– А ты не воруй, – назидательно произнес ученый. – Мог бы честно трудиться, и рука была бы на месте. А сейчас ты что? Обуза. Даже мясо порезать не можешь.

Диль лишний раз убедился в том, что самые страшные молнии – голубые. Однажды его гроза в поле застала, он бросился было к одинокому раскидистому дубу, да не добежал – голубая молния саданула, да так, что огромное дерево под сильнейшим ливнем в одночасье сгорело. Вот примерно такой взгляд Илем бросил на Бирама.

– Конечно, одна надежда на тебя, – согласился он. – Ты в случае чего путь просто прогрызешь. Если не лопнешь с пережору. Или уместнее сказать – с перепою? Слышал я, что для вашего брата наша кровь вроде крепкого вина. Или наркоты. А ты вообще как, не проголодался?

Он призывно помахал культей. На повязке проступала кровь – совсем немного, но Диль заметил, как сверкнули глаза вампира. Зачем он нарывается?

– Хватит, – властно сказала Лири. Так властно, что Бирам промолчал, зато Илем удивился:

– А чего ты раскомандовалась, кукла?

– Не смей называть меня куклой!

– А что, назвать тебя так, как я обычно баб называю? Нежные уши нашего рыцаря не вынесут. В трубочки свернутся. Догадываешься… кукла?

– Не надо, – попросил Диль. – Не надо ссориться, нам еще так много времени придется провести вместе…

– Вместе? – фыркнул Бирам. – Нет уж, благодарю. Я вынужден идти с вами, но помните – я сам по себе.

Тут вернулись Даер и Франк, и Франк заинтересовался:

– Это ж в каком смысле ты сам по себе, кровосос? Ты как миленький будешь слушаться каждого моего слова.

– Да они с вором уже готовы подраться, – наябедничал торговец. – Словно дети малые. Раз уж нам предстоит такое важное дело…

– Не лопни от важности, – перебил Илем. – Я подозреваю, из всех нас по-настоящему важен кто-то один, и вряд ли это ты или я.

– Может, и ты, – равнодушно бросил Франк. – Мне предстоит задачка потруднее: защищать это скопище идиотов. Ну ты удружил, Даер. Миссия еще не началась, а они уже перецапались, как девчонки в храмовой школе.

– Разберешься, – не менее равнодушно бросил маг. – Моя задача их найти, твоя – собрать, довести до места и закрыть эту чертову дыру. Я за тебя полработы выполнил: пока ты одного добывал, я привел сразу троих.

– Да повезло, что они собрались в одном городе, вот и все. А воина где искать?

– Он сам вас найдет. По дороге к месту отправления.

Диль украдкой осмотрел всех и вздохнул. Похоже, он тут один не любил ссор… ну и Кай. Он рыцарь, ему положено быть благородным. Ладно. Чему быть, тому быть, а пока сладкие пироги дают, ешь да радуйся, акробат. Растолстеешь, гнуться перестанешь и, даже если миссия пройдет для тебя благоприятно, к прежнему делу вернуться не сможешь. Акробаты бывают старыми, но не бывают толстыми.

Он поймал взгляд Франка. Странный взгляд. Непонятый. И глаза снова непонятные, не зеленые и не коричневые, а бронзовые. Может, от освещения зависит. Когда-то он знавал клоуна Римми, у него глаза то светло-зеленые были, то светло-голубые, зависело от того, какую одежду он надевал.

Но Франк-то все время был в черном.

На следующее утро после завтрака они тронулись в путь. Дилю снова было не по себе, особенно когда Даер заставил его прицепить к поясу кинжал и метательные ножи. Конечно, ножи бросать Диль умел, как всякий уважающий себя цирковой. Но в деревянную мишень, а никак не в живого человека. Да чего там, он даже в детстве-то драться не научился, а сейчас и подавно. Торговец попытался отказаться, но Даер просто сунул ему в руки короткий меч со словами: «И не ври, что не умеешь, я о тебе знаю больше, чем ты сам» – и тот с ворчанием принял оружие. Глядя на это, не возразил и вампир, а Илем сунул свой кинжал за голенище сапога. Лири помотала головой и попросила арбалет вместо кинжала – и получила его. Даже у Франка за плечом торчала рукоять меча, а ведь когда они ехали на поиски рыцаря, он был безоружен.

– Пока не опасно, – сообщил он всем. – Разве что какой разбойник с ума сойдет и решит напасть. Миссия начнется позже. Я скажу когда. Вот тогда придется смотреть в оба. Если, конечно, вы хотите ее пережить. Кстати, кто переживет, нуждаться не будет до конца дней. Героям, сами понимаете, полагается награда. Даже если они трусы, отсиживавшиеся за спинами товарищей.

«Это обо мне», – подумал Диль без горечи. Самый бесполезный участник похода. Только и годен развлечь товарищей на привале.

А почему бы и нет?

Кони были отличные. Это ж целое состояние на них потрачено: добротная одежда, оружие, лошади, великолепные седла. Таким, как Диль, на всю жизнь бы таких денег хватило.

Ехали то шагом, то неспешной рысью. Лири, поравнявшись с Дилем, усердно болтала, стараясь проверить, действительно ли он относится к ней так же, как и раньше. Глупая девочка, он просто неспособен принцессе «ты» сказать да по имени назвать, вбито это в кровь, в кожу, в душу, а отношение-то почему должно измениться?

Вампир держался обособленно… Впрочем, и торговец, и Илем тоже. Кай негромко разговаривал с Франком. Лири рассказывала все, что успела узнать о новых спутниках, и впечатления Диля от ее мнения отличались не очень. А он, в свою очередь, рассказывал о Кае.

– Он наверняка хороший, – заключила Лири. – Ты не можешь ошибаться, потому что ты сам хороший. И не спорь. Я лучше знаю.

Диль не спорил. Человек волен заблуждаться, а уж юная девушка тем более. Бедная заблудившаяся девочка, которая не захотела быть как все, слушаться папу и выйти замуж за нелюбимого. Наивная девочка, потому что большинство браков именно такими и бывают. Сестра Диля поплакала, да и пошла замуж, как родители сговорились, и ничего.

В группе людей, которым суждено было спасать мир, царил раздрай. Задирал нос Бирам, цеплялся к чужим словам, был недоволен буквально всем – едой, ночлегом, погодой и одеждой. Хантел ныл и жаловался, да постоянно ябедничал Франку, кто и о чем говорил. Илем не упускал случая подразнить кого ни попадя, особенно вампира и, как ни странно, Лири. Лири отвечала ему полной взаимностью, так что пару раз Дилю приходилось их разнимать, то есть вмешиваться в разговор и уводить принцессу подальше. Кай ни в миротворцы не лез, ни в свары не встревал. А Франк только наблюдал за этим зверинцем и покачивал головой. Да. Командовать таким сбродом сложно, потому что слушаться готовы только Диль и Кай.

На втором привале Диль нашел себе применение. Было очевидно, что проку от него никакого, мир спасать придется кому-то другому, а он здесь вроде массовки. Положено быть бродяге – вот и бродяга. Зато он может продолжать делать то, что делал последние несколько месяцев: заботиться о Лири. Девочка рядом с ним успокаивалась, ворчала, конечно, но явно была довольна его присутствием. Поверила, что его отношение к ней не изменилось, и славно. Вообще-то она не нуждалась в опеке, и Диль не опекал. Был рядом. Илем от души издевался, давал советы, но вывести Диля из себя уже давно никому не удавалось. Наверное, никогда не удавалось. Он отличался уравновешенностью и доброжелательностью, и это выбивало вора из колеи.

Франк не выделял никого из них. Осаживал любого, кто досаждал. Присматривался. Видел что-то свое. Интересно, что именно он видел в Диле? Сходство, заключающееся в нежелании жить? В привычке жить, потому что так положено, а не потому что хочется? Диль никогда не задумывался о смысле жизнь, тем более своей. Живет – и живет. Людей веселит. И ему это нравится.

Забавно, но на привале, грея у костра жилистые худые руки со слишком длинными пальцами, Бирам вдруг спросил, почему Диль выбрал эту дорогу, почему именно акробат, а не что-то полезное. Хотелось промолчать, но поверх огня на него уставились все шесть пар глаз.

– Разве приносить радость – бесполезное занятие? – спросил он смущенно. – Мне нравилось работать в цирке, но и потом работа доставляла мне удовольствие. Я это почувствовал, когда забрел в глухую деревню, где даже бродячего менестреля последний раз видели лет десять назад. А знаете, сколько таких мест? Люди только одно видят: труд, труд, труд, а вместо всех развлечений – самогон.