-- Штопор, беги! - крикнула она. Оказывается, он и не подумал драпать. Он тем временем сцепился с одним из местных гопников, и они тихо тузили друг друга у стены. Остальные не обращали на них внимания. Столпились вокруг Ивик, уже прочно связанной шлингом. Их теперь было значительно больше... и это были вангалы - не перепутаешь. У лица Ивик мелькнул кулак размером с половину ее головы, и врезался в лицо, сминая, окрашивая все вокруг кровавой пеной, одновременно резкий пинок под колени, секундная попытка сохранить равновесие - и спеленутая петлями, Ивик повалилась в снежную жижу. Лед принес короткое облегчение горящему лицу, и тотчас пинок по ребрам заставил ее взвыть и скорчиться. И еще удар. И еще. Ивик били недолго, и после очередного удара по голове окружающий мир неторопливо померк.

   Ивик очень хотелось повыть, поскулить тоненьким собачьим голосом. Но во-первых, это было бы некрасиво и недостойно гэйны, во-вторых, она подозревала, что облегчения это не принесет. Боль от этого никуда не денется. А болело все. Десять лет назад, после тяжелого ранения в Медиане, и то так не было. Особенно болели ребра, и дышать можно только поверхностно. Очень поверхностно. Пол, на котором она лежала, был холодным и омерзительно жестким. От него пахло какой-то дрянью. Еще пахло кровью. Понятно - нос, видимо, разбит.

   Теперь на ней не было шлинга, но руки сильно завернуты за спину и крепко связаны. Они затекли и тоже страшно болели. И ноги ей связали прочным шпагатом, не расшевелить никак. Куртку и броник с нее сняли. И внутри она не ощущала облачного тела.

   Шендак, и это ведь только начало, мелькнула мысль, и от этой мысли Ивик заледенела.

   Господи, ужас какой... какой ужас...

   Да, она, конечно, знала, что такое случается. Что она рискует именно этим. Что уже со многими такое случалось. Вот например, с Кельмом - но живым после этого остаться шансов почти нет, один на тысячу. И как умирают попавшие в плен, она тоже знала. Но почему-то никогда не верила, что это случится именно с ней.

   Просто не думала об этом.

   И еще ее мучил стыд. Нестерпимый, безжалостный стыд. Что со Штопором? Вот так - делаешь все по инструкции, как положено, в результате транслятор скорее всего убит, ты в плену. Не уберегла Штопора и сама как идиотка вляпалась. Разведчик. Ничего она не умеет! Какого шендака ее вообще понесло на Триму...

   Она проиграла. Бесповоротно и окончательно проиграла. Ивик всхлипнула.

   Права была мама... Ну хорошо, ее убили не в квенсене, она прослужила чудом какое-то время. Но все равно мама была права - она ничтожество. Она не справилась... провалила дело и провалилась сама.

   И что теперь будет?

   Ивик знала - что. Догадывалась. Но об этом тоже лучше не думать.

   Она вдруг представила детей. Так нестерпимо ярко и близко, как никогда. Миари с ее пухлыми щечками. Спокойный увалень Шет. Живчик Фаль с блестящими глазенками. Из глаз Ивик полились слезы. Она шмыгнула носом и застонала от боли, похоже, что нос сломан. Мои любимые, подумала она. Все. Теперь уже окончательно все. Она никогда не любила их так, как в эту минуту. И ничего ей не было так жаль - даже себя, предстоящую свою судьбу, хуже которой быть не может, она забыла начисто, ей только нестерпимо хотелось обнять детей... какая же она была дура... как же она не понимала самого главного...

   Дверь впереди распахнулась. Ивик замерла. Перестала плакать, напряглась, снова став гэйной.

   Вошедшего она узнала сразу - это был мнимый православный редактор журнала, дарайский офицер-разведчик Василий Полянский.

   За ним следовали двое вангалов. Ивик всегда поражалась, видя вблизи этих людей - их интеллект был искусственно снижен, все инстинкты притуплены, иначе вангалы не шли бы так спокойно на смерть в Медиану. И все же они могли по крайней мере воспроизводить маки - образцы виртуального оружия, которые запоминали дома на тренировках. Значит, они мыслят, они чувствуют что-то, за этими нависшими надбровными дугами, маленькими глазками - все еще человеческий мозг...

   Василий нагнулся над Ивик. Ее поразило выражение лица лже-православного. Ивик этого не ожидала - лицо светилось ехидной радостью. Торжеством.

  -- Сука, - сказал он по-русски и пнул Ивик в бок. Она сдержала крик боли, внимательно глядя на противника. Она совершенно успокоилась.

   Согнуть ноги и ударить в пах...

   Конечно, будут бить - но чего терять-то? Ивик стиснула зубы, приготовившись к боли от усилия, молниеносно подтянула колени к животу и ударила связанными ногами.

   Она не попала. Удар оказался смазанным - Василий успел отскочить. Один из вангалов хлестнул Ивик поперек тела чем-то тяжелым - она не разглядела, что у него в руке. В глазах потемнело, на нее обрушился новый удар, и сквозь мутную волну боли Ивик разобрала резкий голос Василия - тот скомандовал по-дарайски:

  -- Отставить.

   Ивик поставили на ноги. Один из вангалов крепко держал ее сзади, так что теперь двигаться было совсем уже невозможно. Василий подошел ближе. Хлестнул Ивик по щеке.

   Он вел себя как-то ненормально. Нелогично. Судя по тому, что он не торопился - Ивик уволокли куда-то в надежное место. Но явно все еще на Триме. Ивик ожидала допроса - кто ж упустит возможность получить полезную информацию о противнике. Ожидала того, что ее поволокут в Медиану - и в Дарайю. Или каких-нибудь предложений, какого-нибудь разговора. В конце концов, Вася мог бы просто пристрелить ее без лишних церемоний.

   Он вел себя непонятно. Протянул руку - Ивик тут же попыталась ее укусить, и тогда вангал сзади обхватил ее локтем за шею и крепко сжал. Вася рванул ворот рубашки Ивик, легко разорвав одежду надвое.

   Его глаза горели, а губы сделались красными и влажными. Ивик ощутила страшную гадливость. Она поняла.

   Отчаянно забилась в железных вангальских лапах, плюнула - и таки-попала. Вася утерся рукавом. Снова неторопливо ударил ее по щеке.

   Дорш смотрел ей прямо в лицо. Торжество в глазах. Победа. Добился своего. И еще тень удовлетворения - словно сбылась какая-то его давняя мечта. Словно он на седьмом небе.

   Вася открыл рот и выдал длинную фразу по-русски, из которой Ивик поняла не все, несмотря на свою отличную языковую подготовку. Да ей было и не до того, ее тошнило от ужаса и унижения, чужие руки стискивали ее грудь, и это - хуже боли, ничего омерзительнее, оказывается, быть-то не может.

  -- Гадина, - прошептал Василий, придвинувшись к ней очень близко, дыхание его было смрадным, - Раз уж ты пошла на войну, сука, будешь отвечать за свои действия. Ты хочешь вести себя как мужчина - веди... только зря ты забываешься. На самом деле ты баба, поняла? И под штанами у тебя - то же, что у всех баб. И сиськи у тебя такие же. Я никогда не обижаю женщин. Но ты же сама лезешь в мужской мир - так ты и получишь по заслугам. Только сначала я тебя трахну, гадина, и как следует трахну, чтобы ты запомнила, чем должна была заниматься... а не лезть в гэйны. И всех вас, сук-гэйн, мало трахали...

   Он бормотал что-то еще, горячечное, бредовое, а его руки поспешно стаскивали с Ивик штаны. Она напряглась. Почти отключилась от бормотания насильника. Сделать с этим ничего было нельзя, оставалось только - терпеть.

   Наверное, это еще не самое худшее.

   Ивик долго лежала без движения. Ее снова крепко связали. Затекшие руки почти ничего уже не ощущали, зато теперь ей было нестерпимо холодно. Пол казался ледяным. Она была совершенно голой, но даже это теперь уже было все равно. Очень хотелось пить. Очень болело все тело. Хотелось тихо скулить и плакать, но ведь если начнешь - только хуже станет. Тут главное - не жалеть себя. Не раскисать.

   Это только тело. Мало ли, что с ним сделали...

   Надо просто пережить это. Перетерпеть. Мало ли приходилось терпеть? Ты ведь это умеешь. Давно научили. Вот и это теперь пережить - а потом все. Покой. Можно будет умереть, все это кончится рано или поздно.