Две недели! Но я-то что могу сделать?

   Я не могу перестать быть гэйной. Но он же знал, на что идет...

  -- Ты такая хорошая, - сказал Марк, - ты самая лучшая девочка. Самая красивая. У тебя такие глаза чудесные. Ты самая добрая... самая любящая. И ты такая талантливая... я правда так тобой горжусь!

   У Ивик все таяло внутри, и едва слезы не наворачивались.

  -- Я плохая, - сказала она, - это ты - самый лучший. Поэтому так ко мне относишься. Таких, как ты, вообще нет.

  -- Это ты меня таким сделала.

   В Медиане Ивик довольно быстро забыла о Марке.

   В Медиане слишком уж хорошо - и совсем иначе. Она предпочитала бывать здесь одна. Позавчера шли с мужем и детьми через Медиану, и она показала детям несколько фокусов, все были в восторге, особенно когда она катала всех на воздушной повозке - а вот трансформация мамы в птицу детям совершенно не нравилась, Шет и вовсе ревел, поэтому Ивик больше при них трансформироваться не рисковала.

   Но одно дело - творить для них, а другое - то, что хочется тебе самой. Ивик обдумывала новый фантом. Строила модели. Иногда просто шалила и расцвечивала серые поля тысячами роз или пускала фейерверки... Кстати, если сделать эти розы очень колючими и ядовитыми... Она прикидывала, как можно было бы использовать идею в качестве оружия. К сожалению, не слишком эффективно. Можно затруднить врагу возможность продвижения по земле, но уж примитивные летательные средства и дарайцы в состоянии создать. Но ведь красиво было бы...

   Вытянув руку, Ивик полюбовалась новеньким бисерным браслетом, натянутым выше келлога. Марк постоянно баловал ее подарочками (как и она его, впрочем). Марк тысячу раз в день говорил ей, какая она красивая, добрая, умная, талантливая, как ему повезло иметь такую жену, как он счастлив с ней. Марк ласкал ее, и это было необыкновенно приятно...

   Ивик ощутила укол стыда. А она? Конечно, она отвечала Марку вроде бы тем же. Как могла. Но она же и мучила его, уходя так надолго... зачем она все-таки завербовалась на Триму? В разведку? И теперь ведь пути обратно просто нет...

   Хотя - почему нет. Если бы она захотела по-настоящему... Ведь Дана уже несколько лет как перестала выходить в Медиану. Есть и другие, кто устроился. Кто не рискует жизнью. Нехорошо так думать о Дане, конечно... у каждого свои обстоятельства, мало ли. У Даны действительно слабое здоровье и главное - нервы. При всех ее способностях, при сродстве к Медиане - ну какая из нее гэйна? Но ведь факт - жизнью она не рискует. Работает потихоньку в конторе.

   То есть все-таки получается, что это ее личный выбор. Выбор самой Ивик. И получается, что в этой боли, которую постоянно испытывает Марк, она же и виновата.

   Часть вторая.

   Две птицы.

   Ивик вышла на Твердь в полутора тысячах километров от Питера, в райцентре - селе Мухино.

   Село по размерам и числу населения сравнимо было с Майтом. Когда-то, в годы советской власти, здесь был преуспевающий совхоз. Сейчас, зимой, село казалось совершенно мертвым. Врата вывели Ивик почти к самой окраине, лишь около километра пришлось пробежать еще. Теперь она перешла на быстрый маршевый шаг, двигаясь через дачный район - здесь деревенские домики были раскуплены москвичами, охотно приезжающими - пусть и далеко - на лето. Сейчас дачи в основном спали под снегом, лишь кое-где поднимался из трубы легкий дымок. Ивик пробиралась сквозь снег по узкой протоптанной тропинке - кому бы здесь пришло в голову чистить улицу, и зачем?

   Дачные домики были окружены крепкими крашеными заборами, выглядели относительно ухоженно. Деревенские можно было отличить сразу, страшненькие, некрашенные, заплатанные, с остатками древних заборов, с просторными огородами, покрытыми снегом. И ведь там жили, в этих домах. Двери были закрыты, из труб поднимался дым, какое-то шевеление ощущалось там, за дверями. Кое-где лаяли цепные шавки, почуяв Ивик. Страшно здесь было, убого. Ивик никак не могла привыкнуть. В городах на Триме кипела жизнь, здесь жили богато, получше, чем в Дейтросе. А вот отъехал немного от города - и все вот так. Ивик и сама выросла на Новом Дейтросе в бараке на много семей, но тот барак выглядел куда лучше, и жизнь кипела вокруг. А здесь - безлюдие. Ивик едва не вздрогнула, заметив местного жителя. Мухинец стоял, обнимая покосившийся столб фонаря - в проклятые ныне советские времена асфальтовые улицы райцентра по ночам даже освещались. Лицо местного жителя было кирпично-красным, несло от него перегаром, и на ногах он еле держался. Ивик осторожно обошла его по дуге. Миновала дворик, где крепкая пожилая женщина умело и бодро рубила поленья. Этот дом выглядел получше других, перед ним улица вычищена от снега, за морозными оконными узорами колышутся занавески. Кто-то пытается жить. Женщины - они выносливее, они не сдаются до конца. И - ни одного ребенка. Совсем. На самом деле в селе были дети, конечно, летом их можно увидеть, может, они и сейчас где-нибудь гоняли на санках на другом конце деревни. Просто их очень мало.

   У самого штаба стояли трое мужиков, уже поднабравшихся с утра, оживленных, беседовали о чем-то, цензурные слова попадались в речи лишь изредка. Ивик, впрочем, учила русский мат с помощью специального местного инструктора, в свое время прошедшего зону, так что местную речь понимала прекрасно и при желании могла ответить в том же духе. Но мужики не обратили на нее никакого внимания. Ивик скользнула к подъезду одного из длинных двухэтажных зданий, которыми был застроен мухинский центр.

   Штаб русского отделения Шематы Тримы располагался не в Москве, не в Питере, и не в каком-либо из крупных городов.

   Местом его дислокации был выбрано неприметное село в центре России. Не случайно, разумеется - и конспирации ради, и для того, чтобы в случае чего без помех накопить здесь людей и технику (что было бы затруднительно в крупном городе). И в конце концов, на случай дарайской атаки - меньше пострадает местного населения, легче скрыть происходящее. Словом, выгод такое расположение давало немало.

   На двери, обитой железом, красовалась табличка "ООО Арес". Несколько сотрудников штаба действительно для прикрытия занимались небольшой коммерческой деятельностью, многие якобы ездили на работу из Ярославля.

   Ивик позвонила коротким и длинным. В двери открылся глазок. Ивик нажала кнопку келлога, подавая сигнал "свои". Дверь отползла с шуршанием. Дежурный обладал почти неизмененной дейтрийской внешностью, лет ему было на вид далеко за 40.

  -- Здравствуйте, я по поводу кровельного железа, из Твери, - сказала Ивик.

  -- Вы к Ивану Ивановичу?

  -- Да, он должен был предупредить.

   Цепочка, звякнув, отвалилась. Ивик вступила в коридор. Получив пароли, дежурный слегка расслабился.

  -- Я по вызову к стаффе, - сообщила Ивик.

  -- По коридору налево, вторая дверь.

   Ивик кивнула. Она в курсе. Не первый раз в штабе все-таки. А нравы здесь у них простые, деревенские. Прошла по коридору и постучала в дверь стаффы иль Вэш. Услышав приглашение, осторожно, без скрипа, открыла дверь и вошла.

   Стаффа Арта иль Вэш была командиром Северо-Западного района, включающего в себя почти треть Центральной России, и непосредственной начальницей всех, работающих в этом районе - фантом-операторов, контрразведчиков, боевиков, агентов, кураторов. Ивик всегда считала, что с начальницей ей повезло - иль Вэш была теткой простой и не вредной, обращение по возможности предпочитала неформальное. Вот и сейчас, выслушав доклад Ивик, произнесенный, как положено, по форме, иль Вэш махнула рукой.

  -- Садитесь, Ивенна. Чайку налить?

  -- Нет, спасибо, - выдохнула Ивик. Все-таки она чувствовала себя напряженно с начальством. Даже с таким. Подумала, что стоило бы как раз выпить чаю, раз угощают. Кстати, чаю и хотелось - но до того ли сейчас? Потом можно будет перекусить в буфете, перед обратной дорогой.