- Ну тем более, вообще, а чего еде пропадать? - с удовольствием сказал юный тумул, вальяжно подкидывая на ладони вполне ещё мясистый огрызок.

         Да, с усмешкой подумал Кави-старший, быстро этот я освоился: спервоначалу-то выедал до косточек, да и косточки тоже потом разгрызал. Лучше бы о Севати думал, что ли...

         А вот к Севати теперь, когда Немец исчез, дорожка им обоим заказана... ладно, в самом деле, пусть уж младший, - чем с тоски понатворить глупостей, - заедает разлуку вторым ящиком сочных краснобоких яблок.

         - Эээ... хотя бы огрызки не разбрасывай, драконья ты погибель, - напомнил Дурта, явно более из желания оставить за собою право старшинства.

         - Ага, - покладисто согласился мальчишка.

         И, - разумеется, - тут же запустил огрызком в узкое оконце "избы-читальни".

         И, - удивительно, - промазал.

         - Баба-ах! - вдохновенно произнёс Кави-младший, ничуть не смущённый густым сочным звуком, порождённым соприкосновением остатков яблока с тонкой дощатой стеной домика. - Нормально, да? Как "калаш" у человека, да?

         - Даже не похоже, - раздался за их спинами знакомый насмешливый голос, и сердце Кави-старшего пропустило такт. - У "калаша"-то звук стальной, хлёсткий. И резкий - ну вот примерно как у тебя с этих яблок понос-то будет.

         - Ра! Он вернулся! - дурниной заорал мальчишка, спрыгивая с верстака, но Кави-старший успел первым. Шагнув к ухмыляющемуся человеку, он что было сил заключил того в объятия, с трудом, правду молвить, удерживая уместную, но всё же не вполне достойную слезу.

         Сударь капитан отсутствовал всего-то менее половины суток...

         - Вот так, орлы, - сказал видимо довольный Немец, выворачиваясь наконец из тройных объятий, - ну всё, отставить сопли. Здесь твой меч-то, всё в порядке.

         - Сударь капитан!.. "Меч"!..

         - Всё, всё. Отставить.

         Человек вздохнул, оправляя свой новый камзол... о да; прежний был пятнисто зелёным, этот же - куда менее приятного глазу мглисто-серого оттенка. Определённо, искусство туалета в Земле нуждалось в решительном переосмыслении...

         Мешка при сударе капитане тако же не наблюдалось.

         Но сам Немец - да, определённо был жив, здоров и привычно жизнерадостен.

         Капитан прислушался к чему-то и поднял указательный палец. Не сразу, но все замолчали.

         Прежде, чем Кави сообразил как следует насторожить и свой слух, дверь "избы-читальни" распахнулась вовнутрь от сильного удара каменной подошвы. В проёме, широко расставив ноги, стоял грозный Содара. За спиной его маячили не менее одоспешенные караульные.

         - Та-ак, - сказал Содара, старательно багровея лицом. - И как это понимать?

         - За спичками ходил, - сказал сударь капитан, вынимая из кармана маленькую сплющенную коробочку. - А вы чего тут все переполошились-то?

         - Да ты понимаешь, высочество, это у нас на Земле традиция такая. Мы с друзьями каждый год отдыхать ходим, во соседние миры, - окал капитан окладисто, с удовольствием: он был... ну, пусть не дома, но в мире Вишвы всё хотя бы казалось не настолько тошным, как на Земле. - Вот я и подумал: принесу-ка Варте вашей дар огня. Нельзя же попасть в другой мир - и не попрогрессорствовать чуток, как считаешь?

         - Самогарные прутья известны в Варте со времён Манаса Горы, - сухо сообщил Содара, - но не пользуются популярностью по причине дороговизны в сравнении с обыкновенным огнивом. Кроме того, они имеют склонность отсыревать.

         - Беда. Воском пробовали покрывать?

         Лорд-Хранитель неприятно сузил глаза.

         - Не морочь мне голову... капитан. Мне нужны не измышления, а ответ на заданный вопрос.

         - Который?

         Принц раздул ноздри, пару раз прерывисто вздохнул, но багроветь на этот раз не стал. Наверное, уже поленился.

         - Ты отправился за своим снадобьем. Я могу это понять и не буду покамест обсуждать осуществимость подобного шага. Да, вероятно, у нас и нет иного выхода... по сведениям из Нагары, чума всё же проникла в город - твой "карантин" не помог!

         "Ну-ну", хмуро подумал капитан, "мой - помог бы".

         - Ты не присягал Варте, - продолжил тем временем Содара, - у меня нет права ни карать, ни даже бранить тебя, сколь бы вздорным и неоправданным ни казался мне такой риск. Ты вернулся целым и невредимым, ты даже принёс обратно Пагди. Но где, люби тебя суры, снадобье?!

         Да, вздохнул Немец, Содара прав. Операция спланирована и проведена безграмотно. Любовь-то сурова нам без надобности, а в остальном - твёрдая двойка. Дорвался, называется, до дела.

         Нет, капитан, вот только оправдываться-то не надо, а?

         - Оправдываться не буду, - сказал капитан. - А дело было так.

         Со стороны - ну, выбредают двое полицаев на Манежку. Мало ли, какие у них там были мероприятия, под Воскресенскими-то. А только что на Красной стреляли - так это, дорогие россияне, дело привычное: Чечня кругом. Пока там ведомства раскачаются, оповестят друг дружку, мол, подозреваемый направляется в сторону несанкционированного собрания граждан, примите меры... Инерция, сила природы. Или, кому больше нравится - божественная сила.

         У вас ведь щас всё божественное, а? Даже власть-то из откуда? из "от бога". Каким богам молитесь - такая у вас и власть, дорогие россияне.

         - Да не дёргайся, - сказал капитан, - ты ж представитель власти, идёшь на митинг. На Охотном тачку поймаем, прокатимся - и отпущу.

         Бугаенко принуждённо улыбнулся и неосознанно неприличным жестом потеребил рацию.

         - А то смотри, - добавил Немец, больше из озорства, - со мной пойдём, до Педжента.

         - Куда? - вяло поинтересовался сержант.

         - Куда надо. Дела намечаются большие.

         - Не, - сказал Бугаенко, - у меня тут... а это точно алмазы у тебя?

         - Точно.

         - Из Педжента?

         Вот же твари, с привычной ледяной ненавистью в адрес администрации подумал капитан, даже это умудрились отнять.

         Сколько этому сержантику? Ты семьдесят третьего, он, самое позднее, девяностого... и совсем другой народ. Это же из вот таких мелочей и складывается: отщипывай в каждом поколении по кусочку - и в русских очень скоро не останется ничего русского.

         Ты, Немец, хоть и немец - но ты русский немец. А этот серый хоть и русский - а уже вроде как и нет.

         - В Педженте, в Педженте, - вздохнул Немец, сдержанно оценивая обстановку. Он намеревался пройти сборище так, чтобы не слишком светиться перед настоящими полицаями, но и не попасть дуриком под раздачу от митингующих.

         Ленивые патрули на Воскресенке внимания на них не обращали - больше высматривали, кого бы выдернуть из толпы. Предстояло пройти внешний кордон. Перед выходом в "БээР" Немец чисто выбрился; теперь оставалось надеялся, что в нахлобученной на самые брови форменной ушанке его разрекламированная внешность окажется не такой приметной.

         Как сказал бы Кави - "увы".

         У грязного ППСного "бобика" с ноги на ногу топтался скучающий лейтенант. Сперва он только скользнул по двум сослуживцам рассеянным взглядом, с недоумением задержавшись на Пагди. Потом посмотрел пристальнее, в лицо капитану. Потом безразлично отвернулся.

         Отвернулся очень безразлично.

         И постукивать себя палкой по бедру перестал.

         Бугаенко что-то почувствовал и тоже напрягся, вопросительно посматривая на капитана.