Лена неторопливо шла к нему маленькими шажками, держа руки за спиной. Почему его это не озаботило? Легкая кокетливость походки смутила? Лицо шута было перепачкано кровью, лившейся из носа, хрипел Маркус, ржали за сараем стреноженные лошади. Воздух искрился от рассыпанного в нем синеватого света, сильно похожего на неисправную люминесцентную лампу.

– Что, некромант, захотелось пролить кровь Ищущей? А не страшно тебе? Кто знает, к чему это приведет? Кто знает, как раскачается мир и что останется от Равновесия? Не ты ли знаешь, боевая машина, не нужная даже Тьме, тупой садист, мстительная дешевка? Правду не любишь? А правду говорят не только шуты, если ты вдруг не знал.

– Что ты, Светлая! – скривился Крон. – Пролить твою кровь? Да на землю? Хранит меня ветер, я не сумасшедший. Но мне и правда нужна твоя кровь. Совсем немного, всего полпинты, и я капли не уроню. Ты же не думаешь, что я готов убить Ищущую недалеко от своего дома? Нет! Пока не готов. Лет через сто заходи – посмотрим. Уж шута я убью, не обессудь, знающих всегда убивают. Вредно для здоровья – много знать. А тебя обязательно отпущу. И даже Проводника тебе отдам, если он так уж тебе нужен.

– Фу, как примитивно! Старых манускриптов начитался? Кровь Странницы, слезы девственницы, моча дракона, волосы мага… Уверен, что все так, как там написано? Что ни одной буквы не перепутано? Что записывалось не для других, а для себя, и от каждой цифры не нужно отнимать два или прибавлять три? Что вместо жизнянки нужен подорожник, а вместо подорожника – тысячелистник?

– Кровь и слезы Ищущей, – поправил Крон. – Слезы у меня уже есть, не зря ж я тебе свой платок подсунул, когда ты шута оплакивала. Теперь дай мне крови.

– Ты уверен, что нужна простая кровь, а не месячная? – улыбнулась Лена. – Уверен, что нужны волосы обычного мага, а не клок бороды Верховного или не лобковые волосы боевого?

– Вот и попробую. Потому мне полпинты и надо, а не две капли. Надолго хватит! – расхохотался Крон и щелкнул пальцами. Дико закричал и затих шут, но Лена даже не дрогнула, подошла почти вплотную, подняла голову, подставляя шею:

– Ну давай! Вампира-то в помощь не позвал? Попробуй забрать кровь Странницы, не пролив ни капли.

– Не смей! – просипел из последних сил Маркус. – Делиена, не смей, уходи! Возвращайся! Ты не понимаешь, что делаешь!

Крон снова щелкнул пальцами, прерывая голос Проводника. Потом жестом фокусника он вынул из рукава банальную полую иглу с резиновой грушей на конце – прообраз шприца, хищно улыбнулся, а Лена, воспользовавшись тем, что у него заняты обе руки (иглу он держал, как великую драгоценность), без замаха ткнула его ножом существенно ниже пояса и на сантиметр выше того места, которым так дорожат мужчины. Сделала она это сознательно, понимая, что замахнуться и ударить себя в сердце он ей просто не даст, успеет перехватить руку. Кинжал оказался таким острым, что даже от невеликой Лениной силы ушел в плоть по самую рукоятку. Впрочем, костей на его пути не встретилось. Крон заревел так, что у Лены заложило уши, раскинул руки, словно шут у креста… и так замер.

– Спасибо, Светлая, – раздался сзади голос смешного мага Кариса, – ты существенно облегчила мою задачу. Спасибо. Я снял заклятие с твоих друзей. Скоро им станет лучше.

Лена растерянно оглянулась. Пожилой переросток стоял в несколько шагах за ее спиной, и никаких дверей или даже выломанных досок с той стороны в сарае не было. Он него исходило зеленоватое свечение, хотя руки не терзали амулет и глаза не закатывались. Он улыбнулся милой мальчишеской улыбкой.

– Ну что, Крон? Не старайся, ничего у тебя не выйдет. Меня послала Гильдия. За тобой послала, боевой маг. Прости, Светлая, что я тянул до этого момента, но для Совета Гильдии нужны доказательства. Теперь они есть. Благодарю, что ударила его в Средоточие Силы. Он не умрет. Пока. Только, прости, я не смогу вернуть тебе кинжал.

Он низко-низко поклонился, а потом все же замахал мизинцем. Скорее всего, этот жест позволял ему сосредоточиться, не неся никакой магической нагрузки. Правда, держался он сейчас не за амулет, а за короткий сияющий жезл, которым вдруг взмахнул крест накрест. Пространство засверкало, выгнулось само в себя, прорвалось, и в открывшемся проходе Лена увидела совсем другой пейзаж.

– Прощай, Светлая. Уходи из этого мира. Гильдия служит королю Родагу не по принуждению, а потому что он этого достоин. Ты обещала. Уходи. Но прими мое преклонение, Великая.

Толчком он отправил Крона вместе с кинжалом в другой пейзаж, отвесил еще один земной поклон и шагнул следом. Сразу стало темно, и только через несколько секунд Лена начала различать предметы, Близился рассвет.

Маркус со стоном перевернулся на спину и тупо уставился в потолок. В дыру светила тускнеющая звезда. Лена растерянно стояла рядом с распростертыми на полу мужчинами, не зная, к кому кидаться раньше, но Маркус шевелился, а шут не подавал признаков жизни, и Лена подошла к нему. Он дышал, но глаза были зарыты…

– Помоги мне, Делиена, – прохрипел Маркус. – Ты одна не справишься. Дай мне немного силы. Я пострадал меньше… во всяком случае, ничего не сломано.

Лена подбежала к нему, споткнулась и с размаху грохнулась на колени, даже не почувствовав боли, взяла лицо Маркуса в свои ладони и, не долго думая, поцеловала его в губы, даже не успев удивиться самой себе. Прежде она позволяла целовать себя, даже порой отвечала, хотя и не любила, но впервые поцеловала мужчину сама. Почему нет, если это вопрос жизни и смерти? И что-то действительно произошло. Маркус словно святую воду пил, Лена чувствовала, как крепнет его рука на ее затылке, как расправляются скрученные мускулы и становится ровным дыхание. Оторвавшись от нее, надо признать, неохотно, Маркус сказал:

– Спасибо, Светлая. Я не ожидал… – Он скомкал конец фразы, встал, впрочем, без прежней резвости, однако не производя впечатления умирающего. – Теперь давай поможем шуту. Знаешь… Не стоит его целовать, пока он без сознания… Я не знаю, чем это может обернуться. Просто возьми его за руки, что ли.

Лена послушно взяла безжизненную руку шута в свои ладони. Маркус плеснул из фляги (тоже, видно, в деревне прихватил) на платок, тщательно обтер лицо шута, влил немного воды ему в рот – и тот проглотил, вздохнул глубже, шевельнулся. Все из-за меня. Лучше бы я просто выполнила поручение шефа, зашла бы еще в магазин по дороге, Танька из экономического говорила, что там кофточки были хорошенькие и недорогие, мороженое бы съела вместо обеда, а шут бы потерпел у креста часок, поразмыслил над тем, что надежды все равно нет и какой же смысл брыкаться и принимать горделивые позы, и сдался бы, или сломался, или просто лениво, с унижающей насмешкой произнес бы стандартную формулу и немедленно получил милость, сохранив не только жизнь, но и эхо королевской дружбы, сидел бы в библиотеках, если здесь есть общедоступные библиотеки, читал об эльфах и драконах и говорил ненужную людям правду. Его бы презирали и ненавидели, били и плевали ему вслед, а он вытирал бы кровь с лица, насмешливо улыбался, пряча горечь в темных крапинках глаз, и забывал, что когда-то его звали Рош Винор, помня только о том, что сам выбрал себе этот путь и пройти его должен до конца…

– Ну вот, – удовлетворенно произнес Маркус, – теперь можно и поцеловать.

– Не смей меня целовать, – прерывающимся голосом запротестовал шут. Маркус захохотал.

– А я и не собираюсь! Или Делиене ты тоже скажешь «не смей»?

ты снова меня спасла, лена? снова подарила мне жизнь? судьба…

Помолчи. Тебя целовать или нет?

обязательно. безусловно. непременно.

Маркус добродушно хмыкнул и вышел, сделав вид, что его крайне интересует состояние лошадей. Лена приподняла голову шута, но поцеловать его не пришлось – он сам прижался к ее губам и, как ей показалось, вовсе не ради силы… Может, ей просто очень хотелось, чтобы не ради силы. Прервал это ехидный голос Маркуса: