— Кандидаты в святые маги, обычно, стремились выпить совсем немного жидкости, поэтому погибали. Я, напротив, нахлебался в первый раз с избытком. Всё есть лекарство, и всё есть яд — всё дело в дозе. Для чистоты эксперимента предлагаю рискнуть — выпить целую кружку. Кто рискнет? — я посмотрел с ожиданием на друзей.

— Определенная логика в этом есть. Но жевать розовые сопли ближайшие два года я не намерен. Пожалуй, я рискну оставить всё так, как есть, — поднял голову Хард.

— Я присоединяюсь к Харду, — заявил Лёха.

— Я не побоюсь такой участи, ты мне нравился раньше, нравишься и сейчас, напарник, — решился Кляйн.

— Хард и Алексей, отойдите в угол, — скомандовал я. Я окатил «водой» из Источника Кляйна с головы до ног. Он взял свою кружку, вылил вино и, молча, кивнул мне. Кляйн выпил залпом целую кружку студеной волшебной жидкости, разбил, на счастье, кружку, и в мокрой одежде сел за стол. Он не испытывал ни капли страха.

— Хард, создай свое исцеляющее заклинание, то, что для имперских магов, служащих в имперской страже. Я его наполню энергией по максимуму, — попросил я. Хард направил исцеление на Алексея. Я добавил столько энергии, что Лёха чуть было не превратился в ледышку. Через минуту дрожали уже двое.

— За то, чтобы все вирусы, бактерии и кокки сдохли, — произнес тост Алексей поднимая кружку с горячим глинтвейном, врученным мною замерзшим друзьям.

— В организме пять килограмм микробов. Польза от многих огромна. Если заклинание убило всех, то вы надолго оккупируете туалет, — начал я занудствовать.

Хард.

Время понеслось вскачь. Пока Хард не заболел и не слег он хотел завершить военную кампанию в Каменном поясе. Восточные притоки Большой реки позволяли быстро проникнуть в горы. Хард не давал своим войскам ни дня передышки. Бегство американских военных стало повальным. В степи конные патрули с собаками легко догоняли и ловили беглецов, а в лесах, в предгорьях Каменного пояса, американцам показалось, что скрыться будет проще. Хард пошел на принцип, приказал отлавливать всех до единого, не считаясь с затратами сил и времени. Продвижение вперед замедлилось, но побеги прекратились, слишком уж жестоки были публичные казни дезертиров. Крепости сдавались одна за другой, Хард каждый вечер мотался на медосмотр в Роззе, и прихватывал с собой амулеты на зарядку. Последний раз Паша закачал ему в наконечник стрелы столько силы, что взрыв снес не только ворота крепости, но и оглушил всю охрану. Хард уже захватил крепость, а гномы еще не пришли в себя.

Павел Ильич.

Прошла неделя после мальчишника. Магистр экономики Алёна, не успевшая ни дня поработать по специальности, имеющая теоретические знания чужой экономики, изображала моего бухгалтера, проверяла расчеты Алексея. Изменений в состоянии здоровья друзей не наблюдалось, и я всё своё свободное время посвящал работе с амулетами. Хард нашел мне помощников. Те создавали структуру заклинания, я только наполнял амулеты энергией. Дело поставили на поток. Делали два вида амулетов: защитные и магические стрелы. Если в наконечник стрелы вставить накопитель энергии, то получалась настоящая бомба. Такой сильный маг, как Хард, мог выстрелить из лука и попасть с пятисот, и более метров. Алёна обратила внимание на ежедневные визиты друзей и мою неуёмную жажду работы.

— Всё это подозрительно. Может, ты мне расскажешь, дорогой, что происходит?!

— При условии сохранения тобой этой тайны.

— Это настолько серьёзно?

— Дело касается жизни и смерти всех моих друзей!

— Да кому я могу рассказать? Твоя презренная гномиха ни с кем не общается! — с преувеличенной горечью произнесла Алёна.

— Хватит увиливать. Хочешь узнать эту тайну, будь добра, пообещай мне, что никому не скажешь, — моё терпение иссякло. За эту неделю я устал, напряжение довело меня до того, что я стал раздражительным.

— Сейчас, глядя на тебя, я верю, что тебе шестьдесят лет. Это на вид тебе тридцать, а внутри ты нудный старик. У нас первая романтическая неделя, а ты ведешь себя, как будто женат на мне целый год. Ты должен доверять мне во всем, смотреть с обожанием, боготворить меня! Ты весь день занят, освобождаешься только поздним вечером. Если я изображаю, что сплю, то ты даже не пристаёшь ко мне ночью.

— Ты недовольна сексом со мной? Алёна смутилась. Мне даже захотелось подслушать её мысли. Что хочет эта женщина?

— Ты должен доверять мне безгранично, думать обо мне постоянно. А если это не так, то ты меня не любишь!

— Как только угроза жизни моим друзьям пропадет, я буду твоим рабом круглые сутки. Брошу врачевать, перестану экспериментировать с магией, прекращу встречаться с друзьями. Все мои заботы будут только о тебе, мой ангел, моя любовь!

— Как скоро это случится? — с подозрением поинтересовалась Алёна.

— Через три месяца, дорогая, — мне не оставалось ничего другого, как закрыть ей рот поцелуем. Иначе я услышал бы много такого, что не позволило бы нам примириться. Сегодняшний вечерний медицинский осмотр я был вынужден пропустить. До самого утра я доказывал Алёне свою любовь. Нельзя утверждать, что я это делал без особого желания, скорее наоборот. Эмоции, бившие через край у Алёны, заставляли меня забывать обо всем. Хорошо, что сейчас зима, и окна закрыты. Утром я был похож на подростка, впервые вкусившего запретный плод. Алёна, сытая и довольная, излучала волны благодушия и самодовольства. Я прикинул, что могу рассчитывать на неделю спокойной работы, но такие прагматичные мысли мне самому показались недостойными. Хорошо, что святость в этом мире не накладывает ограничения на любовь. Какой бы подарок удивительный и неожиданный сделать Алёне? Неплохо было бы посетить вдвоем Париж! Казалось, что мне совсем не нужна способность, переходить на Землю. И вот я нашел себе такую причину.

Я встал, камин хорошо прогрел комнату, и я не стал одеваться. Я закрыл глаза и сосредоточился на четвертой картинке, перехода на Землю. Выбрал для себя пустынный уголок Земли, на память пришел берег Рейна. Я, с тремя товарищами, лет тридцать назад, направлялся смотреть на американцев, наводивших понтонную переправу. А напоролся на нудисткий пляж. Пожалуй, это было самое близкое к Парижу место, известное мне. Сейчас, зимой, пляж, наверняка, пуст. Я протянул вперед руку и почувствовал порыв холодного воздуха. Получилось! Неожиданно. Я не удержался и шагнул вперед.

Низкий берег Рейна был свободен от снега. Ледяной песок обжигал ноги. Тёмная вода катилась к недалекому мосту, ведущему во Францию. На асфальтовой дорожке остановились две девушки в спортивной форме, хихикнули, обменялись парой фраз и побежали дальше. А я совсем позабыл немецкий. Я поторопился «достать» тёплые ботинки, куртку и штаны натянул на голое тело. Метров через триста у дорожки обнаружилась небольшая скамейка, я не преминул пододеть носки и нижнее бельё. Тропинка, по которой убежали девушки, привела меня в Карлсруэ. Прошло целых тридцать лет, но пригород, где я жил в гостинице, не изменился. Каменный мост через ручей, трамвайные рельсы, двухэтажные домишки стояли на своем месте.

Интересно, французская военная база осталась? Какие глупые мысли лезут в голову!

Я провел в Германии уже два часа, следовало возвращаться домой. Переход обратно получился легко, стоило мне сосредоточиться, представить спальню и пожелать оказаться рядом с Алёной. Десять минут, и я на месте. Любимая спала, по-детски посапывая. Белая кожа ноги, маленькие пальчики на ступне, родинка на лодыжке, слишком явно притягивали мой взгляд. Легкое одеяло само поползло вверх, открывая моему взгляду круглое колено. Увы, это потревожило сон Алёны, она попыталась натянуть одеяло и проснулась.

— Умывайся, собирайся, я хочу свозить тебя в Париж. Нужно потратить остатки евро. Злые языки утверждают, что в Париже одежда в пять раз дешевле, чем в России. Предлагаю проверить.