Сивилла Европа пророчествовала за сто тридцать три года до рождения Христа; сивилла Еллиспондийская — за пятьсот тридцать лет. И все в этом духе. Мы не смогли проникнуть в эту тайну, как ни напрягали свою волю, к каким ухищрениям ни прибегали. Не прознали мы и того, чьей волей были арестованы все апостолы и брат Иисуса, верховода, по завещанию Иисуса, общины, а затем почти сразу же выпущены. Совершенно открыто поддерживают назаретян лишь ессеи, фарисей же и саддукеи, как можно судить по внешним признакам, настроены весьма враждебно. Но отчего тогда суд синедриона оправдал Иисуса? Отчего отпущены на свободу апостолы? Игра? Внешняя враждебность и тайная поддержка?

— Да, вопросы, которые требуют основательного осмысления, — заключил Глава Сарманского братства и углубился в себя.

Великие Посвященные, озадачившие своего Главу, тоже молчали, понявши его состояние духа. Они-то сами не одиножды ломали над этим головы, у них уже вырисовывались ответы, но они не решались их высказывать, слишком невероятными они им казались.

Когда же заговорил Глава, признаваемый самым мудрым в братстве, они поразились тем, что слова его совершенно совпадали с их выводами. Словно он прочел не только их сиюминутные мысли, но узнал и о их долгом борении в поисках истины.

— Первое, что приходит на ум, видимая вражда и тайная поддержка — дело рук мудрых старейшин, увидевших в деяниях Иисуса великую пользу для своего, избранного Богом, как они считают, народа. С новой ветвью, которая получила начало великой мудростью Иисуса, они видят неиссякаемую возможность ловить в свои сети, легко поддающиеся на соблазн народы. Особую привлекательность сектантской веры придает именно гонение самых активных последователей христианства. Но перед началом гонения им создается огромная популярность. На место же погибших единиц встают сотни, заранее уже подготовленные из своего же народа. Подобная игра будет иметь еще один фактор: создав религиозного врага, тайные кукловоды будут тем самым способствовать укреплению иудаизма. Вот и получается: их конечная цель — влияние на души людские во всем мире.

— Но это несбыточная мечта! — прервал, не сдержавшись, один из Великих Посвященных своего Главу. — Как не едина земля, имеющая два полюса, отделенные друг от друга морями. Материки, сотворенные волей Всевышнего, ведут непримиримую борьбу с морями — идет безостановочное борение тверди и воды, как борение света и тьмы, мороза и зноя, и может ли в таком положении устроиться на земле одно духовное дыхание? Творец Всего Сущего, пытаясь добиться гармонии на земле, посылал не единожды своих посланцев, но даже посланцам Единого, наделенным его волей, ничего изменить не удавалось. Вот я и вопрошаю: разве посильно кучке людей, пусть мудрейших из мудрых добиться всемирного единодушия.

— Но земля имеет центр. Это тоже нельзя упускать из вида. И еще нельзя поверхностно относиться к тем, кто захотел встать в центр духовной жизни всех землян. Они, найдя сегодня верный путь, станут продолжать начатое, веками добиваясь своего, и, если увидят где-либо трещину, найдут способ ее заделать. Они вполне могут отпочковать еще одну ветвь от иудаизма, внешне тоже враждебную христианству, к тому же менее, возможно, привлекательную для простолюдья. Сами же они, направляя вражду в нужное им русло, то разжигая ее, то гася, останутся центром духовной жизни народов, а значит, властвовать над ними во благо себе. Если мы не хотим потерять свое влияние на души людские, какое имеем сегодня, нам нужно предпринимать ответные меры. Но сегодня мы, особенно в таком малом составе, не станем искать эти меры. Сегодня мы только можем заключить, какой след оставил после себя Иисус, исполнил ли он волю Собора Великих Посвященных. Ответ однозначен: да.

— Нам бы всем такой разум, как у него, — со вздохом признался молчавший до этого самый молодой по возрасту из Великих Мудрых.

Все остальные, вернувшиеся из Израиля, согласно кивнули:

— Что же, об этом скажем Иисусу откровенно. Сегодня же пошлю за всеми Великими Посвященными, чтобы вынести окончательное решение суда.

— Оповестить ли заранее Иисуса?

— Не стоит. Нужно общее мнение Великих Посвященных нашего братства. Имея его, я скажу слово на суде.

Съехавшиеся Великие Мудрые Сарманского братства единодушно высказались за то, что Иисус ни в чем не виновен, не повинны и те, кому велено было играть в жертвенной казни тайную роль, и когда Иисуса пригласили на заседание суда, приговор прозвучал кратко:

— Ты волен в своих действиях. Если ты считаешь, что по воскресению ты лишился всех степеней Великого Посвящения, пусть будет так. Ты можешь иметь жену, дабы продолжить род великого Давида.

Иисус, молча, поклонился Главе братства, затем возлежавшим в зале всем Великим Посвященным и хотел было направиться к двери, чтобы поскорее обрадовать Марию, но Глава Сарманского братства остановил его.

— Я не сказал последнего слова. Единственное, чего ты лишен — права возвращения в земли Израиля. В земли всех двенадцати колен.

— Но я должен вернуться, чтобы продолжить мессианство свое.

— Нет! Ты — Бог. Твое бессмертие в твоих учениках, в памяти уверовавших в тебя, в надежде о твоем втором пришествии. В неумирающей надежде, которая станет переходить от поколения к поколению. В этом суть тобой созданной веры, хотя ты это еще не вполне осознал, и подсекать ее тебе не следует. Ты воистину мудр. Ты — Великий Мудрый. Но в желании твоем вернуться — великий просчет. Тем более что ученики твои твердо уверовали в твое телесное вознесение, в твое божественное бессмертие, и это свое убеждение они дружно и умело несут людям.

— Вы ли не знаете, что бессмертие лишь в памяти народной. Кто из народа избранного не чтит Авраама? Он — поистине бессмертен. А в писании о нем сказано так: и скончался Авраам, и умер в старости доброй, престарелый и насыщенный жизнью, и приложился к народу своему. И погребли его Исаак и Измаил, сыновья его, в пещере Махцеле. Почили в бозе, оставшись бессмертными, Исаак, Иосиф, Моисей. Не смея стать с ними равным, хочу продолжить начатое лично, ибо опасаюсь подправок апостольских ради личных выгод. Апостолы — человеки. Со всеми человеческими слабостями. Я должен путеводить. Пока не обрету уверенность, что идеи свободы, равенства и братства, стремление к созданию Царства Божьего на земле станут необратимыми.

Голоса возлежавших в зале:

— Иисус, верно, предвидит разномыслие апостольское.

— Идиллия в общине недолговечная. За ней нужен пригляд.

— Но можно не лично, а через вестников.

— Вот это — лучшее из пожеланий, — согласился Глава Сарманского братства. — Им станет апостол Фома, который сегодня создает общину назаретянскую в Эдессе. — И к Ирису: — Но встречи с ним, его отчеты, заветы, вытекающие из отчетов, апостолам и общинам только через видения. Как Глагол Божий.

— Но я не собираюсь прекращать проповедовать.

— Твоя воля. Но где?

— Пока я остановил свой выбор на Индии. В тех городах, где большие общины из моего народа.

— Мы можем подсказать тебе: Кашмир. Там более всего бежавших из Израиля от Ассирийских и Вавилонских гонений, там много твоих соплеменников осталось от похода Македонского. В Сринагаре и остановись. Мы будем знать твое место. Надумаешь изменить его, оповести нас.

Уже добрых полгода Иисус с Марией и слугами своими, хотя теперь их можно было назвать слугами с большой натяжкой, ожидали попутного каравана. Всякий раз, когда очередной караван давал о себе знать разноголосым звоном колоколов и колокольцев, лаем собак из подворотен, восторженно-озорными дразнилками верблюдов подростками, ибо считалось, что если хорошенько раздразнить верблюда, то он в ответ плюнет, а в кого этот плевок угодит, тому суждена долгая, счастливая и богатая жизнь, — так вот, как только караван появлялся, Мария всякий раз спешила к караван-баши, выяснить его дальнейший путь, пытаясь даже уговаривать изменить маршрут, увы, безуспешно; караваны шли в иные места, далекие от Сринагара, столицы Кашмира. Это, однако же, не слишком удручало счастливых супругов, ибо они в полной мере наслаждались жизнью. Дом великолепен, двор райский, дастархан обилен и разносолен, и за все это они ничего не платят, считаясь теперь не узниками, а гостями Сарманского братства.