Дядя Володя оказался тихушник, каких поискать. Никита никогда не воспринимал всерьез ни самого дядю, ни его двух старых друзей-одноклассников. Дожили до седых волос, и остались детьми. Югин, «дядя Слава», всю свою недюжинную энергию направлял на любимое занятие — охоту. Никите казалось, что позволь ему занятие охотой достойно прокормить его многочисленных жен и любовниц, «дядя Слава», не задумываясь, бросил бы свой бизнес. «Дядя Коля» — Кит, кроме своего «лифта» не имел иного якоря в жизни. Со своим сыном Кит виделся раз в два-три года, даже жениться снова не смог. Однажды Никита видел любовницу Кита — старуха, лет на пять моложе самого «дяди Коли». Дядя Володя, даже на фоне своих друзей-неудачников, выглядел самым закоренелым. Подкаблучник, жалкий интеллигент, не рискнувший, как Югин, зарабатывать самостоятельно, не сумевший, как Китин, «приватизировать» в НИИ результаты своего труда.

Никита смотрел на своего родного дядю и не «узнавал» — три месяца дядя Володя путешествует со своими друзьями по другим мирам с помощью «лифта», приватизированного Китиным много лет назад в родном НИИ, и никто об этом не знает! По Никитиным представлениям эти большие дети должны были бы давно всем всё растрезвонить. Китин — похвастаться своей бывшей жене, чтобы та поняла, как она была неправа двадцать лет назад. Югин — собрать всех своих приятелей-охотников для организации грандиозного сафари. Дядя Володя — пошло и незатейливо доложить жене, что время он проводит не в попойках с друзьями, а занимается полезным делом. Ничего этого, по слова дяди, не произошло.

Возможно, Никита еще долго бы ничего не узнал, но проговорилась бабушка Никиты. Дядя Володя решил спрятать свою мать, от греха подальше, в 1894 год, та позвонила внуку, захотела попрощаться.

— У Володьки неприятности, он ввязался со своими приятелями в нехорошую историю. Ты, Никита, слышал — у Югина сын в Ленинграде погиб и жену здесь бандиты замучили до смерти?

— Слышал, бабуля, меня на похороны позвали.

— Я уезжаю на пару месяцев в «деревню», приезжай попрощаться. Бабушка так сказала про «деревню», что Никите стало ясно — это совсем не рядом. Он мгновенно собрался и через полчаса был уже у бабушки.

— Что происходит? — с порога спросил Никита.

— Валера и Валентин знают, но молчат, значит что-то совсем серьезное.

— Когда дядя Володя тебя увезет? Чемоданы, я вижу, приготовлены.

— Должен был уже приехать, я думала, что не успею с тобой попрощаться, внучек, — захлюпала носом бабушка. Никита прошел в комнату и сразу же раздался звонок в дверь.

— Мама, сколько раз нужно повторять, чтобы ты спрашивала, прежде чем открывать дверь, — дядя Володя был раздражен. Он поздоровался за руку с Никитой.

— Хорошо, что ты здесь, поможешь отнести вещи в машину.

— Далеко собрались ехать?

— И да, и нет. Десять километров от города, но …, приедем, я тебе всё расскажу, нам нужны крепкие, молодые, серьезные мужчины, мы затеяли грандиозную операцию!

— Звучит хреново, как призывы сектантов, или сумасшедших экстремистов.

— Потерпи полчаса, приедем — всё покажу и расскажу.

В сотне метров от дороги, на проселке, за лесополосой стоял старенький грузовик-фургон. «Дядя Слава» держал двустволку так, чтобы она не бросалась в глаза.

— Проходите, не тяните время, — он даже не поздоровался, распахнул кузов и Никита увидел знаменитый китинский «лифт».

На той стороне был жаркий весенний день. У дороги стоял большой дом с палисадником. Светлана, жена Валентина, младшего из сыновей Коробова, подбежала, чтобы помочь. Все прошли в дом, дядя Володя достал из холодильника бутылку вина, налил полный фужер Никите, себе только половину.

— Добро пожаловать в 1894 год! — поднял он фужер и выпил.

— Где обещанные подробности? — Никита тоже сделал пару глотков.

— Три месяца назад Китин сделал самое безумное открытие — его «лифт» распахнул для нас двери в другие миры. Фактически, это изобретение Кит сделал двадцать лет назад, но сам переход открылся нам именно тогда. «Лифт» открывает доступ в двенадцать миров, точные копии Земли, но исторически младше, самый ближний к нам мир — это 1932 год, самый дальний — двенадцатый век, — дядя Володя сделал паузу, хлебнул немного вина из фужера, — как ты думаешь, что мы намерены делать, получив такие возможности?

— Я думаю, вы не какие-то торгаши, любители наживы, — дядя Володя ободряюще улыбнулся, в подтверждение слов Никиты, — Даже бизнесмен дядя Слава — романтик и он, я уверен, не забыл об ответственности ученого перед человечеством. Я думаю, вы решили раскрыть загадки истории, а само своё присутствие и воздействие сократить до минимума, чтобы каждая ветка стала нашей историей, чтобы мы и наши близкие родились и жили во всех двенадцати мирах. Угадал?

— Не совсем. Твоя мысль благородна, разумна, и лишена стяжательства. По «ящику» показывают самую жадную и аморальную часть молодежи — вот и представление у нас о подрастающем поколении сложилось преотвратное, — Коробок серьёзно воспринял слова Никиты, не почувствовал иронии, — Но у меня возникла иная, не менее благородная, идея. Ты знаешь, сколько людей умерло от голода в 1932–1932 годах? Три миллиона! Я предложил их спасти, и друзья меня поддержали. Мы отправим голодающих в 12 век, снабдим их оружием, инвентарем, семенами, скотом и они выживут!

— Я уже догадался, — прервал дядю Никита, — в 1932 году вы воруете оружие, в 1894 году — инвентарь и скот. Я так понимаю, романтизм Югина дал сбой при виде небывалых возможностей для бизнеса, и он ударился в торговлю. Золотишко, антиквариат, бандиты это сразу просекли, и в результате вы имеете два трупа.

— Четыре трупа, кроме жены Югина и его сына бандиты убили ещё двух охранников, — уточнил дядя Володя, — Никита, для своих восемнадцати лет, ты слишком циничен. У нас великая, благая цель, я рассчитывал, что ты нам поможешь.

— Дядя Володя, участвовать в таком приключении заманчиво, я, конечно, не откажусь, но таскать каштаны из огня для Югина не стану. То, что потребуется для «спасения крестьян» я готов делать бесплатно, но бизнес с золотом опасен, следовательно, должен быть оплачен. Я всё-таки будущий экономист!

— Мы, пока, ведение всех дел возложили на Югина — деньги его.

— Понятно, — хмыкнул Никита, — Изобретение Кита. А твоё участие, дядя Володя, какое?

— Моё? Немалое! Во-первых, Кит не предполагал такого использования «лифта», его обнаружил я. Во-вторых, одна установка принадлежит Киту, восемнадцать Югину и одна мне, я дом в деревне продал. В-третьих, рабочая сила. Нас Коробовых уже четверо мужчин, и Светлана в деле. Югин один, его сноха с внуком — только обуза. Китиных двое — отец и сын. В-четвертых, Югин уже вернул все вложенные деньги с лихвой.

8 сентября 2007 года.

На похороны Никита не пошел, он весь день оформлял академ, бросать универ он не собирался. Несмотря на свой юный возраст, Никита отличался редкой предусмотрительностью. Вечером Никита с двоюродным братом Валерой уехал в Мяннику, рядом с Таллинным, там, в 1932 году, располагались наиболее близкие к Беломорканалу склады оружия.

Уже в Мяннику, воруя оружие со складов в 1932 году, Никита взял всю организацию в свои руки. Валера, старше брата на двенадцать лет, легко отдал ему эти обязанности, хотя по привычке всё проверял. Открывшиеся перспективы настолько захватили Никиту, что, обуреваемый фантастическими идеями, он временами неадекватно реагировал на «серую» действительность. Пару раз это чуть не привело к конфликтам с местными жителями, которым не нравился грузовичок, с российскими номерами. Склады оказались легкодоступными. Братья проверили, какой маркировке ящиков соответствует какое содержимое, и примерно подсчитали количество. Снарядов и патронов оказалось больше всего. Пулеметы, обычные тульские «максимы», составляли меньшинство, их было всего двадцать. А вот странного обмундирования был целый вагон. Примерно подсчитав количество винтовок, необходимых для них патронов и добавив вес пулеметов с патронами, братья задумались о том, как это довести до Беламорканала. Около двадцати тонн весили винтовки и патроны. Вес пулеметов добавлял тонну, патронов к ним набралось еще пару тонн.