Да, кстати. 78 процентов ЮКОСа обременены инвестиционной программой на 350 миллионов долларов. Программа не выполнена до сих пор.

За строительство нефтяной империи Ходорковский принялся всерьез. Бывший комсомолец прилетел в Юганск, надел болотные сапоги и пополз по скважинам, пробуждая классовую ненависть сибирских производственников к московским банкирам.

Перед Ходорковским стояли три задачи. Во-первых, прекратить элементарное воровство. Во-вторых, оптимизировать численность рабочих. В-третьих, минимизировать налоги.

Старые директора — что в ЮКОСе, что в Восточной нефтяной компании (купленной в конце 1997 года) — отличались барской щедростью. В Нефтеюганске в посредниках сидело двадцать фирм, половина которых принадлежала Отари Квантришвили. Воровали все — что нефть из скважины, что скрепки со стола. («Томскнефть», к примеру, покупала то трудовые книжки по завышенной в девять раз цене, то 120 тонн замороженной алычи, которой томскому городку Стрежевому хватит до 2008 года.)

ЮКОС избавлялся равно беспощадно и от социальной сферы, и от бандитских фирм. Вряд ли Ходорковский когда-нибудь расскажет, как решались подобные проблемы и какие морды рвались в его кабинет в Юганске. Одна пикантная подробность: свою задолженность перед ЮКОСом погасили все фирмы-посредники. Включая чеченцев и Отари Квантришвили.

Рабочих сокращают не менее безжалостно, чем бандитов. Один из последних планов реструктуризации ЮКОСа предусматривал троекратное снижение численности рабочих: из 76 тысяч человек, работающих в трех основных производственных единицах — «Юганскнефтегазе», «Самаранефтегазе» и «Томскнефти», — должно было остаться лишь 25 тысяч работников. Остальные переводились в самостоятельные сервисные компании, учрежденные совместно с местными властями, или в «социальные предприятия», на баланс которых передавались убыточные скважины. В результате ЮКОС сохранял треть персонала и 95 процентов активов, а неминуемая смерть «сервисных компаний» и безработица нескольких десятков тысяч человек к нему уже отношения не имела.

Одной из жертв политики оптимизации пал мэр Юганска. Избранный на сей пост не без одобрения Ходорковского, Владимир Петухов охотно принимал у ЮКОСа на баланс все социальные объекты, от которых тот хотел избавиться. Взамен ЮКОС платил за ремонт оборудования фирме «Дебит», которой владел г-н Петухов. Когда вся «социалка» была передана, ЮКОС внезапно обнаружил, что у него есть собственные ремонтные подразделения и прибегать к помощи «Дебита» ему так же накладно, как, имея дома жену, платить проституткам. ЮКОС отказался от услуг «Дебита». Оскорбленный Петухов так же внезапно обнаружил, что из-за политики ЮКОСа в городе катастрофически не хватает денег, и принялся громко хаять компанию.

Но так как «Дебит» все равно не вернулся на скважины, а деньги мэру были нужны (мы имеем в виду личные деньги), то мэр снес старый рынок, принадлежавший чеченцам, и построил новый, принадлежавший его жене. Спустя некоторое время мэра застрелили, и население Нефтеюганска разделилось во мнении: те, кто работал на ЮКОС, полагали, что это сделали чеченцы, а те, кого сократили, полагали, что владельца «Дебита», переквалифицировавшегося в защитника народа, убрали длинные лапы московских олигархов.

Лучшим изобретением ЮКОСа стала идея продажи так называемой «жидкости на устье скважины», приписываемая Сергею Генералову (будущему министру топлива и энергетики).

Смысл ее вот в чем. Компании, принадлежащие «нефтяным генералам» (ЛУКОЙЛ и «Сургутнефтегаз»), а также ТНК покупают у своих добывающих подразделений нефть по нормальным ценам. Компании, принадлежащие московским олигархам, — «Сибнефть», ЮКОС и «Сиданко» — систематически обирают добывающие компании в пользу московского офиса. «Сиданко», например, берет за транспортировку нефти до Новороссийска четыре доллара вместо 50 центов. А ЮКОС покупает у собственных подразделений не нефть, а «скважинную жидкость» по так называемой «внутрикорпоративной цене». Сейчас эта цена составляет 250 рублей тонна, при том что на внутреннем рынке тонна нефти стоит около 800 рублей, а на внешнем — 73 доллара. В результате доля сырьевых налогов, взимаемых от цены (10 процентов ройялти и 6–16 процентов на воспроизведение минерально-сырьевой базы), уменьшается где-то со 128 до 32 рублей за тонну. Заметим, что эти налоги больше нигде не всплывают — их собирают только с того, кто обладает лицензией на нефтедобычу.

Продажа «жидкости из скважины» не только снижает налоги, но и является специфически русским способом защиты частной собственности от враждебного банкротства. К примеру, у «Томскнефти» себестоимость добычи нефти превышает внутрикорпоративную цену. То есть чем больше «Томскнефть» добывает, тем больше она должна подконтрольным ЮКОСу кредиторам. И если какой недовольный губернатор примется «Томскнефть» банкротить, то главными кредиторами ее окажутся фирмы Ходорковского.

Продажа «скважинной жидкости» — основной способ минимизации местных налогов. А как минимизировать федеральные? По-разному. Например, через «обратный зачет».

Теоретически идея обратного зачета проста: к примеру, есть задолженность ЮКОСа федеральному бюджету и есть задолженность федерального бюджета… ну, скажем, по целевой программе развития Волгоградской области (76 миллиардов рублей в ценах 1997 года). Бюджет переводит деньги региону, регион платит ЮКОСу, а ЮКОС, в свою очередь, платит долги бюджету.

Вас что-то смущает в этой простой схеме?

Ну разумеется. Откуда возникли долги ЮКОСа и долги федерального бюджета, понятно. А вот каким образом региональный бюджет умудрился задолжать ЮКОСу? Ответ прост: задолженность, как правило, носила фиктивный характер.

В Волгограде дело обстояло так: область (согласно договору № 1) купила у некоего московского ТОО «Эмитент» нефтепродукты, которые (согласно договору № 2) отдала на ответственное хранение все тому же «Эмитенту». Затем (по договору № 3) нефтепродукты были проданы, но не за деньги, а за векселя мертвых фирм (в частности, в деле фигурировали вексель несуществующей фирмы «ЮНИЭЛ» на 36 миллиардов рублей и зарегистрированная по подложному паспорту фирма «Вымпел»).

Так уж случилось, что история эта, в силу нелюбви волгоградского мэра к волгоградскому губернатору, вышла наружу: областная прокуратура завела дело, в московском офисе «Эмитента» при обысках изъяли договоры, заключенные с Курской, Свердловской, Воронежской, Челябинской, Тюменской областями — всего на сумму 1 триллион 869 миллиардов рублей.

Беда не в том, что ЮКОС не доплачивал налогов. Каждый российский директор вынужден воровать у государства то, что оно не украло у него. Беда в том, что в 1995–1998 годах доходы бюджета падали, потому что налогов не платили, а расходы оставались прежними.

Откуда же брались деньги? Ответ прост: олигархи охотно ссужали в долг государству то, что они не доплачивали в виде налогов. Пока ЮКОС занимался продажей «жидкости на устье скважины», банк «Менатеп» охотно покупал ГКО или, к примеру, занимался вексельным кредитованием промышленности под гарантии Минфина.

Что такое ГКО, знает каждый. Механизм вексельного кредита (1995–1996 годы) работал следующим образом. Бюджетополучателю (например, «оборонке») нужны деньги. Денег нет, и вместо Минфина бюджетополучатель получает средства от коммерческого банка. Причем Минфину этот кредит обходился довольно дешево — 12–15 процентов годовых. Проблема заключалась в том, что эти проценты банк получал за воздух. Он вообще не перечислял предприятию никаких денег — он предоставлял ему вексель, бумажку, пустышку, потому что в тот момент, когда банк должен был погашать вексель деньгами, Минфин эти деньги в банк и переводил.