, имелись наложницы; а третья – Альдрик, будучи старше Льяны на пятнадцать лет, относился к ней почти как к ребёнку, которого нужно, защищать, а не унижать.

Но теперь всё изменилось. В один миг рухнул искусственный мирок, которым он отгородился от реальности и болезненных воспоминаний. Всё стало совсем не таким, каким он привык считать до переворота. Глаза его открылись, и принц увидел, что младший брат не глупый и злобный мальчишка, каким он привык его считать, а расчетливый и коварный враг. Он по-новому взглянул на старого слугу Дарджо, и увидел, не уверенного сильного мужчину, каким помнил прежде, а преданного, но слабого старика. А его маленькая рабыня Лианна – тихая и покорная, послушная и незаметная – вдруг превратилась в умного, грамотного, знающего и незаменимого лидера, к тому же ещё и в красивую соблазнительную женщину. Её умелые руки с одинаковой лёгкостью собирали травы для душистого вечернего чая, ломали сучья для костра, натягивали тетиву арбалета и держали рукоятку меча. Они же ловко разделывали дичь, лечили раны, готовили ужин и разминали затёкшие мышцы после долгих трудных переходов. Хотя девушка сама, особенно вначале, сильно уставала, но она не подавала вида, не жаловалась на боль и усталость, никогда не теряла уверенность. Альдрик смотрел на рабыню и поражался, как он раньше не замечал этой необычной красоты и особенностей характера. До какой степени был слеп, что, находясь рядом с девушкой, видел только девочку-рабыню, способную лишь подать-принести-убрать?

Сейчас перед его взором находилась распустившаяся во всей зрелой красоте женщина, необычная, сильная, уверенная, а оттого ещё более волнующая и притягательная. Как всякого слабого человека, его невольно влекли к себе сильные личности, и поэтому теперь он следил за Льяной влюблённым взглядом, не решаясь, однако, сделать первый шаг. Возможно, они так и остались бы чуждыми друг другу, если бы не случай, сблизивший их навсегда.

Беглецы находились уже неподалеку от Тореса, где-то кемах в тридцати. Местность вокруг раскинулась гористая, покрытая хвойными лесами и колючими кустарниками, тормозившими и так нелёгкое путешествие. На пути часто встречались неожиданные препятствия в виде скал, расселин, крутых каменистых спусков или подъёмов. В этих местах водилось мало дичи и встречалось мало воды, и путешественники страдали от жажды. Потому, когда они повстречали шумный прозрачный ручей, небольшим водопадом спадающий со скалы, Льяна решила остановиться на привал, хотя до вечера оставалось ещё несколько часов. Берега ручья заросли пучками сочной травы, на которую с жадностью набросились изголодавшиеся лошади. Путешественники быстро разбили лагерь и разбрелись в поисках сучьев для костра. Льяна взяла арбалет и отправилась вдоль течения ручья, отыскивая место водопоя, чтобы устроить засаду и подстрелить на ужин дичь.