Катя.

«Катин» политик, Давыд Давыдович Коганин, имел идеальный для своей профессии характер. У него была жесткая, до бесчеловечности, хватка, умение «видеть» во всем источник денег, прекрасный нюх — интуиция, и способность вкрутить мозги не только обычному человеку, но и такому же прожженному дельцу-политику.

Крючок, на который Катя поймала «Давыдку», был прост и невероятно несбыточен: лекарство от старости. Безобидная кисленькая горошина, обычная «витаминка», и Коганин сбросил десяток лет. Остальное не имело большого значения. Ни щедрая оплата услуг, ни гарантированная безопасность — стоило прокурору заинтересоваться сомнительными поставками вооружений, как он надолго улегся в госпиталь. Даже появление пьяного соперника на теледебатах не так обрадовало Коганина, как буйство энергии его вновь молодого организма. Давыд Давыдович сделал вид, что поверил в секретные еврейские разработки, но Катя видела, что это не так, и её это устраивало.

— Катенька! Катюша! Катерина! Чистое и непорочное создание! Зачем тебе пять вагонов РПО???

— К чему эти вопросы, милый? Неужели ты против того, чтобы заработать сам, дать заработать своим друзьям и заставить своих врагов высунуть свои глупые головы? Тем более что неприятности твоим недругам обеспечиваю я!

— И всё-таки интересно?

— Многие знания — многие печали …

— Ты мне угрожаешь?! — удивился Коганин.

— Нет. Пытаюсь уберечь от неприятностей.

— Ты гарантировала мою безопасность. Не забывай, дорогуша!

— По-моему, я неплохо справляюсь?! — мило улыбнулась Катерина.

— Справлялась! Пока не начала угрожать.

— Зря ты меня сердишь, — Катя сделала обиженное лицо, отодвинулась от Коганина и потянулась за неглиже, лежащее комком в кресле.

— Ты уже уходишь? — Коганин расстроился.

— Сообщи, когда решишь вопрос с моей заявкой. Всю логистику нужно будет продумать до мелочей, — сухо ответила Катерина. Она вертела своим любовником как хотела.

Алексей.

Как только существование винтовок стало секретом полишинеля, их эффективность упала на несколько порядков. Маги научились защищаться от нового оружия, но тотальный прессинг Павла не давал им ни дня передышки. Стрелков он не жалел, хотя массовое применение реактивных огнеметов и гранатометов давало магам мало шансов на контратаки. Эльфы сдали своих магов почти сразу, гибель двух королей и премьер-министров подряд научила их благоразумию. Императорская семья гномов была многочисленна. Они ушли в подполье, объявив условия ультиматума позорными и неприемлемыми. Тогда Павел договорился с гоблинами и демонами. Они наводнили империю бандами грабителей, а человеческие отряды стрелков разогнали армию гномов. Пользуясь хаосом, Павел организовал охоту на гномских магов. Их выслеживали и ловили как хищных зверей. Алексей восстал против методов ведения этой войны.

— Я отзываю своих стрелков в Роззе.

— Это не стало для меня неожиданным. Слюнтяй.

— Ты не выполняешь наши договоренности. Где обещанная гуманная война?

— В человеческой империи я обеспечил минимум человеческих жертв. Согласись, маги и дворяне — нелюди?! Эльфы и гномы? Даже самый пристрастный человек не посмеет назвать их людьми. Полный, абсолютный гуманизм, — сделал удивленное лицо Павел.

— Не играй словами!

— Не играю. Я, ты помнишь, воевал десять лет назад против гномов. Я тебе рассказывал, ты забыл, тот эпизод, когда офицеры-гномы устроили соревнование: кто быстрее отрубит мечом сотню человеческих голов. Мой отряд освободил тогда всего десяток пленных, около пяти тысяч безоружных, беззащитных людей были безжалостно убиты. Соревнование!

— Люди на Земле во время второй мировой вели себя точно также жестоко и бессмысленно. Самураи устраивали такие же соревнования, победителей чествовали в центральных японских газетах. Так ты теперь на этом основании выгонишь их с Сахалина и Курил? Или китайцев выметешь поганой метлой с Дальнего Востока? Отец, дед, прадед могли быть убийцами и негодяями, нынешние — не виноваты.

— Это ты загнул! Дальний Восток отдали буквально вчера!

— Никто ничего не отдал! Подписан всего лишь договор о совместном использовании, он даже еще не ратифицирован.

— Я сделаю так, что ратификацию провалят!

— Ты патриот!? Именно для этого ты собрался сменить власть!? Там, на отданных азиатам территориях, сейчас живут одни китайцы и японцы. Ты хочешь повернуть историю вспять?

— У меня другая цель — мой комфорт и безопасность. Такой договор, сам понимаешь, бомба!

— Циничный прагматик.

— Либеральный соплежуй.

— На Земле ты тоже устроишь апокалипсис?

— Пока магия в тайне, я воздействую тонко и незаметно. Нужный политик куплен, ненужный заболел, пришел пьяный на теледебаты, обосрался на звездной тусовке, потерял секретные материалы, его переговоры выложили в интернет и так далее. Я никого не убиваю, чаще лечу, делаю людей моложе и счастливее.

— В России это не работает. Людям всё равно: пьяница депутат или бабник, торгует он секретами или ворует казенные деньги. Они никому не верят. Для них все одинаковы.

— Работает. Плохо, но работает. Я не тороплюсь. Наш с тобой век долог. Через сотню лет все будут ходить по струнке.

— Если только так …, терапевтически. Но своих стрелков я отзываю в Роззе!

— Отзывай! Обойдусь.

Листиг.

Заговор не был похож на заговор. Всё говорилось как бы несерьёзно, но бесконечные насмешки в адрес Святого мага, рассказы о его глупостях, обсуждение его невероятной некомпетенции делали свое дело. Не было руководства заговора, никто не строил планов и не давал указаний, но любая оплошность могла стоить Павлу жизни. День для магов в замке Дюк не удался. Святому магу требовалась замена стрелкам в империи гномов. Уровень магов не играл роли, лишь бы хватило силы запустить амулет. Выбор пал на «орден смерти». Никто из тамошних обитателей не был провидцем, но неприятности все учуяли пятой точкой сразу же, как только появилось начальство. А что там было чуять? Святой маг сразу начал отбор! Часто говорят: «Если бы ненависть могла убивать …». Для замка Дюк это было не пустыми словами. Зло давно угнездилось там. Каждый маг в отдельности был невероятно слаб, по сравнению со Святым магом, но общее чувство объединяло их, как пчел объединяет рой. Достаточно было соскочить с резьбы одному, и остальные, не сговариваясь, мгновенно отдали ему всю свою силу. Они пропускали через себя черную силу алтаря Смерти, и, не успевая даже преобразовывать, отдавали её Листигу. Спусковым крючком для Листига послужил недовольный взгляд Святого мага. Листиг не смог подавить в себе неприязнь, и подумал, что Павел прочитал её по его лицу. «Сейчас он оправит меня производить магию», — мелькнула жуткая мысль, и он ударил с трех метров фаерболом. Маленький шарик летел пару мгновений, но в конце своего полета внезапно наполнился невероятной силой и превратился в огромный шар черно-фиолетового цвета, пышущий смертью. Святой маг застыл в недоумении. Защита сработала без его участия, и ревущее пламя заполонило двор и поднялось до небес. Листиг сгорел, не успев ничего понять, также как и три десятка людей и магов. Многие из тех, что стояли в галереях дворца, успели осознать свою смерть, они выплеснули весь свой ужас и боль в Святого мага, на мгновения став проводниками магической мощи алтаря Смерти. Небольшое солнце вспыхнуло во дворе замка. Оно расплавило огромные камни и превратило весь комплекс зданий в расплавленное озеро магмы. Кипящая лава докатилась до города, вызывая пожары, в разрушенных взрывной волной зданиях.

Павел Ильич.

Огненный смерч поднял тело Павла на высоту нескольких километров. Уже теряя сознание, используя последние запасы магии, Павел попытался уйти телепортом в Роззе, и потерял сознание. Пришел он в себя только спустя несколько часов от укуса небольшого краба, который преступил к поеданию огромного куска мяса, думая, что человек умер. Амулет спас Павла от взрыва в замке Дюк, он сохранил ему жизнь при падении на землю, но не в силах был уберечь от лучей жаркого южного солнца, которое зажарило Павла и превратило его лицо в один огромный волдырь. Левое ухо горело огнем. Павел попытался наколдовать исцеляющее заклинание, но понял, что он магически пуст, и негде не чувствует источников магии. Павел выкачал остатки магии из амулета. Силы было слишком мало для телепортации, не то, что для лечения. «Как на Земле», — подумал Павел, — «Где же я нахожусь?»