И долго еще ей казалось, что в этом промежутке, когда она вроде бы и жила -- но вроде бы и нет -- случилось с ней что-то странное. Настолько странное и необычное, что просто нельзя было это сохранить в памяти.

   Что память об этом просто стерлась.

   Но с другой стороны, Алена всегда была страшной фантазеркой, и сама о себе это знала, и на это известное качество, она понимала, надо все-таки делать скидку.

   Она больше никогда в жизни не видела Лидочку. Сразу после лагеря Лидочкина семья куда-то переехала, и когда Алена вышла из больницы, ей уже больше не пришлось встретить Лидочку во дворе.

   В дверь постучали. Полковник Лисицын машинально включил скринсейвер на ноутбуке и крикнул "входите".

   - Разрешите... - начал вошедший, но полковник показал на стул.

   - Садись. Как парень?

   - Скучает, товарищ полковник, - осторожно сказал подчиненный, присаживаясь у стола.

   - Ему Нинтендо подарили, а он скучает... во, блин, дети пошли. Ладно, пусть еще поскучает.

   Подчиненный его, высокий и суховатый мужчина с коротенькой блондинистой щетинкой, зализанной на висках, в капитанских погонах на кителе, коротко вздохнул.

   - Так ведь у него запросы, товарищ полковник. Ведь не простой пацан.

   - Психолог-то работает?

   - Да, конечно. Все в пределах нормы, не беспокойтесь. Ситуация под контролем.

   - С матерью говорили?

   - Да. Общается раз в день с сыном по видеофону. Оплата нормальная, а она разведенка с двумя детьми, еще дочь младшая. Ее все устраивает.

   - Что здесь важно учитывать, Фролов... - полковник взял со стола карандаш, сделал какую-то пометку в блокноте, - надо, чтобы у нее было к нам доверие, понимаете? Чтобы не возникало подозрений...

   - Не беспокойтесь, товарищ полковник, работа проводится. Мать убеждена, что сын на государственной службе, получит хорошее образование и будущее.

   - Вот! Вот это правильно. Нам не нужно, чтобы она начала думать, дескать, с сыном может что-то случиться. Вы же понимаете, к чему это приведет? Нервы, раздражение, не дай Бог, огласка, а главное -- мальчика выведем из равновесия. А его душевное состояние нам сейчас важно. Кстати, я надеюсь, с образованием все в порядке?

   - Да, учителей пускаем.

   - Вот и хорошо. Вопросы есть у вас, Фролов?

   - Товарищ полковник, а... с ним может что-то случиться? Или это не положено?

   - Нет, почему, вы это знать должны, - Лисицын нервно покрутил карандаш между пальцев, - так вот. Если сказать как на духу -- я не знаю. Мы вскоре начнем с ним работать. По медицине никаких препятствий нет, я консультировался, вреда здоровью это нанести не может. Разве что минимальный. Но мы имеем дело не с обычным ребенком. Вы же знаете, какой был отбор. Психиатра я держу, разумеется, но наша современная психиатрия, - он покрутил головой, - я не уверен, словом, что психика не съедет. И что будет со способностями -- не представляю.

   - Так может быть, проконсультироваться с... не знаю. Ясновидящими, шаманами. Экстрасенсами.

   Лисицын сморщился.

   - Вы же знаете, что это шарлатаны. Мы ведь и взрослых через программу пропускали. Все сто процентов -- шарлатаны.

   - Но что-то у них есть. У некоторых.

   - Ну это все темная вода во облацех. Они нам не помогут. Со священником консультация была, вы в курсе. Что-то он там невнятное сказал.

   - Что Господь посылает какие-то способности... короче, надо поститься и молиться.

   - Словом, Фролов, здесь нам никто не поможет. Мы сами должны разбираться. И мы в этом разберемся. Потому что нам надо в этом разобраться. Если не мы, то больше никто. Понимаешь?

   - Да, товарищ полковник.

   - Идите. Я сейчас сам к пацану хочу подойти, поговорить. Познакомиться хотя бы. Надо начинать программу.

   Капитан Фролов вышел. Лисицын шлепнул пальцем по клавише ноутбука, оживляя экран. На экране были данные по отбракованным детям. Лисицын вообще-то надеялся выловить хотя бы троих-пятерых, но остался только вот этот. Сергей. Тринадцатилетний пацан, с которым теперь непонятно, что будет. Впрочем, понятно, оборвал себя Лисицын. Даже если не получится результата, который я планирую, может получиться полезный побочный эффект.

   Полковник переключился на камеру. Она постоянно отслеживала помещение, где содержался мальчик, через большое настенное зеркало.

   Парень слонялся по комнате. Лисицын лично позаботился, чтобы подросток был хорошо устроен. Все оформили: игровую приставку "Нинтендо", телевизор, ноутбук, правда, без интернета. Книги -- какие попросит. Пацан попросил "Гарри Поттера", но и его что-то не особенно читал. Помещение просторное, приличное, мебель фирменная. Дома пацану ничего подобного даже не снилось, жил в однушке с матерью и сестрой, папаша платит алименты с белой зарплаты, какие-то копейки. Однако довольным Сергей не выглядел, шатался из угла в угол, подходил к окну, смотрел туда, шевелил губами. На столе валялись изрисованные бумажные самолетики.

   Лисицын вздохнул, погасил экран и вышел из кабинета.

   - Здравствуй, Сергей, - Лисицын протянул ему руку. Мальчик посмотрел исподлобья и вяло ответил "здрасте".

   - Присаживайся, - велел полковник, подвигая к себе стул, - ну, я рад с тобой познакомиться. Как тебе здесь, нравится?

   Мальчик пожал плечами.

   - Жалобы есть?

   - Да все нормально. А вы... - мальчик покосился на его погоны.

   - Называй меня Виталий Андреевич, - велел Лисицын, - я руководитель проекта. Что, Сережа, скучновато здесь?

   - Да, - признался мальчик.

   - На компьютере играешь? - Лисицын кивнул на технику.

   - Да, немного...

   - На улице вроде тоже гуляешь, да? Прогулки два часа в день, кино, кафе-мороженое, зал игровых автоматов.

   - Да, это здорово... не знаю, Виталий Андреевич. Как-то тоскливо.

   - Общения с ребятами не хватает? Или по маме скучаешь? Так вроде уже не маленький. А с ребятами, я слышал, у тебя не ладилось.

   Насколько знал полковник из заключений психолога, у Сергея вообще не было друзей. В классе его травили. За непохожесть -- это часто бывает. От этого и учился плохо -- школа была сплошной мукой.

   - Все хорошо вроде, - сказал Сергей, - но... я не могу это объяснить. Вот тут, - он показал себе на грудь.

   Предчувствия, подумал Лисицын, и под ложечкой неприятно засосало. Интуиция там всякая, чувства, ощущения. А может, как там психолог написал, смена привычной обстановки приводит к фрустрации. Черт их разберет, экстрасенсов этих.

   - Значит так, - заговорил он, глядя мальчику в глаза, - я понимаю, Сергей, тебе нелегко. Но я хотел бы немного рассказать тебе, о чем идет речь. А речь идет о важнейшем проекте государственной важности. Проект секретный. Так что ни мама, ни кто-то еще об этом знать не должен. Да и тебе я подробности рассказывать не буду. Пока не буду. Но кое-что расскажу. Ты, конечно, слышал об экстрасенсах, чудотворцах и прочем. Скажу тебе откровенно, я во все это никогда не верил, и правильно делал. И ты не верь. Мы проверили тысячи таких чудотворцев, и все они -- шарлатаны. Или психически нездоровые люди. Никаких чудес не бывает. Но могут быть неизученные свойства человеческой психики. И вот эти свойства, если их правильно использовать, могут принести очень большую пользу. У нас есть некоторые данные об этом. Тебе это знать не положено. Словом, нам понадобилось отобрать детей и подростков, которые потенциально годятся для развития определенных способностей по методу, о котором ты узнаешь позже. Отбор велся три года. Скажу тебе честно -- было сложно. Как ты понимаешь, мы брали тех, у кого уже были какие-то проявления необычности... слухи ходили. Или что-то еще. Таких и найти сложно, но мы искали по всей стране...

   Лисицын замолчал. Действительно, работа была грандиозной. И ведь все это -- под прикрытием, истинные цели отдела никому не известны. Хорошо еще, что генерал дал добро. Иначе, пожалуй, не удалось бы провернуть такое дело. Но зато в случае успеха Лисицына ждет больше, гораздо больше, чем какой-то очередной орденок...