Жасмин напряглась.

— Ты ведь понимаешь, что сказать «когда все закончится» — значит принять свою смерть, верно?

Я застонала. Отлично. Идеальные слова, которые можно сказать перед чрезмерно заботливым близнецом.

— Что? — Спросил вон. — Что, черт возьми, это значит?

Я закатила глаза.

— Я не согласна на смерть. У меня есть свой план, как покончить с этим. В любом случае, мне нужно, чтобы ты ушел, Ви. Я не могу, чтобы здесь находились люди, которых люблю.

Жасмин внезапно рванулась вперед и схватила меня за руку.

— Не делай ничего безрассудного, Нила. Я дала клятву Джетро заботиться о тебе. Я не могу нарушить это обещание.

Мои глаза расширились.

— Когда ты это сделала?

Ее лицо смягчилось.

— В этом доме много разговоров и моментов, которые ты не видишь и не слышишь. В тот день, когда полиция пришла за тобой после второго долга, я поняла, что ты изменила его. Он отказывался говорить со мной. Он полностью вытеснил меня из своей жизни, но ему не нужно было говорить мне, чтобы я поняла.

— Слишком много дерьма, о котором я ничего не знаю, — проворчал Вон. — Мне нужно, чтобы кто-то провёл со мной образовательную беседу и рассказал обо всём, что я пропустил. Второй Долг?

Мы с Жасмин не обратили на него внимания.

Мое сердце бешено колотилось, опьяненное мыслью о Джетро. Воображая его живым и счастливым. Тот факт, что он говорил обо мне…что его сестра знала, что он чувствовал ко мне — это делало нашу любовь настоящей. Даже если она была запретной.

Мой голос упал до шепота.

— Ты такая же, как и он…не так ли?

— Какая? — Спросил Ви с полным ртом печенья.

Жасмин опустила глаза.

— Он сказал тебе?

Ее тон был одновременно испуганным и слегка раздраженным.

— Тебя это обижает?

Страница 12

Она покачала головой.

— Обижает? Нет. Удивляет? Да. Но… я знала, что он влюбился в тебя. Я чувствовала это в нем.

— Чувствовала это? — Ви смахнул крошки со своей футболки. — Странно сказано.

Я повернулась к нему лицом.

— У неё заболевание, как у Джетро.

Я почувствовала в себе уверенность, зная об их болезни, благодаря расскажу Джетро. Общество же принимает это как обычный недостаток.

Ви сморщил нос.

— Что это за чертовщина?

Жасмин усмехнулся.

— Нила ошибается. Я эмпатична до эмоциональной чувствительности, но далеко не так плоха, как Джетро. Я просто настроена на моего брата — так же, как вы настроены друг на друга. — Она помахала нам с Ви. — Вы близнецы. Между вами есть различия, но в целом у вас достаточно общего генетического, чтобы чувствовать друг друга на более глубоком уровне.

Вон кивнул.

— Это близнецы для тебя.

Жасмин улыбнулась.

— Близнецы и эмпаты.

Громкий шум раздался в нескольких комнатах.

Мы все замерли.

Жители Хоуксриджа просыпались.

Я ненавидела то, что должна буду подождать, чтобы получить все ответы, но еще больше я бы возненавидела, если бы нас поймали.

— Как бы мне ни хотелось продолжить разговор, я… думаю, пора прятаться.

Жасмин кивнула и покатилась к двери.

— Ты права.

Не оглядываясь, она сказала:

— Ви, я отведу тебя в твою комнату.

Мое сердце дрогнуло от того, как небрежно она назвала моего близнеца его прозвищем. Я хотела сказать ей, что она не имеет права. Но, опять же, я украла ее брата. Я ворвалась в его жизнь и заменила ее собой.

Внезапно я поняла Жасмин намного больше. Я ей понравилась, потому что я подходила её брату. Но в то же время она презирала меня за то, что я забрала его у нее.

Бросившись вперед, я приоткрыла дверь, но выставила ногу, преградив Жасмин дорогу. Наклонившись, я прошептала:

— Я просто хочу поблагодарить тебя. Даю тебе слово, что больше никогда не причиню ему вреда. И я надеюсь, ты знаешь, что я никогда не заберу его полностью себе. — Я улыбнулась. — Я очень хорошо умею делиться.

— Делиться чем? — Спросил Ви, подходя и кладя руки на плечи Жасмин.

Это действие после ночи эскапад говорило больше, чем слова. Они чувствовали себя непринуждённо рядом друг с другом. Что бы ни произошло, их доверие сформировалось гораздо быстрее, чем у нас с Джетро.

Я… я ревную.

Но я также, как ни странно, счастлива.

— Ничем. — Я попятилась, улыбаясь Ви.

Но Жасмин все поняла.

Она пожала плечами, отстраняясь от прикосновения Ви.

— Я думаю, что у нас с тобой еще есть надежда, Нила Уивер. — Похлопав меня по руке, она выкатилась в коридор.

Ви последовал за ней, остановившись, чтобы поцеловать меня в щеку. Он перекинул через плечо два джемпера, которые я ему дала, и крепко прижал к себе украденную мною еду.

— Думаю, мы увидимся…когда увидимся.

Скорее раньше, чем позже.

Я крепко сжала его в объятиях.

— Все будет хорошо. Вот увидишь.

Жасмин глубоко вздохнула.

— Надеюсь, что так. Если Кес и Джет выживут, у всех нас будет надежда. — Ее глаза завладели моими, темные мысли таились в глубине. — Одно можно сказать наверняка. Это уже не Хоук против Уивер. Мы — новое поколение. Мы унаследовали грехи наших предков.

— Но мы будем теми, кто изменит историю.

***

Нила рассмеялась

Я оторвался от своего отчета о последней контрабандной партии и прикрыл глаза от ослепительного солнечного света позади нее.

Она стояла в ореоле золотистого тепла — словно богиня, которой я ежедневно поклонялся. Она была неземной, волшебной…моей.

— Что тут смешного?

Она подскочила ко мне и взяла меня за руку. Как только ее кожа коснулась моей, мое сердце замерло. Даже после всего этого времени, проведенного вместе, даже сплетя наши жизни в единое целое, я все еще был безнадежно влюблен. Она была моей королевой — хранительницей моей души, как я и обещал, когда уступил ей в ту ночь, когда рассказал ей все.

С нежной улыбкой она положила мою руку на свой растущий живот.

Мои челюсти сжались от смеси всепоглощающей любви, гордости и защиты.

Она носит моего ребенка.

Мы вместе создали это ещё нарождённое существо.

Половина от меня, половина от неё. Это будут Уивер и Хоук. Швея и контрабандист бриллиантов.

Наш.

— Он пнул ногой.

— В самом деле? — Я сильнее прижал свою руку.

Я не почувствовал никакого движения.

Лицо Нилы вытянулось.

— Он остановился.

Я притянул ее к себе и поцеловал в волосы.

— Ты продолжаешь говорить «он». Но ведь мы еще не выяснили пол. С таким же успехом это может быть и девочка.

Она покачала головой, ее длинные черные волосы впитывали солнце, как будто она каким-то образом использовала его силу. Мне нравились ее волосы. Мне нравилось, какой свободной она становилась.

— Это мальчик.

Притянув ее к себе на колени, я поцеловал ее в губы. Эта женщина совершенно пленила меня.

— А что, если я не хочу мальчика? А что, если я хочу маленькую девочку, такую же идеальную, как ты?

— Он приходит в себя.

— Отойдите, пожалуйста.

Громкие гудки наполнили мои уши. Боль захлестнула меня. Тяжесть сковала. Агония хлестала со всех сторон.

Бл*дь, пусть это прекратится.

Мне здесь не нравилось. Я хотел вернуться. Вернуться туда, где сияло солнце, и где моя жена носила моего ребенка.

Боль нарастала. Я перестал бороться.

Черт, остановите это…остановите это!

Мое сердце ускорилось, погружая меня в мое желание.

Со вздохом я отпустил свое тело, проигнорировав призыв, пытающийся вернуть меня к жизни, и упал.

— Ты хочешь девочку?

Я молча кивнул.

— Больше всего на свете.

— А что, если я хочу сына?

— Тебе просто придется подождать.

Нила хихикнула.

— Подождать?

Я притянул ее к себе, вдыхая мягкий аромат полевых цветов и лета.

— Пока у нас не появится еще один.

— Мистер Эмброуз. Давайте.

Теплая иллюзия снова рассеялась.

Я напрягся, готовясь к боли, которая встретит меня снова. Боли не было. Только туман. Что-то будто блокировало лихорадку и мучительную агонию. Впервые за целую вечность я мог думать, не будучи скованным страданием.

Исчез дискомфорт, позволив мне чувствовать всё остальное.

Мое тело устало. Оно было за гранью усталости.

Я не хочу быть здесь.

Я скучала по миру своих грез, где все было залито солнечным светом и улыбками, вдали от тех воспоминаний, которые путали моё сознание.

Я хочу забыть… хотя бы ненадолго.

Сон захватил мой разум, таща меня назад, проскальзывая под поверхность и возвращая меня к Ниле.

— Еще один? — Она хлопнула меня по груди, смеясь в ярком свете дня. — Начинаешь жадничать, тебе не кажется?

Я уткнулся носом ей в шею.

— Жадничать? Я бы не назвал это жадностью.

Ее губы приоткрылись, когда я прошелся поцелуями по ее шее, огибая подбородок, приближаясь к ее рту. Ее дыхание стало прерывистым в ожидании поцелуя.

— Ммм…а как бы ты это назвал?

Я задержался у ее губ. Мне так хотелось поцеловать ее. Чтобы выпить ее вкус и влить мою любовь в ее горло. Я так отчаянно хотел исцелить ее. Забыть о прошлом и напомнить нам обоим, что все кончено. Что мы свободны.

— Я назвал бы это построением лучшего будущего.

Голова Нилы откинулась назад. Я схватил ее за затылок, удерживая её голову. Мой рот наполнился слюной, все еще в миллиметре от поцелуя.

— Сколько? — прошептала она, когда мои губы наконец коснулись ее губ.

Мой язык скользнул в ее рот, соприкасаясь с ее языком, танцуя тот же танец, который мы знали наизусть. Я узнал бы Нилу, даже если бы все мои чувства были украдены. Я узнал бы ее, даже если бы был слеп, глух и нем. Я всегда буду знать ее, потому что я могу чувствовать ее. Ее любовь имела определенный привкус — игристый ликер, который опьянял меня всякий раз, когда я опускал свои стены и чувствовал то, что чувствовала она, жил тем, чем жила она.

— Столько, сколько сможем, — пробормотал я.

— Мистер Эмброуз, вы должны открыть глаза.

Опять этот проклятый голос. И это имя…это было неправильно. Это было не мое имя.

Я снова попытался не обращать внимания на дерганье, желая снова провалиться в сон, но на этот раз ворота были закрыты. Я не мог проскользнуть.

Я парил там — в промежуточном мире, где тьма постепенно становилась светлее, а мир медленно затвердевал.

Боль все еще оставалась невыносимой, усталость — не такой всепоглощающей, но всё было странным.