Диль не молился. Не потому что не верил. Не было у него просьб, достойных ушей бога. Единственный раз, когда это стоило сделать, он мучился похмельем, а потом было уже поздно. Боги не воскрешают мертвых.

– Боги, – пробурчал Франк. – Думал я об этом. Неужели они настолько мелочны, чтобы маршрут прорабатывать? Чтоб в миссии непременно участвовали вор и ученый? А лекарь и каменщик чем не устраивают? Зачем надо было нагораживать столько условий? Как-то не по-божески, не находишь?

– Может, потерянные?

– А они-то чем отличаются? – удивился Франк.

– Никто не знает. Мы только знаем, что они были.

– Были? Боги не умирают.

– Но уходят.

– Интересная версия, – хмыкнул Франк. – Чего дрожишь? Вытаскивай куртку, не фасонь, я не девица, чтоб передо мной выделываться. Я… я редко мерзну. Значит, богам все нафиг надоело, и они ушли. А свято место, как известно, пусто не бывает, и на их место пришли новые. А ты о происхождении богов не задумывался? А зря. Я вот задумывался. Но ничего не придумал. Вообще-то считается, что они нас сделали. Засучил Создатель рукава, привал на помощь весь пантеон и слепил из божественных частичек целое человечество… Забавный эксперимент – смешать в одном флаконе помаленьку от каждого бога… да еще так неравновесно.

– Может, поэтому и команда такая?

– Умный, – сказал Франк, Дилю показалось, с отвращением. – Только ведь у бродяг и воров покровитель один, а покровители мастеров не у дел. Криво как-то…

– Потерянные, – напомнил Диль. – Может, у них…

– Каждой профессии – по богу? – насмешливо перебил Франк. – Ну, допустим. И на кой черт надо было столько тупых условий ставить? Их ведь много… я тебе даже рассказывать обо всех не хочу, потому что дураком выглядеть не люблю.

– Но кто имеет такую власть, если не боги?

– Знать бы. Есть абсурдная мыслишка, что это великий маг пошалил, да с сильным артефактом, да перестарался, вот заклинание и зависло на тысячи лет…

– Разве такое магу по силам?

– Кто ж их знает…

И он снова надолго замолчал и пришпорил коня. Встречный ветер пронизывал первыми осенними холодами, и Диль не выдержал. Извернувшись в седле, он вытащил из дорожной сумы куртку и с удовольствием ее натянул, управляя своим мерином только коленями. Франк покосился, но ничего не сказал. Неужели ему саму не холодно?

О миссии Диль не думал. Впрочем, это и не удивительно. Он привык гнать от себя все размышления, потому что это никогда не приводило ни к чему хорошему. В любом случае проблему не решить, если просто держать ее в голове. Что можно делать в подобной ситуации? Что делать опавшему листу, когда его подхватывает порыв ветра или поток воды? Конечно, можно бы попытаться сбежать и понадеяться, что Даер не найдет его снова. Что такое магия, Диль представлял себе с трудом, потому что за всю жизнь видел только пару хороших фокусников, у которых были крохотные магические способности, настолько несерьезные, что Гильдия магов, организация, по слухам, могущественнее любой другой, не обращала на них ни малейшего внимания. Диль не знал, как отделить истинную магию от сказок. Даер сказочником не казался. Ну, положим, решат они найти другого бродягу, другой бродяга им подойдет и от миссии не откажется, но вряд ли он будет заботиться о Лири. Ведь они с Франком непременно передерутся в пути, да еще и не раз. Отчего Франк, испытывая явную симпатию к безродному акробату, так неприязненно относится к маленькой принцессе? Не спрашивать же его об этом. Сильных мира сего лучше вообще ни о чем не спрашивать. Сами расскажут. Ровно столько, сколько захотят.

На третий день Диль порадовался, что вольтижировка его в свое время не привлекла. Казалось, что ноги стали кривыми, а на седалище набита мозоль. Франк гнал коней, останавливаясь только, чтобы взять на постоялом дворе новых. Обедали они наспех, хотя и так же вкусно и сытно, а на ночлег остановились уже заполночь, и Франк чуть не убил хозяина, когда выяснил, что горячей еды нет и предложить им могут только не очень свежий пирог и не очень хорошее вино. Диль улыбнулся про себя, потому что ему-то пирог показался замечательным. Нечасто ему доводилось есть сладкие пироги, а ведь, кажется, когда-то очень любил. До цирка. Потом он привык ограничивать себя в такой вот еде – плюшки и булочки очень даже способствуют увеличению веса. Ну а бродяжья жизнь, в свою очередь, очень способствовала худобе, потому что на сладкие пироги денег не было никогда.

Видно, Франк это понял, потому что заткнулся, но уже через четверть часа потребовал горячую воду для мытья. А Диль бы и грязным поспал. Он, конечно, был сильным, конечно, был выносливым, но все равно устал, больше всего в жизни (после пирога, конечно) он хотел вытянуться на постели и укрыться теплым одеялом. Погода портилась на глазах, вот-вот зарядят осенние дожди, а скачка в мокрой одежде – это еще хуже, чем пешком по расквашенной дороге…

– Ложись, если хочешь, – предложил Франк. – Мне трудно отказаться от дурной привычки мыться после дороги. Я не хочу сказать, что ты грязнуля…

– Кажется, вы извиняетесь? – шутливо удивился Диль. Франк пожал плечами. Нет, дернул плечом. При общей расслабленности и него были резкие движения. Голову он поворачивал мгновенно, как птица, руку выбрасывал, как жаба свой язык. И был неутомим. Он вообще не выглядел усталым. Вообще.

– Разный образ жизни, – туманно пояснил он. – При большом сходстве.

Вот опять о сходстве. Что общего может быть у сломанной ветки и… Кто он? Ствол? Корень? Ветер, который эту ветку сломал?

Показаться грязнулей не хотелось, и Диль тоже дождался своего ведра горячей воды, растерся жестким полотенцем и наконец лег, наблюдая, как толстая прислуга вытирает забрызганный пол. А мне бы понравилось, наверное, жить вот так, когда за мной убирают и беспрекословно исполняют мои приказания… Или нет? В молодости – вероятно, а вот сейчас мечталось о другом. Очутиться бы в сотне лиг от господина Франка и его миссии… Пусть бы не в постели, а на сеновале, в сарае, в стогу сена, в шалаше…

Он очень давно не испытывал тревоги. Очень давно. Франк лег и быстро уснул, а Диль еще целый час изучал потрескавшуюся потолочную балку, а потом огонь в очаге погас, стало темно и ничего не оставалось, кроме как спать. Франк поднял его на рассвете, и Диль пил чай, клюя носом, и не оживился даже после основательного завтрака. Франк не обращал на него никакого внимания, и это очень даже устраивало.

Дождя, слава богам, не было, но стало намного холоднее, даже Франк надел куртку и посоветовал Дилю еще и в плащ закутаться.

Скакали до полудня. Издалека Диль увидел башни Тигиля. Когда-то полжизни назад он был в этом городе, и сейчас эти башни точно так же поразили его воображение. Человеческие руки не могли создать такое мощное сооружение. Массивные, крепкие, они, казалось, уходили в облака. Тигиль, как всякий другой большой город, пережил несколько осад, но взят не был ни разу. По слухам (или сказкам?), башни обладали магической силой, хотя вернее всего стены города были неприступны, а его защитники мужественны. Вот и вся магия.

В воротах их долго и придирчиво расспрашивали, проверяли, даже обыскивали. Это показалось Дилю странным. В свое время их фургоны даже не осматривали, махнули рукой – проезжайте, мол, да и к другим не особенно цеплялись, тем более к тем, кто выглядел солидно, был хорошо одет и не шел пешком, а ехал на хороших лошадях.

В общем, он не удивился, когда в спину ему уперлось острие копья, а Франку к горлу приставили кончик меча. От копья распространялся леденящий холод, мешавший дышать. Не магия. Обыкновенный страх. А Франк и глазом не моргнул, тем же тоном поинтересовался, в чем дело, ему и объяснили: тычком в зубы. С испугу Диль дернулся и получил свое – кулаком под ребро, и когда он продышался, Франку сноровисто вязали руки, да и ему тоже руки заломили за спину, хотя Дилю и на ум не приходило сопротивляться. Он никогда не возражал служивым людям. Вооруженным – тоже. Правда, ему всегда везло, и разбойники не обращали на него внимания: что с него взять-то.