— На, держи, раз твоя! — И, вырвав с мясом пуговицу, он сунул её Андрею в руки.

— А это чья? — схватил он следующую.

— Не знаю, — сказал Андрей.

— Значит, не твоя? — И, вырвав вторую пуговицу, мальчишка бросил её на пол.

— Надзиратель идёт! Цап-Царапыч! — крикнул кто-то от двери.

Мальчишки разбежались.

В классе появился низенький человек с моржовыми усами и круглыми вытаращенными глазами.

Он оглядел вытянувшихся за партами гимназистов и подошёл к Андрею.

— Встать!

Андрей откинул крышку парты и встал.

— Почему в классе шум?

— Н… не знаю.

— Новенький? Почему в таком виде? — Надзиратель показал жёстким пальцем на рубашку Андрея, где лохматились дырки от вырванных пуговиц.

— Это не я… — пробормотал Андрей. — Это они… это случайно…

— Форма должна быть аккуратной. Нужно следить за своей формой, — сказал надзиратель жестяным голосом. — Три часа без обеда. Повтори.

— Три часа без обеда…

— А теперь марш в коридор!

И Цап-Царапыч выгнал всех из класса.

В коридоре Андрея снова окружили мальчишки. Они прыгали, кривлялись, строили страшные рожи, бегали перед ним на четвереньках.

«Может быть, они все сумасшедшие?» — мелькнуло в голове у Андрея.

Кто-то ударил его под вздох так, что потемнело в глазах.

— Инженерский сынок!

— Ах так!..

Не помня себя, Андрей схватил за планку рубашки первого, подвернувшегося под руку, притянул к себе и тоже ударил.

Больно ударили по ногам. Повалили на пол.

— Куча мала!

Сверху рухнули на спину визжащие, барахтающиеся, потные тела. Дышать стало нечем. Андрей почувствовал, что теряет сознание.

— Пустите!!

Щёлк-щёлк. Тишина.

И он снова в комнате, около шкафа.

Ф-фу!..

Он обвёл комнату глазами.

Всё на месте — портфель, куртка, письменный стол, на котором разложены учебники и тетради…

Уже вечером, лёжа в постели, Андрей сквозь сон услышал разговор мамы с отцом.

— Я не против, что он путешествует в этой твоей машине, — сказала мама. — Но слишком бессистемно всё это у него получается. То Америка, то индейцы, то гимназисты… Представляешь, какой винегрет в голове? Нужно направить его по определённой дороге. Скажем, если революция, то подобрать самые интересные книги по революции— «Юнармию», «Белеет парус», «Старую крепость», «Я — сын трудового народа»… И ещё одно: он не читает подряд, а выхватывает отдельные места из середины. Ему же потом неинтересно будет.

— Валя, а ты помнишь как читала в детстве сама? — спросил папа. — У тебя была какая-нибудь система?

— Ну… положим, системы не было, — помолчав, ответила мама, — но я сама…

— Начинала с картинок, — засмеялся папа. — Верно?

— Верно. Потому что хорошие иллюстрации — это половина книги.

— И, посмотрев картинки, тебе хотелось узнать, что происходит на самых интересных из них. Точно?

— Точно.

— И ты начинала читать не сначала, а…

— Ну, совсем немножечко… — возразила мама.

— Вот-вот. Совсем немножечко. А сейчас, покупая новую книгу, ты разве просматриваешь первые страницы? Да никогда. Только ты не замечаешь, что тоже хватаешь из середины, а потом судишь по прочитанному о всей книге. Это автоматически.

— Ты прав, Виктор. Но ведь я не так кусками хватаю, как Андрей. То, как читает он сейчас, — это безалаберщина. И ни к чему хорошему не приведёт.

— А по-моему, Валя, мир не охватить одним взглядом, сразу. Не разложить по полочкам — это сюда, а это — туда. Мир всю жизнь собираешь по кусочкам, как мозаику. И каждый кусочек в конце концов находит своё верное место.

— Наверное, ты прав, — сказала мама после долгого молчания.

— Зачем ты спрятала книгу об индейцах?

Мама засмеялась.

— Да не прятала я! Я взяла посмотреть, начала читать, зачиталась, забрала с собой на работу и… там забыла.

— Вот видишь! — снова засмеялся папа. — А ты говоришь — система!

А на следующий день произошла вот какая история.

Папа пришёл с работы и спросил, как всегда:

— Где был сегодня, Андрюха?

— Ещё нигде, — ответил Андрей. — Только уроки сделал. По русскому столько задали — два часа писал.

— Всё кончил.

— Всё.

— Куда думаешь поехать?

— К Робинзону на необитаемый остров.

— Эк, тебя занесло! Почему именно к Робинзону?

— Да я к индейцам хотел, но мама книжку не отдаёт.

— Отдаст. Успеешь ещё к индейцам. Это она рассердилась, что ты по ночам читаешь. Подожди, остынет немного и отдаст.

— Она хитрая, читает её сама.

— Дочитает и отдаст.

— А я у тебя другую, про Робинзона нашёл. Уже начал.

— Может быть, и мне с тобой к Робинзону? — Папа взглянул на часы. — Давненько я не был на острове. Ну-ка, тащи сюда книжку.

Андрей пошёл в соседнюю комнату и долго возился там, выдвигая и задвигая ящики письменного стола.

Потом вернулся смущённый.

— Робинзон тоже пропал куда-то…

— А ты её в школе не оставил?

— Нет. Я её дома читал.

— Странно… Вспомни, может, всё-таки брал в школу?

— Не знаю… может быть, брал, — засомневался Андрей. — Может, случайно в портфель засунул, а потом забыл где-нибудь. Только в портфеле её нет. Эх, так хотелось на остров!..

Папа подумал.

— Жаль, конечно, что нет под руками книжки. Но можно и без неё, Андрюха. Ты помнишь это место: «Огромная волна подхватила меня и понесла прямо на скалы. Я закрыл глаза и отдал себя в руки Судьбы…»

— Нет, я ещё не дочитал до этого. Мой корабль только что попал в бурю.

— А, так ты совсем рядом у острова! Слушай, я тебе расскажу, что было. Команда, видя неминуемую гибель корабля, пересаживается на шлюпки и покидает его. Одну из шлюпок уносит в океан. Вторая переворачивается. Матросы тонут. Все, кроме Робинзона. Его выбрасывает на остров, где нет ни одного человека, только птицы и дикие козы. Двадцать восемь лет живёт он на этом острове. Строит себе дом, обрабатывает и засевает пшеницей поля, приручает диких коз…

— Хватит, па! Едем! Давай прямо с того места, где его выбросило.

— Я не знаю, будет ли машина работать без книжки. Во всяком случае, сейчас попробуем, — сказал папа, залезая в шкаф. — Итак, «Я закрыл глаза и отдал себя в руки Судьбы…» Тут я забыл немножечко, но думаю, что это не страшно. Подожди, как там дальше? Ага: «Когда волна схлынула, оказалось, что я лежу на песке под жаркими лучами солнца. Вторая волна чуть не смыла меня обратно, но я успел вскочить на ноги и вовремя увернулся от неё…»

Дверцы шкафа закрылись с длинным шипящим звуком, и с таким же шипящим звуком отвалилась задняя стенка кабины.

Лицо Андрея обдало солёной пеной. Защипало глаза. Он протёр их мокрым рукавом рубашки. Перед ним до самого горизонта лежала тёмно-зелёная с фиолетовым гладь океана.

Ослепительное солнце горело над ней. Белыми искрами на зелёном фоне вспыхивали чайки. Их крики были похожи на детский плач.

Внизу, у берега, снежно-белой пеной снова вскипела волна. Она прорвалась через чёрные зубья скал, широким языком поднялась по песку к самым ногам Андрея и бессильно откатилась назад.

«Урш-ш-ш-ш… Ш-ш-ш-ш-ша…»

— Смотри-ка, сработала всё-таки машина и без книжки! — воскликнул отец.

Он стоял на берегу рядом с Андреем и щурил глаза от яркого солнца.

— Вот это, Андрюха, и есть остров Робинзона. Географы называют его Хуан Фернандес. Красивое место, правда?

— Очень красивое, — сказал Андрей. — А где живёт Робинзон?

— Выше по берегу, в лесу. Там у него уютная хижина, окружённая частоколом из толстых брёвен. Настоящая крепость.

— Идём? — сказал Андрей.

— Идём. Только когда приблизимся к хижине, обязательно крикнем, а то он испугается и начнёт стрелять. Он очень давно не видел людей.

Они поднялись по песчаному берегу и вошли в лес.

Андрей сразу же увидел стайку обезьян, в панике пронёсшуюся по вершинам деревьев. Потом разглядел большого зелёного попугая, сидевшего с учёным видом на толстой ветке.