Старк сделал неожиданный прыжок, и Марк шлепнулся прямо на него.

«Чувство, будто в коровье дерьмо упал – радости столько же».

– Ну что, давай теперь разбираться, апельсинка, – ядовито прошипел мажор.

«Как он меня назвал? КАК?!» – это была последняя разумная и вообще человекоподобная мысль образцового мальчика.

Дальше в голове Марка начался фестиваль ёбнутых идей. Иначе нельзя объяснить то, что он с размаху врезал в ехидное лицо одноклассника.

Растащили их через несколько минут, с большим трудом, под дикие вопли девочек, и классной.

На какое-то время Игнат (вот оказывается, как звали долбоеба) пропал из его поля зрения. И увидел он его спустя полчаса. В кабинете директора.

День не задался?

Забудьте. Это определение больше сюда не подходит. Как там говорил Вольтер?

«Утром я составляю план, а днем делаю глупости».

Заменить « делаю глупости» на «страдаю полнейшей хуйней», и мы получим нечто более менее похожее, чтобы описать всю хуеватость ситуации.

Это была его первая серьезная школьная драка.

Это был первый вызов к директору, чтобы отчитать, а не принести благодарность.

Это был первый случай, когда к директору вызвали его отца для того, чтобы пожаловаться на сына.

А ведь план освоения в этой школы был так прост: молча учиться, забрать золотую медаль, безупречную характеристику и валить широким шагом во взрослую жизнь. Но что-то не задалось…

– Прекрасная реализация планов, сын, – хмурится отец, осматривая приемную перед кабинетом директора.

– Плох тот план, который нельзя изменить, – рычит Марк. И с ненавистью смотрит на сидящего напротив парня. Тот, чувствуя взгляд, прожигает ответным «ласковым». И Марк читает по губам:

– Пиздец тебе, Апельсинка!

Секретарша просит отца Марка и маму Игната зайти в кабинет. И Марк понимает, что его самоконтролю срочно нужен дефибриллятор. Медленно встает. Старков зеркально повторяет.

– Ну-ка, повтори, смертник! – шипит он прямо в кадык козлу.

– Я. Сказал. Что. Тебе. Пиздец! – молчание, после которого Марк задирает голову. А тот, словно этого и ждал. – Апельсинка, – добавил он.

Кажется, именно в этот момент “пай-мальчик” внутри Белова испустил дух.

Во второй раз их разнимал уже сам директор. Правда толку от толстого мужичка было мало, зато голосистая секретарша стала звать подмогу, и на помощь прибежало два мужика покрепче. Игната оттащили от Марка. В руках у мажора был рукав Белова, а в руках Белова торчал клок волос мажора.

– Коротышка. Ты даже драться нормально не можешь, – презрительно выкрикнул Старков, которого держали директор и один из прибежавших мужчин.

Это было обидно. Да, в школе он не дрался ни разу. Но когда у ребят из его класса случался конфликт с другими классами, или еще с кем, никогда не прикрывался олимпиадами, учебой или просто домашкой. Никогда. Всегда шел на побоище. Там и научился держать удар. Даже местная гопота знала, что Марк – «отличник с изюминкой», и не трогали, считая «в целом, нормальным пацаном».

Но когда тебя скручивают в узел, и единственными средствами защиты являются левая рука и зубы, выбор невелик. По-любому, этот мудак брал уроки у какого-нибудь мастера спорта.

– Коротышка у тебя в штанах, – не остался в долгу Белов, которого уже выводили (да какое там – выносили, словно бьющуюся в припадке гориллу) из кабинета отец с еще одним мужиком, дабы не нагнетать обстановку.

Разобрались ближе к трем часам дня. Вся школа уже опустела. 1 сентября. Никто не учится. Только учителя изредка сновали туда-сюда.

Марк с отцом наконец вышли из школы. В связи с тем, что двое парней не могли находится рядом в одном помещении больше трех минут, чтобы не вцепиться друг другу в морды, на четвертый раз решено было провести разговор с родителями по одному.

– Марк, ты понимаешь, что это не дело?

– Пап, я ни в чем не виноват! Я заступился за девушку. Ее оскорбили. И это было так неожиданно, что я ничего не смог придумать лучше, чем оскорбить в ответ. Мне уже самому стыдно за это. Та овца, как-никак, тоже девчонка… Но этот петух глазастый…

– Марк! – рявкнул отец.

– Хорошо-хорошо. В общем, этот отморозок сам полез. И спровоцировал меня первый. Он назвал меня… – Марк заткнулся. Не хотелось говорить отцу о том, что даже более дорогой костюм не изменит того, что Белов из семьи среднего достатка. И что «дворняжка» – это только начало. Но отец, кажется, понял сам.

– Сын, ты ведь понимаешь, что нам не на кого рассчитывать. Эта школа – гарантия хорошего старта. С твоей головой и рекомендациями отсюда у тебя гораздо больше шансов поступить на бюджет в престижный вуз. Но если тебя отчислят… Это будет уже непоправимое пятно. Тебя, конечно, возьмут в старую школу, но уже все будет иначе. В личном деле будет стоять пометка об отчислении. Мне так сказал твой новый директор. И в вуз нормальный ты уже не поступишь. Никто не любит брать отчисленных. Это почти как с заключенными, – закончил он глухо.

Марк застыл. Вот оно как. От шока он даже присел на ближайшую скамейку.

– Ты хоть понимаешь, что сам все это начал? – задушенным голосом спросил он. – Теперь у меня и выбора нет. Я вынужден учиться с этими уродами, потому что не могу уйти обратно, и должен бояться сделать лишний шаг в сторону?

– Марк, все не так. Во-первых, тебя не отчисляют. Твою выходку списали на шок и стресс. Во-вторых, тебе самому уйти не возбраняется. Речь о том, что сейчас это невозможно. Должно пройти хотя бы два месяца. Никто не примет раньше твои документы.

– Отлично, давай я потерплю два месяца и вернусь в старую школу, – с надеждой спросил он отца.

– Марк, ты себя слышишь. Ты мужик или вжик? Уже заранее планируешь план отступления?

– Речь о моем будущем. Я не могу допустить, чтобы меня исключили! – воскликнул Марк.

– Ты сначала проучись эти два месяца, не дав никому в морду. Вдруг тебе понравится, – сын запыхтел, как чайник. – Сынок, признаю, я виноват, что надавил на тебя. Но теперь мы имеем то, что имеем. Тебе придется пока учиться тут. Все равно я оплатил первую четверть. А после мы подумаем, как лучше, – Марк молчал. – Ты извини, но мне еще на работу. Давай, иди домой, – отец хлопнул по плечу и пошел к воротам.

– Пап? – батя повернулся. – А что будет этому мажору? – Белов-старший пару секунд молча смотрел на него. Ничего не ответив, он лишь покачал головой.

Какое-то время после ухода отца Марк сидел на скамейке. Но потом желудок напомнил тупоголовому хозяину, что не подписывался на святой дух. Вздохнув, Белов двинулся к выходу.

Выйдя к дороге, он не сразу заметил серебристый мерседес. Заметил только тогда, когда оттуда вышло три шкафоподобных амбала. Но было уже поздно.

Комментарий к Глава 2. “Плох тот план, который нельзя изменить”

Ну вот, пока все)

========== Глава 3. “Я не дам себя сломать!” ==========

Комментарий к Глава 3. “Я не дам себя сломать!”

Чуть не сказала “Приятного аппетита”))) Приятного чтения)

«Интересно, сколько ребер человеку надо для полноценной жизни?» – это была пусть и тупая, но все же мысль. Значит, мозги не до конца отбили.

Это радует. Мозг – это главное. И все же, что там насчет жизни без пары-тройки ребер? Биологичка вроде не давала такой информации, а Белову казалось, что у него весь грудак разбит.

Сначала он испугался, что ослеп, ибо в глазах было темным-темно. Но когда повернул голову и обнаружил узкую, еле заметную полоску света, которая, впрочем, никакой пользы не приносила, лишь указывала, что где-то там гораздо светлее, он понял, что всего лишь находится в очень темном помещении.

Если его больше никуда не переносили после того, как он отключился от очередного удара, то сейчас Марк лежал на полу в раздевалке мальчиков. Сколько было времени, он не знал. И узнать не мог, потому как пиджак, в котором был телефон, остался валяться где-то на лестнице.