— Я вижу иногда какие-то вспышки, но, может быть, это не то?

— Думаю, то самое, — ответила Джойс.

После ужина лодки помчались почти борт к борту по тихому озеру, при свете молодого месяца рассекая зеркальную гладь. С наступлением темноты становилось прохладнее и Скотти прижалась к Хауэллу. Он обнял ее за плечи и через тонкую блузку почувствовал, что девушку знобит. Когда они отплывали, было так тепло, что обоим не пришло в голову захватить свитера.

Они причалили перед домиком Хауэлла и подождали, пока высадятся две другие пары. Тишину вечера нарушали только цикады. Войдя в помещение, Хауэлл принялся разжигать камин, а Скотти занялась кофе.

— Вон там бутылка бренди, — сообщил он, — с ним кофе будет лучше.

Скотти вышла из кухни, держа поднос с чашками, и остановилась. Хауэлл, возившийся у камина, оглянулся и проследил за ее взглядом: слепая женщина стояла посреди гостиной, задрав подбородок и наклонив голову набок, она медленно поворачивалась на 360°.

— Что-нибудь не так, Джойс? — спросила Скотти.

— О, нет, я просто хочу почувствовать это место.

Гарри, муж Джойс, встал и подвел ее к дивану напротив камина.

Скотти расставила чашки на кофейном столике.

— Значит, ты медиум?

— О, да, — откликнулась Джойс.

— Иногда она демонстрирует нечто невероятное, — подхватил Гарри. — Ты что-нибудь чувствуешь, дорогая?

— Я бы выпила кофе, если он готов, — произнесла Джойс, словно не слыша слов мужа.

Скотти вышла в кухню, вернулась с кофейником и бутылкой бренди и начала угощать гостей.

Хауэлл вставил в пианолу валик Эррола Гарнера и включил музыку, затем взял чашку, добавил туда еще бренди, сел в кресло и спросил:

— Откуда вы приехали?

— Элен, я и Гарри из Чаттануги, — ответил Джек, — а Джойс — англичанка, хотя вы бы ни за что не догадались по ее произношению.

— У Джойс великолепный слух, — добавил ее муж. — Когда мы приезжаем в Лондон, ее произношение меняется, едва мы выходим из самолета в Хитроу.

— Хотите провести спиритический сеанс? — спросила Джойс.

Все обернулись к ней.

Скотти хихикнула:

— Сеанс? Мы что, будем говорить с духами?

— Возможно. Такие вещи нельзя знать заранее, но думаю, что-то может получиться.

— Джойс великолепно чувствует все оттенки любого общения, не только речи, — пояснил Гарри.

— Я рискну! — заявила Скотти.

Джек взглянул на кивнувшую в знак согласия Элен и добавил:

— А почему бы и нет?

Лишь Хауэлл промолчал. У него было ощущение, что он вот-вот потеряет контроль над происходящим.

— Джон, вы к нам присоединяетесь? — спросила Джойс. — Это имеет смысл только при общем участии.

Хауэлл оказался в затруднительном положении: он не хотел участвовать в спиритическом сеансе, но не хотел и проявлять негостеприимство.

— Конечно, — согласился он без энтузиазма, — что для этого нужно?

— Нужен стол, — ответила Джойс, — лучше всего круглый.

— Стол есть.

— Поставьте его в самый центр комнаты, как можно точнее. И, пожалуйста, выключите пианолу.

— Сделаем, — Хауэлл выключил пианолу, и мужчины втроем направились к столу.

— Передвинуть его будет не так-то просто, — сообщил Хауэлл. — У него основание из обрубка чуть ли не окаменевшего древесного ствола. Я не знаю как это умудрились распилить.

Гарри попытался поднять стол за крышку.

— Ого, может стоит его наклонить и перекантовать? Если мы будем поднимать за крышку, она может оторваться.

Они наклонили стол и стали перекатывать его на ребре чурбана, служившего основанием, пока Гарри не остановил их:

— Думаю, мы на месте.

Казалось, он не впервой этим занимается.

К столу пододвинули стулья, Джойс рассадила присутствующих, чередуя мужчин и женщин, и попросила выключить весь свет в доме.

Скотти вскочила, выбежала в кухню и, быстро вернувшись, сказала:

— Все готово.

Сначала темнота казалась непроницаемой, но позже, когда глаза привыкли, выяснилось, что луна и огонь в камине освещают комнату достаточно хорошо. В тишине слышалось только потрескивание дров в камине и стрекотание цикад на улице. Все, рассевшись, пододвинули свои стулья к столу.

Джойс положила на стол обе руки с растопыренными пальцами, большие пальцы соприкасались.

— Положите, пожалуйста, свои руки так же, как я. Обратите внимание, что ваши большие пальцы должны соприкасаться, а мизинцами вы должны дотрагиваться до мизинцев соседей. Нам надо создать на столе замкнутую цепь.

Сидящие за столом выполнили ее указания, и Джойс продолжила:

— Очень вас прошу! Что бы ни случилось, не разрывайте цепь. Она соединяет наши тела и наши души. Мы все должны помогать друг другу. Это может потребовать некоторого времени, и я прошу вас сохранять спокойствие. Если кому-то надо выйти, то лучше всего сделать это сейчас.

Никто не шевельнулся.

— Я хочу, чтобы вы расслабились и уселись поудобнее. Если хотите, закройте глаза. Очень важно очистить свой разум от всего, кроме происходящего здесь. Это облегчит нам контакт, если мы сможем, конечно, достичь такого контакта. — Джойс села. — Мы собрались здесь с Божьей помощью, чтобы вызвать духа умерших. Дух, если ты здесь, дай нам знать об этом. — Она помолчала и продолжила, пиитично скандируя; ее слепые глаза бесцельно блуждали. — Приди к нам, о, дух, заговори с нами, сообщи о себе, услышь нас, коснись нас.

Хауэлл ощутил странное расслабление. Он отвлекся от мыслей о жене, о шерифе округа, о растущем притяжении к Скотти. Для него теперь существовало только настоящее, и он купался в голосе Джойс. Она продолжала говорить, и Хауэллу показалось, что вокруг стало тише, но потом он подумал, что тут вообще-то никогда не было шумно. Затем он все же понял в чем дело: умолкли цикады. Слышно было лишь потрескивание искр в камине.

— Услышь нас, о дух, приди к нам… — Джойс вдруг умолкла на полуслове.

В комнате ничего не изменилось, и Хауэлл удивился, почему она остановилась. Но тут стол покачнулся.

— Чувствую присутствие, — объявила Джойс, что заставило сидящих пошевелиться.

Стол опять задвигался, на сей раз более заметно. Хауэлл попытался понять, что происходит. В движении стола было что-то страшное. Казалось, под ладонями Хауэлла по столу медленно проходит волна: это напоминало дыхание.

— Ты назовешь себя? — спросила Джойс. Стол вновь задвигался еще более заметно. Словно отвечал на вопрос.

— Ты можешь говорить? — Ответа не было. Стол лишь качнулся. — Двинь стол один раз, когда хочешь сказать «да» и два раза — «нет». Ты можешь говорить?

Стол отчетливо качнулся два раза. Хауэлл подумал, что ошибки здесь быть не могло. По телу его поползли мурашки, а волосы почти встали дыбом.

— Мы хотим знать твое имя, — произнесла Джойс, — я буду называть буквы по алфавиту, а ты, пожалуйста, двигай стол один раз, когда я дойду до буквы, входящей в твое имя, — она начала перечислять буквы. Ответа не было, пока она не добралась до буквы «к», здесь стол качнулся. То же произошло на «р», Джойс дочитала алфавит до конца и начала заново. Процедура продолжалась, пока Джойс не произнесла возбужденно:

— Кролик. Твое имя Кролик!

Стол качнулся один раз.

— Хочешь вступить в контакт с кем-нибудь из сидящих за этим столом?

— «Да», — ответил стол.

— С кем? Может, со мной?

Стол качнулся дважды:

— «Нет».

Джойс продолжала называть имена по кругу:

— С Элен?

— «Нет».

— С Джоном?

Хауэлл напрягся, борясь с желанием оторвать ладони от стола. Стол двинулся и ответил «нет». Джон с облегчением осел на стуле. И тут же разозлился на самого себя. Это же просто застольный фокус, а он попался, как зазевавшийся турист!

— Со Скотти?

Стол качнулся один раз и застыл. Скотти ахнула, вслед за ней ахнули и остальные. Стол оторвался от пола и покачивался в воздухе примерно на уровне груди.

Хауэлл был почти в ужасе, он решил, что у него галлюцинация. Он чувствовал себя так же, как при появлении девочки в ту грозовую ночь. Хауэлл уговаривал себя подумать о чем-нибудь реальном, но безуспешно.