- Да я и сам могу.
- Я уж поухаживаю за тобой, пока ты больной, - сказала Аманда и ушла за кофе. Мартин проводил ее взглядом.
А ведь у него, получается, действительно никого нет на земле - кроме Аманды. Алейн. И не было никогда. Можно, конечно, разыскать родню Гранера... чушь какая. Кто он Гранеру - никто. И зачем он нужен его родне?
Но и Аманда, с горечью подумал Мартин...
Легкой своей походкой она вернулась к нему, поставила на стол две чашечки с белыми шапками пены, присыпанными шоколадом. Семейство позади них ретировалось, дедушку торжественно везли впереди в инвалидном кресле. Теперь Алейн и Мартин остались в кафе вдвоем.
Физиолог стал мрачно ковыряться ложечкой в пене, не глядя на тайри.
- Да, - сказала она внезапно, - кстати, ты можешь спросить у меня об этом вслух. Да, я могла уже давно подать вам идею, как вылечить Альцгеймер. И я знаю, как лечить рак. Могу и вам подсказать, как создать надежные методы. Да, Мартин, и до сих пор я этого не сделала. Как и много чего другого.
- Ты вот говоришь, прости, - Мартин с силой сжал ложечку в кулаке, взглянул на нее жесткими теперь светлыми глазами, - за то, что сделали со мной. Тут ладно, это не твоя вина. Я верю. Я тебе действительно верю. А вот это - как простить? Как ты это себе представляешь? То есть вы, такие вот сверхлюди, хладнокровно наблюдаете за нами, а у нас гибнут еще не старые люди от рака... дети... И вообще - сколько вы там живете, две тысячи лет?
Алейн тяжело вздохнула.
- Март, когда я воплотилась здесь... в смысле, мою личность перенесли в тело ребенка, и я еще раз выросла на Земле, обрела земной опыт современный. Я ничего не знала о тайри. И я вышла замуж и родила ребенка. У него, у моего Дениса, была болезнь Дауна.
Он вскинул на нее глаза. Алейн кивнула.
- Я была обычной русской студенткой. Муж сразу ушел, узнав, что ребенок больной. Я растила его одна, без помощи. Родители совсем немного подкидывали денег, и все. Но я любила Дениса. Он был такой... солнечный, понимаешь? Славный. Мне казалось, даже лучше обычных детей. И он умер. У них же часто бывают пороки сердца, у даунят, у Дениса было очень большое незаращение перегородки. Он умер во время операции.
Она помолчала, отведя глаза.
- Все это время тайри наблюдали за мной. Ждали момента, когда меня можно будет инициировать. Крайнего срока. Март... Дениса можно было не только спасти - можно было создать ему другое тело, с нормальными хромосомами. Кера-то у них не повреждена. Был бы нормальный здоровый мальчишка. Но они не сделали этого.
- Какого же черта, - хрипло начал Мартин. Алейн качнула головой.
- Потому что слишком многое стояло на карте. Нельзя было вмешаться до срока. Они ждали буквально до первой оговоренной, рассчитанной минуты - и только тогда вмешались в мою жизнь и инициировали заново. Если бы это случилось раньше - моя адаптация была бы недостаточной, и я не могла бы делать здесь все то, что сделала. И ты знаешь... изменились бы судьбы целых народов. К худшему, Март, изменились бы. К еще худшему, чем сейчас.
Мартин молчал. Алейн подняла свою чашечку. Отпила кофе.
- Сурово у вас все, - наконец буркнул он.
- Это просто жизнь, - с тоской сказала Алейн, - и если ты думаешь, мне это все нравится...
- Неужели нельзя как-то проще жить?
- Нельзя.
Мартин допил свой кофе. Молча смотрел в окно, на рисунок соседней крыши под серым, плотно затянутым небом.
Очень удобно, когда не надо ничего говорить - тебя и так поймут.
- А насчет этого, - сказала Алейн, - решай сам, знаешь. У нас бывает так, что люди становятся нашими друзьями. Люди для нас - не марионетки. Не муравьи, которых мы изучаем с лупой. Люди... да мы сами ведь тоже, в сущности, люди. И у нас, особенно у тех, кто посвятил жизнь борьбе с одрин, или живет на человеческих планетах - часто бывают друзья-люди. Товарищи. Любимые. Люди умирают за нас, и мы умираем за них. Когда мы познакомились с тобой, Мартин, ты был для меня просто молодым человеком, с которым приятно провести время, я думала, что знакомство с тобой окажется полезным в деле Лонке, ты был мне симпатичен. А теперь я открыла перед тобой все карты. Я вижу, какой ты. И я хочу, чтобы ты стал мне другом. Не только в смысле - вместе спать, а - настоящим другом. Но я и тут не могу ведь решить за тебя. Что сильнее - твое недоверие и отторжение, или - чувства ко мне? Что ты выберешь? Я бессильна тут, Мартин... Я люблю тебя. И... я ничего не могу сделать - ты решаешь сам.
Мартин вдруг представил - вот сейчас он скажет "прости", и она встанет и уйдет, чуть опустив голову, маленькая фигурка в синем костюме мелькнет меж столов кафетерия и скроется за дверью, и он останется один...
Мартин вздрогнул.
- Знаешь, Аманда... Алейн... я знаю только одно. Я без тебя уже не могу. Я люблю тебя.
Она нежно, как только у нее получалось, улыбнулась. Придвинулась к нему ближе, перегнулась через стол и прижалась щекой к щеке.
- Но ведь у тебя кто-то там есть, - беспомощно добавил Мартин, - там... я имею в виду, в Союзе Тайри. Ты даже говорила, у тебя есть там любимый человек... тайри.
Она лукаво, сверкнув ямочками на щеках, улыбнулась.
- А это что-нибудь меняет?
"Рано или поздно они все равно разработают методы усиления внушаемости".
"Но кто знает? Может быть, к тому времени социальные изменения наконец совершат какой-то скачок".
"Ты знаешь, это бывает очень редко, если самопроизвольно".
"Но у них уже не совсем самопроизвольно. Ведь я здесь".
В разговор вмешался юный звонкий голос Линны.
"А почему это так важно, социальные изменения?"
"Потому что общество должно соответствовать уровню научно-технического прогресса. Это азбука, это элементарно, - ответила ей наставница, Кьена, - и на определенном этапе, а Земля уже на нем находится, рост НТП без изменения социальных отношений легко приводит к катастрофе".
"Да, - добавила Алейн, - так вот и область, которой занимается Лонке, воздействие электро-магнитных излучений на нейроны, пока у них считается второстепенной, малозначимой. Такие случаи были в истории науки - когда-то и опыты с электричеством казались забавной шуткой. А ведь в этой области возможна не только разработка нейротронного оружия... чем он, в сущности и занимался. И не только целевая доставка лекарств к пораженным клеткам. Таким образом можно начать инициировать людей. Как тайри. Я не исключаю, кстати, что Лисицын все же попробует это сделать", - ее аура потемнела от тревоги.
"Но инициация тайри без межзвездных кораблей... зачем?"
"Вот именно. Изначально тайри были нужны лишь для того, чтобы водить корабли меж звезд. И сначала люди начали путешествия в подпространстве, и это открыло им глаза на существование тайри. Но бывало на некоторых мирах и наоборот... тайри инициировали - и не знали, для чего они нужны".
"Как у Шекли, - вставила Линна, - Ускоритель".
"Вот-вот. Но инициированный тайри даже вне Союза отличается от людей. Здоровье, управление своим состоянием, ряд сверхспособностей... Однако беда не в этом. Ну инициируют они еще тайри - я свяжусь с ними, и все дела. Их не успеют убить или причинить им вреда, на то я и здесь. Беда в том, что инициируют и неподготовленных людей, и одрин, и таковых будет куда больше, чем тайри. Словом, за этим нужно постоянно следить. Это важно".
"Зато теперь на Земле разработают лечение болезни Альцгеймера! Разве это не здорово?"
"Да, - согласилась Алейн, - по крайней мере, от этого не будет вреда".
"Мне тяжело, Дьен, - теперь они разговаривали только вдвоем, - я вижу себя глазами всех этих людей. Я понимаю, что смешно жаловаться тебе, ты ежедневно выдерживаешь куда худшие вещи. Но... очень часто кажется, что мы неправы. Ведь Мартин прав! Я давно могла избавить их от болезни Альцгеймера. От рака. Я чувствую каждого ребенка, умирающего на этой земле. Хорошо, пусть мы не можем изменить их социальный строй, воспитывать их как детей, они свободны выбирать свой путь... Но я бы могла ведь просто делать для них добро. Не вдаваться в какие-то сложные дебри, а просто делать хорошие вещи, дать им чистую энергетику... хотя открытия в этой области на Земле уже есть, но они пока не получают распространения как раз по социальным причинам. Лечить, помогать, спасать..."