И она была осторожна, и у нее все получалось. Все было так, как сказал Аллин. На прощание он велел ей ежедневно читать Евангелие и несколько молитв, и она это делала - так, на всякий случай. Ивик только надеялась, что со временем чувство это ослабнет - но оно не слабело. Но и не мешало ей, скорее, наоборот. И отношениям с Марком это ничем не мешало, помогало скорее. И в целом... Ивик иногда казалось, что она и жить-то начала по-настоящему лишь тогда, когда полюбила Кельма. Он пронизывал ее жизнь. Не давал расслабиться. Ей казалось, она начинает понимать, как это монахи живут всю жизнь в одиночестве и любят одного Христа. Но Христос - Он все-таки в мире невидимом, и это не так просто, это надо обладать особым даром, чтобы вот так постоянно его чувствовать. А Кельм... его незримое присутствие наполняло ее бодростью и энергией. Ей было легче жить только оттого, что такой вот человек есть на свете. И все, что она делала - она делала для него.

   Хотя он, конечно, никогда не узнает об этом.

   Или узнает?

   Ивик не думала об этом всерьез. Какая, в сущности, разница? Как будет - так и ладно. Бог все решит, и Бог сделает все наилучшим образом.

   Закрывая глаза, Ивик думала о Кельме. Или - как многие гэйны - о том, что сочиняла. Мелт, который пытался выбить очередную экспедицию на Север, который любил девушку-гэйну, очень одинокую, и очень хотел попасть на Белую Землю и забрать туда эту девушку... Мелт был похож на Кельма. Разницы особой не было, думать о Кельме или о нем. Или о ком-то, кого Ивик совсем не знала, но втайне от самой себя любила всю жизнь. Закрыв глаза, Ивик плыла в потоке образов, безмолвно говорила с Мелтом - или с Кельмом, или еще с кем-то неведомым ей. И видела - ветви под тяжестью снега, пляшущую в воздухе метель, ватную, как бывает на севере, тишину... Жаль только, что плыть в этом потоке удавалось недолго. Образы мешались перед глазами, и вот уже мимо прошла Женя, глядя с грустным упреком, а Ивик была у себя дома в Дейтросе, на кухне, и Миари вбежала, крича "Мама, мама!"... потом все смешалось - Ивик спала.

   Ей снился удивительно яркий, необычный сон. Из тех, что запоминаются на всю жизнь.

   Ивик была в Медиане. Говорят же, что во время сна облачное тело и в самом деле то ли частично отделяется, то ли просто воспринимает Медиану особым образом. Но теперь Ивик не думала об этом - вокруг была знакомая серая равнина. Прямо по равнине к ней приближались две фигуры. Они были в сером камуфляже, так могут быть одеты и дарайцы, они не подавали сигналов, но Ивик почему-то знала, что это гэйны, это свои.

   Мужчина и женщина, приблизительно ее возраста.

  -- Меня зовут Рейта, - сказала женщина, когда они оказались рядом с Ивик. И тогда она поняла, кто это.

  -- Иль Шанти!

  -- Да, - печально сказал мужчина, - я Кларен.

   Ивик не знала, что сказать. Все трое оказались сидящими - не на земле, а на низеньких креслах, видимо, сотворенных незаметно Рейтой. Ивик была потрясена. Она видела лица неясно, но знала, что это действительно знакомые с детства герои - Рейта и Кларен иль Шанти.

   Те, что уничтожили Дейтрос.

   Их признали героями. Их имена и лица знает в Дейтросе каждый ребенок. Но только позже дети узнают, что случилось с Рейтой и Клареном. Рейта вскоре покончила с собой, Кларен стал инвалидом и часто лечился в психиатрической больнице.

   Ивик часто думала об этом. Рейта и Кларен перенаправили взрыв темпорального винта, который должен был уничтожить Землю. Направили на единственный возможный другой объект, находившийся рядом - Дейтрос. Старый Дейтрос с двумя миллиардами жителей. Пространственно-временные характеристики изменились, старый Дейтрос исчез бесследно. Был начисто уничтожен. Рейта и Кларен утверждали, что пытались переместиться туда, чтобы погибнуть вместе со своим миром - но было поздно...

   Ивик представляла себе позже, что они испытали... даже не сразу. А вот так, через несколько месяцев. Когда выяснилось, что дейтринов осталось только 80 тысяч, разбросанных по всем мирам. Когда эти жалкие остатки получили в Лайсе место для резерваций. И дарайцы впервые атаковали эти крошечные поселки, чтобы уничтожить Дейтрос до конца - и жгли бараки вместе с людьми, с детьми, там, где им удалось прорваться на Твердь. Когда дейтрины впервые за много веков познали голод. Смерть. Беспросветное существование на птичьих правах в чужом мире, где их еле терпели, и где их продолжали атаковать дарайцы.

   Да, Ивик понимала, почему Рейта не выдержала. Хотя точные обстоятельства ее гибели неизвестны. Ивик понимала и почему Кларен сошел с ума.

  -- Вам было тяжело? - спросила она, наконец найдя тактичную форму. И услышала ответ, даже непонятно, от кого.

  -- Да.

  -- Помните нас. Простите нас...

   Ивик открыла рот, чтобы сказать, что герои были правы. Правы во всем. Что Дейтрос поднялся. Уже через несколько десятков лет дейтринов стало гораздо больше. И был найден новый мир. И теперь их почти два миллиона. Нет больше голода. Жизнь становится все лучше, все спокойнее и светлее. И осталась Земля, и триманская Церковь, и Дейтрос по-прежнему существует ради ее защиты. Что она, Ивик, была счастлива всегда, и у нее было очень хорошее детство. А у ее детей - еще лучше, еще спокойнее и счастливее... Что если бы тогда была уничтожена Трима - само существование Дейтроса не имело бы смысла.

   Но уже было поздно. Рейта и Кларен растворялись в тумане. Исчезали. Уходили куда-то далеко, по серой равнине.

   Ивик вдруг поняла, что должна сделать.

  -- Но я не умею! - крикнула она, - я могу только придумывать. Я никогда не писала о том, что было на самом деле...

   Лицо Рейты оказалось вдруг совсем рядом. Большие серые глаза. Назойливо блестящие. Сквозь туман. Ивик вспомнила, что у Рейты на старом Дейтросе осталось трое детей.

  -- Простите нас, - повторила Рейта.

   Массированная обработка Жени и ее новоявленного жениха уже давала результаты. Александр заметно нервничал. Встречи его с Женей стали более редкими. Напрямую спросить о письмах было невозможно, но и игнорировать все это опасливый коммерсант никак не мог.

   Ивик проработала несколько вариантов, но ни один ей не нравился, она медлила. И вот наконец все готово, теперь все должно получиться. Она сидела перед монитором и напряженно вглядывалась в добавочное окно.

   Александр Шнайдер мило общался с хорошенькой девушкой, которая напропалую кокетничала, посверкивая белыми зубками. У девушки были блестящие черные глаза, скуластое, чуть узкое лицо, глубокий вырез декольте, на который Александр то и дело невольно взглядывал. С Женей он не встречался уже несколько дней. Естественные мужские потребности давали о себе знать. Девушка звонко хохотала, потряхивая гривкой мелированных волос. Она была мила, гиперобщительна и сидела уже совсем близко к нему - случайная знакомая, подсевшая в ресторане, где Александр решил перекусить после сложной деловой встречи.

   "Поводок" был не на нем, разумеется, а на этой девушке. Накануне Ивик встречалась с ней и подробно инструктировала. Это была ро-шехина Лэрти иль Тош, агент, специализированный на заданиях такого рода. Ивик долго размышляла, кого из подопечных лучше соблазнить, и пришла к выводу, что с Александром это будет куда проще. Можно подослать и агента мужского пола , но вот Женя-то, при всех ее теперешних страданиях, искренне верит, что любит Александра, и вряд ли станет ему изменять.

   Впрочем, до физической измены дело дойти не должно. Это и совершенно не нужно.

   Александр уже надевал на Лэрти - она представилась ему Леной - песцовую шубку. Впечатление относительного достатка важно. Ивик уже воздействовала на менеджера письменным внушением - "для Жени ты всего лишь спонсор, но есть девушки, которые могут любить тебя и просто так". Лена по легенде была дочерью мелкого бизнесмена, девушкой того же финансового круга, что и Александр. Сделав лицо менеджера покрупнее, Ивик удовлетворенно кивнула - у Лэрти все получалось отлично, мужчина уже был почти готов, увлечен, даже потрясен.