Современные сведения о встречах с фейри заставляют нас внимательней отнестись к повествованиям предков; несмотря на всю фантастичность деталей, в них может содержаться зерно истины. Я говорил о «предках», но и сегодня в Саут Дауне[59] некоторые пастухи во время обеда бросают через плечо кусочки хлеба и сыра в качестве угощения для маленького народца. Во всем Соединенном королевстве, и особенно в Уэльсе и Ирландии, вера в фейри распространена прежде всего среди людей, которые чаще других соприкасаются с природой. Издавна считалось, что фейри обитают под землей. Такие представления вполне естественны, ведь иначе никак нельзя было объяснить внезапные исчезновения «маленьких людей». В целом, фейри не приписывались гротескные черты, и их описания совпадают с приведенными выше рассказами. «Они малого роста, не выше двух футов», — говорит знаток уэльской старины, которого цитирует миссис Льюис в книге «Страннее вымысла»[60], - «а лошадки их размером с зайца. Одежду носят больше белую, но порой их видят и в зеленом. Поступь их легка, взгляды пылки и преисполнены любви… Между собой живут в мире и добром согласии, игривы и милы, в танцах и забавах прелестны». Упоминание лошадок несколько выпадает из общей картины, но остальное вполне подтверждает сказанное ранее.

Одно из лучших старинных описаний фейри принадлежит перу Р. Кирка, священника из прихода в Монтей на краю Шотландского высокогорья, который приблизительно в 1680 году сочинил трактат «Тайное содружество»[61]. Взгляды Кирка на этих маленьких созданий были весьма ясными и определенными, к тому же он отнюдь не относился к визионерам, но был человеком больших достоинств, впоследствии посвятившим себя переводу Библии на гэльский язык. Его сведения о фейри отлично согласуются с мнением валлийца, цитируемого выше. Кирк дает волю воображению, утверждая, что древние кремневые наконечники некогда украшали эльфийские стрелы, но в основных чертах его мнения совпадают с современными воззрениями. Согласно этому шотландскому священнику, фейри делятся на племена и ранги. Они принимают пищу. Они разговаривают друг с другом на высоком свистящем наречии. Они рожают детей, умирают и устраивают похороны. Они любят веселые танцы. У них имеется государственный строй и особый образ правления, властители и законы, бывают судебные разбирательства и даже битвы. Эти беспечные создания не испытывают враждебности к человеку, если только у них не появляется веских причин злиться на людей, и даже склонны им помогать: к примеру, широко распространенное поверье гласит, что брауни с готовностью займутся домашней работой, если хозяевам дома посчастливится завоевать их расположение.

Похожие истории рассказывают и в Ирландии, хотя тамошний маленький народец, похоже, впитал дух острова и стал более непоседливым и вспыльчивым. Во многих рассказах фейри проявляют свою силу, чтобы отомстить людям за какую-либо провинность. В номере от 31 марта 1866 года, согласно «Истинным ирландским историям о призраках», газета «The Larne Reporter»[62] напечатала отчет о подобном происшествии: камень, на который заявили свои права фейри, употребили при строительстве дома, после чего невидимые злоумышленники принялись день и ночь бомбардировать дом камнями; их снаряды не причиняли увечий, но без конца донимали обитателей дома. Истории о метании камней встречаются повсеместно и подробности этих случаев в самых разных уголках света настолько согласуются между собой, что их можно определить как известный сверхъестественный феномен — вне зависимости от того, виной ли подобным бомбардировкам фейри или другие формы озорных психических сущностей. В цитируемой выше книге приводится и еще один замечательный случай: земледелец, который построил дом на принадлежавшей фейри тропе между двумя «горками» или холмами фей, подвергся настоящему преследованию; постоянные стуки и другие бедствия наконец заставили все семейство спасаться бегством и искать убежища в маленьком домике, где они раньше жили. Эту историю рассказывает корреспондент из Уэксфорда, утверждая, что лично проверил все факты, посетил брошенный дом, тщательно расспросил его владельца и удостоверился, что рядом с домом и в самом деле имеются два холма, причем дом стоит прямо посередине между ними.

Я располагаю подробными сведениями об аналогичном происшествии в Западном Сассексе — в этом случае поиск источников рассказа привел меня непосредственно к его героине. Упомянутая дама, желая разбить у себя альпийский сад, велела привезти с соседнего поля несколько больших валунов, давно известных как «камни пикси», и установить их в качестве основы для каменной горки. В один из летних вечеров она заметила крошечную серую женщину, сидящую на валуне. Стоило нашей даме появиться в саду, как маленькое создание тотчас скрылось, но позднее не раз объявлялось на валунах. В конце концов деревенские жители попросили ее вернуть камни в поле. «Ведь это камни пикси, и если их сдвинуть с места, они навлекут на деревню несчастье», — сказали они. Пришлось даме вернуть валуны на прежнее место.

Но если допустить, что фейри действительно существуют, какова сущность этих созданий? На этот вопрос мы можем ответить лишь гипотетически, с большей или меньшей степенью достоверности. Мистер Дэвид Гоу, редактор журнала «Light» и признанный исследователь психических материй, изначально предположил, что это самые обычные духи людей, воспринимаемые — скажем так — сквозь перевернутый телескоп ясновидения и потому кажущиеся такими крошечными. Изучение подробных отчетов о разнообразных проявлениях фейри заставило мистера Гоу изменить свое мнение и заключить, что они представляют собой формы жизни, развивавшиеся в виде отдельной эволюционной ветви и по некоей морфологической причине принявшие человеческий облик: так природа по странной прихоти воспроизводит собственные творения, заставляя корни мандрагоры принять форму человеческого тела, а морозные узоры на стекле — изобразить листья папоротника.

В своей замечательной книге «Странник в духовных мирах», изданной в 1896 году, мистер Фарнезе[63] излагает многие тайны, сообщенные ему духом, касаясь среди прочего и фейри. Его слова не только полностью согласуются с изложенными выше фактами, но открывают и большее. Говоря об элементалях, он замечает: «Иные из них напоминают своим видом гномов и эльфов, которые, как утверждается, живут в горных расселинах. Таковы и феи, встречающиеся в пустынных и уединенных местах. Некоторые из этих созданий относятся к низшим формам жизни, почти сравнимым с высшими отрядами растений, и отличаются от них лишь способностью двигаться. Другие жизнерадостны и любят забавные и невинные шалости… По мере того, как народы земли развиваются и духовно растут, эти низшие формы жизни вымирают и навсегда исчезают из астрального измерения земной сферы, так что последующие поколения начинают вначале сомневаться, а затем отрицать, что они когда-либо существовали». Это вполне правдоподобное объяснение исчезновения фавнов, дриад, наяд и других существ, так хорошо знакомых классическим авторам Греции и Рима.

Уместно задаться вопросом, как предания о фейри соотносятся с общим строением психической философии? Связь между ними непрочна и косвенна и состоит лишь в том, что любые факты, расширяющие наше понимание возможного и позволяющие выбраться из колеи привычного мышления, возвращают нам утраченную было гибкость ума и делают нас более восприимчивыми к новым учениям. Вопрос о фейри бесконечно мал и незначителен в сравнении с вопросом о нашей собственной судьбе и судьбах всего человечества. Свидетельства, которыми мы располагаем, впечатляют куда меньше психических откровений, хотя — надеюсь, мне удалось это доказать — пренебрегать ими также не стоит. Как бы то ни было, создания эти далеки от нас, и доказательство их существования в действительности немногим важнее открытия неизвестных животных и растений. Вековечные тайны «лилии, что цветет уединенно»[64] и расточительства природы, столь щедро рассыпающей благодеяния, которыми человек не может воспользоваться, несомненно будут раскрыты, как только мы осознаем, что рядом обитают иные виды жизни, разделяющие с нами единую землю и земные дары. По меньшей мере, эта любопытная мысль придаст дополнительное очарование молчанию лесов и первобытной глуши вересковых пустошей.