— Сейчас, после смерти Югина, все почувствовали свободу. Пропала жесткая рука. К тому же, Вы дали моим сослуживцам слишком много времени. Месяц, это чересчур, — горько усмехнулся Иннокентий Петрович.

— Думаете, привыкнут к грабежам и убийствам. А Скворцов не сможет удержать их в человеческих рамках? — удивилась Света.

— Весна, голодное время года, две тысячи человек ни одно поселение не прокормит. Денег вы им не дали, а Ваш свекор сделал хитрый ход, обменял лопаты на топоры.

— Просто вооружил.

— Но лопаты забрал. Оружие в обмен на еду отдавать никто не будет, а вот лопаты бы отдали.

— Свекор не такой человек, это получилось случайно, — искренне возмутилась Светлана.

— Но Вы затеяли интригу с письмами к родственникам в 1932 году неслучайно. Вы, совсем молоденькая женщина, но сразу поняли, что Скворцову будет не хватать еды, и денег, чтобы ее купить, — грустно посетовал Иннокентий Петрович, и залюбовался обворожительной собеседницей. «Старею, молоденькие женщины сводят с ума», — подумал он, — «В данном случае простительно. Умна, образована, энергична, а не просто смазливая, молодая барышня.»

— Мне не нравится эта тема. Давайте поговорим о Вас. Уверена, Вам есть что рассказать, — начала делать комплименты Светлана, — или лучше включим музыку и потанцуем. Вы танцуете танго?

23 октября 2007 года.

Грузчики перетаскивали в 1894 год очередную партию оборудования. В С-Петербург с Каспия по Волге вышел первый танкер с нефтью, он вышел на десять лет раньше срока. Местные предприниматели: Яковлев и Тройнин решили строить нефтеперегонный завод. Коробов старший переложил вопрос на племянника, и Никита развернулся, потребовал от аборигенов себе треть акций только за проект завода. Теперь он наживался на оборудовании. Светодиоды мигнули разом. «Лифт» перешел на режим разогрева, а ящик с оборудование перерезало пополам. «Какой ровный срез. Отличная гильотина получится», — отстраненно подумал Никита под вопли грузчиков, — «простые ребята быстро схватывают суть! Хорошо, что все целы.» Пришлось звонить Китину. Выяснив вопрос о наличии устройств бесперебойного электропитания, Николай Петрович надолго задумался.

— У меня давно на пиках переходов характеристики «плыть» начали, — пожаловался он.

— На всех? — поинтересовался Никита.

— Нет, только на трех. Двенадцатый век, 1894 и 1932 годы. В 1894 году больше других, но всё в пределах допустимого. Да еще у вас «якорь». Огромный запас стабильности, — обнадежил Никиту Китин.

— А когда Вы их последний раз проверяли?

— Характеристики? Недавно. Две недели назад. Хождение туда-сюда, давай, пока прекратим. Я займусь исследованиями, — радостным тоном сообщил Китин.

25 октября 2007 года.

Коробов был в ярости. В тихой, спокойной ярости. Никто, кроме, пожалуй, жены не мог бы заметить эту ярость. Собственно та, чаще всего, тоже решала не замечать. И вулкан, клокотавший внутри Владимира Александровича, портил нервы только ему самому.

— Володя, все не так плохо. Если в прошлое не ходить, то характеристики переходов не меняются. Сейчас я проверяю, что будет, если визиты возобновить, но ограничиться только наблюдением, — радостно сообщал о проделанных исследованьях Китин.

— Меня это не устраивает. Как я буду спасать голодающих? — в который раз вопрошал Коробов.

— Никак. Сама природа против! Мы бессильны! — с пафосом сообщил Кит.

— Через десять дней мы будем перетряхивать лагеря Беломорканала. Совершенствуй электронику, дорабатывай «якорь». Я не брошу операцию спасения на полпути, — потребовал Коробок.

— Судя по параметрам точки 1932 года, пока можешь работать. Для истории заключенные уже умерли, а вот Беломорканал могут не построить. Хотя кому он нужен? Один шум, бесполезная стройка. Работайте. Только ты, Володя, перед каждым переходом мне звони, я сообщу, когда станет опасно.

— Коля, ты считаешь, что виноваты изменения в истории? Но из 1932 года мы перетащили в двенадцатый век пятнадцать тысяч человек. Кроме того винтовки, пулеметы. А в 1894 год только станки и моторы. Неувязка, — засомневался Коробов.

— Послушай, Вова! Югин, царство ему небесное, устроил «естественный» отбор для каторжников с Беломорканала. Сталин для целой страны. Почему тебе каторжников не было жалко?

— Те, что не попали в отряд, имели шансы на жизнь и свободу.

— Давай ты сам попробуешь выжить в рабстве. Даже на свободе, через неделю перетаскивания лодок в холодной воде, будешь с набором таких болезней! Любое наше вмешательство приносит людям горе.

— Так мы не дошли еще до «хороших» дел, — начал оправдываться Коробок.

— А когда дойдем, предкам мало не покажется, — засмеялся Кит.

26 октября 2007 года.

Переходы между мирами свели к минимуму. Светлана и Иннокентий Петрович работали, как два давнишних напарника. Понимали друг друга с полуслова, легко находили общее решение. Но вместе больше не ужинали. Свете не понравилась её готовность, после третьего фужера переспать с Мышкиным. Два деловых человека даже в этом вопросе легко нашли взаимопонимание. Разное образование, разный опыт, разная философия жизни, на практике приводили их к одинаковым решениям. Только теоретическую базу под эти решения, они подводили совершенно разную.

6 ноября 2007 года.

«Лифт» захлопнулся, когда к Сворцову в 12 век начали перегружать вторую тысячу винтовок.

— Что ж, есть и положительная сторона, остальные двенадцать тысяч винтовок мы можем продать в 1894 году, Миллион рублей в кармане, — обрадовался Никита.

— И дорога в 1894 год будет закрыта, — спародировал его голос, Валерий, — винтовки пригодятся нам в любом другом мире, оружие теперь брать негде.

— Китин говорил, что завтра прилетает Полина. Надо заранее все обсудить, выработать свою позицию, — опять перешел к обсуждению денежных дел Никита.

— Похоже, шкура неубитого медведя оказалась чересчур маленькой.

— Просто хомячок какой-то, а не медведь, — засмеялся Никита.

8 ноября 2007 года.

Перебои в работе «лифтов» заставили компаньонов собраться всех вместе. Полина сразу взяла быка за рога, начала с баланса доходов и расходов. В этой части творился полный бардак. Только к вечеру подвели итоги и смогли определиться по резервам золота, денег и возможным поступлениям. Огромные денежные средства застряли в 1894 году. Изъять их оттуда было практически невозможно. Доступ туда мог прекратиться в любой момент. Предложение остаться в девятнадцатом веке богатым человеком не принял никто.

Расставаться с имеющимися на руках средствами, чтобы потом «честно» поделить, никто не захотел. Полина и Китин младший успели получить основную часть золота в США. Их положение было превосходно. Девяносто процентов «живых» денег осталось у них. В России деньги, золото, винтовки и «лифты» оказались в руках молодого поколения семьи Коробовых. Основные деньги и золото аккумулировали Никита и Светлана. В руках Валерия осталось двенадцать тысяч винтовок. Коробовы владели большинством машин с «лифтами». Сам изобретатель «лифта», Китин старший, остался с двумя установками в своей квартире. Практически с чего Китин начинал, к тому и пришел. Дружеские, сердечные отношения часто дают сбой, не выдерживая испытания дележа материальных благ. Все разругались вдрызг. В конце дня решили разделить оставшиеся девять точек доступа в прошлое. То, что пока никому не принадлежит. Ни Светлана, ни Никита не могли возражать против раздела. У них не было в руках «лифтов», вернее был «якорь» в С-Петербурге, настроенный на 1894 год. Но все единодушно считали переход туда — билетом в один конец. Дружные Коробовы ушли вместе. И сразу получили пополнение. Первым их догнал Никита, затем подошла Светлана. Никита взялся довезти Владимира Александровича до дома.

— Мне не хотелось при всех этот вопрос поднимать, но нам сейчас пригодится военный человек. Особенно важен опыт войны с применением конницы, — начал потихоньку агитировать Коробова Никита.