— Эй, Ула, — сказал вождь, роняя слюни. — Скажи там бабам, пусть мясо порежут на полоски и посушат.

Старый Тык торжественно разломил на части каравай и первым делом оделил детишек.

Наевшись впервые за многие годы до отвала, племя отправилось на водопой — к маленькой грязной луже, что была неподалёку. Самки обшарили опустевший мешок, усердно потрясли его, но со дна вывалился только какой-то мусор. Он залетел среди камней и там остался. Это были злаковые семена, о которых племя приматов, забредшее когда-то на эту бесплодную каменистую равнину, ничего не знало. Они не знали, сколько лет уже живут в этом враждебном мире, и какова была их прежняя жизнь. Они привыкли к нищенской скупости своего существования и полагали, что нет в природе ничего иного. Этот случайный эпизод внёс недолгое оживление в их маленькое общество, и племя на все лады обсуждало визит странного существа.

— Хороший нож был, — Гог с сожалением поделился с отцом. — Жажлоков сильно убивал.

Отец сидел на вершине камня, сложив на груди худые жилистые руки и закрыв глаза, словно величественно медитировал. На его плечах, как мантия, был накинут вещевой мешок.

— Мой лучше, — не открывая глаз, ответил он. — Тебя на свете ещё не было, когда я им убивал сквабаров.

Семена занесло в щели меж камнями, где скопилось немного земли. Ночной туман принесёт немного влаги, и семена однажды прорастут. Тогда — кто знает?! — возможно, у племени, живущего на бесплодной каменной равнине, будет хлеб.

Летающий конь снова нёсся по воздуху, а всадник с высоты разглядывал безлюдные равнины и старые горы. Если и было тут что живое, то тщательно скрывалось, как племя бесхвостых обезьян, короткая встреча с которыми подтвердила подозрение Лёна в том, что когда-то эти места были обитаемы. Металлическая дверная петля, ловко приспособленная под нож, правильные очертания на месте странной свалки — это были признаки давно ушедшей отсюда человеческой цивилизации. Эх, зря он отказался от обмена. Конечно, не дивоярский меч следовало им отдать, а что-нибудь из еды, ведь скатерть-самобранка всегда при нём. Но возвращаться не хотелось, к тому же Лён не знал, зачем вообще ему могла пригодиться эта обточенная дверная петля.

Он пересекал каменистую равнину, рассчитывая на той стороне обнаружить край аномальной зоны. Где-то здесь должна скрываться пещера, в которой спрятан Красный Кристалл, но Лён не стал о том расспрашивать обезьян — от этих едва ли что узнаешь. Вот если бы здесь были люди!

По широкому каньону, над которым проплывал Сияр, наверно, когда-то текла река. Теперь это был такой сушняк, что камни растрескались. Солнце клонилось к заходу, а день — к вечеру. Вымершая местность никак не кончалась, и впереди по курсу всё те же старые горы и ущелья, перемежаемые безжизненными равнинами. Впервые Лён встретился на Селембрис с такой безнадёжной скукой. Даже солнце здесь было тусклое и маленькое.

Останки длинной стены, сложенной из валунов и сильно порушенной, извивались вокруг возвышения, на котором ничего не было. Кто-то выстроил очень давно эти укрепления для защиты от опасности, но это их не спасло. Опустившись на землю, Лён рассматривал циклопическое сооружение. Это снизу стена казалась невысокой, а тут местами она достигала четырёх метров и, наверно, когда-то опоясывала стоящие на возвышении поселение. Судя по размерам городища, эта мера была отчаянной попыткой защитить себя, потому что обычно такие небольшие селения не огораживают такими мощными стенами. Наверно, они возводили этот бастион не один год, всякий раз достраивая и латая прорехи. Но, в конце концов, сдались перед неизбежностью. Силами небольшого гарнизона держать осаду очень трудно, а на возвышенности могло располагаться разве что несколько домов. Здесь была какая-то загадка.

Двигаясь вдоль стены, Лён заглядывал через порушенные места и гадал: что же могли видеть обитатели этой крепости в эти дыры? Кто был с той стороны? Ничего так и не обнаружив, он взлетел на своём коне и двинулся дальше. При полёте он не раз ещё обнаруживал внизу остатки прежних поселений. Где жители пытались дать отпор врагу и строили бастионы, а где просто оставались разрушенные каменные строения.

— Это место покинуто людьми. — наконец сказала Гранитэль, видя безуспешные попытки Лёна разобраться в ситуации. — Наверно, они бежали от тех тварей, которых мы видели.

— От этих тварей вполне могли защитить каменные стены домов, — возразил он.

— Но только не посевы.

— Какие тут могут быть посевы… — пробормотал Лён, поражённый бесплодностью этих мест, которая, очевидно, настала не вчера и не сто лет назад.

Тьма уже овладела безжизненной пустыней, и лететь дальше было бесполезно — он всё равно ничего не сможет увидать внизу. Так что Лён расположился на ночлег на одной горе, где ранее тоже было поселение, возможно, небольшой город. Всё же на месте, которое хранило память о людях, немного легче. Сидя на камнях, под открытым небом, он угощался со своей скатёрки. Сияр отчего-то никуда не полетел и устроился рядом — конь спал.

— Смотри, на небе нет луны, — подала голос принцесса.

Лён оторвался от жареного фазана, которого с аппетитом поедал. И посмотрел на небо. Действительно, луны на тусклом, почти беззвёздном небе не наблюдалось. Атмосфера здесь была настолько загрязнённой, как в большом городе, где он раньше жил и привык видеть такую картину: ночное небо без звёзд, даже когда облачности не было. Поэтому и не обратил сразу внимания на это. Но луна должна быть. На Селембрис ни одна ночь не была безлунной. Этот странный факт ранее не давал ему покоя, но потом он привык к этому. Да, солнце на Селембрис, которая даже не была планетой, а была устроена как-то иначе, могло восходить и заходить, имела место смена дня и ночи, но по ночам луна всегда светила над миром.

Он продолжал задумчиво жевать, раздумывая, что ещё за загадки подсунет ему эта область аномалии. Небольшой костерок горел у его ног — не то, чтобы очень было нужно, ведь от холода его спасал плащ, да и горели даже не дрова, а камни — просто так было привычнее: в пути он привык ночевать у костра. Владение огнём давало ему возможность зажечь что угодно, даже воду.

Сияр вдруг поднял голову и издал негромкий предупреждающий звук. Конь легко вскочил и расправил крылья, словно желал улететь. Он поводил головой по сторонам, насторожив уши.

— Что там, Сияр? — спросил Лён.

— Что-то движется, — ответил разумный скакун, который был отнюдь не словоохотлив и голос подавал только по крайней необходимости.

— Может, обезьяны? — предположил его хозяин.

— Они так пугливы, едва ли будут бродить ночью, — усомнилась Гранитэль.

Он всматривался в темноту за каменной оградой, но там словно разверзалась беспросветная бездна, как будто за пределами огороженного места не было ничего, просто холодная пустота. Невольно вспомнилось давнее видение: дворец Эйчварианы, последнее, что уцелело после гибели целого мира — прибежище, плывущее во мраке. Там даже звёзд не было, как будто смерть утащила останки мира в лимб. Здесь тоже звёзды были не видны, и это угнетало. Лишь слабый свет от горящих камней освещал сухую землю под ногами и внутреннюю сторону ограды.

Тогда Лён использовал свою власть над огнём. Он начал зажигать камни и бросать их за пределы полуразрушенной стены. Огонь, который он зажигал своей магической силой, его не жёг, но для любого прочего это было самое настоящее пламя, которое обжигало. Камни падали на камни и те тоже загорались. Как жаль, что он не настоящий огненный маг, а то бы сейчас окружил пылающим кругом своё убежище, потому что там, за пределами стены, он ощущал присутствие врага — нечто готовилось к нападению и только выжидало момент. Его рассматривали, оценивали, как добычу — его и его коня. Он чувствовал своими нервами зовущий голос голода, предельного истощения, от которого стократно разгорается ярость и жажда убийства. Там, за стеной было нечто нечеловеческое, лишённое всех эмоций, кроме бешенства и злобы.