Позднейшие редакторы библейских текстов, верные сторонники Яхве, объяснили неприятный для них факт склонности Соломона к «языческим» культам влиянием на него многочисленных жен-иноземок: «…стал Соломон служить Астарте, божеству сидонскому, и Милхому, мерзости аммонитской. И делал Соломон неугодное пред очами Яхве… построил… капище Хамосу, мерзости моавитской… и Молоху, мерзости аммонитской. Так сделал он для всех своих чужестранных жен, которые кадили и приносили жертвы своим богам» (3 Цар. 11:5–8). Иноземке царице Иезавели библейский автор приписывает даже попытку полностью истребить пророков Яхве.

Нельзя, конечно, отрицать полностью роли иноземных царских жен. Можно не сомневаться, что приезжие царицы привозили с собой со своей родины целые свиты, включая и жрецов богов своей страны, и все эти люди не оставляли привычных своих культов и не забывали богов родной земли, даже воздавая поклонение местному богу — Яхве. Вообще смешанные браки между израильтянами и представителями других народностей в древности были вполне обычным явлением. Авторы и редакторы Книги Судей пишут об этом как о чем-то общеизвестном: «И жили сыны Израилевы среди ханаанеев, хеттеев, аморреев, ферезеев, евеев и иевусеев, и брали дочерей их себе в жены, и своих дочерей отдавали за сыновей их, и служили богам их» (Суд. 3:5–6). Согласно древнему преданию, прабабкой Давида была моавитянка Руфь, среди жен этого благочестивого царя было несколько иноземок, его любимый сын, Авессалом, был от Маахи, дочери царя гессурского (2 Цар. 3:3), а мать Ровоама, сына Соломона, ставшего после него царем, была аммонитянка (3 Цар. 14:21).

При таких близких родственных отношениях с представителями других народностей израильтяне не могли испытывать враждебных чувств к их культам, тем более что рядовой израильтянин вовсе не считал, что только его племенной бог — это настоящий бог, а чужие — выдуманные и что только его религия истинная, а чужие — ложные. Один из судей, Иевфай, ведя дипломатические переговоры с царем Моава и убеждая его отказаться от планов захвата части территории Израиля, выставил «убедительный» аргумент: «Итак Яхве бог израилев изгнал аморрея от лица народа своего Израиля, а ты хочешь взять его наследие? Не владеешь ли ты тем, что дал тебе Хамос, бог твой? И мы владеем всем тем, что дал нам в наследие Яхве бог наш» (Суд. 11:23–24). Есть бог Яхве и есть другие боги и боги других народов. Израильтянину, конечно, хотелось верить, что Яхве сильнее других богов: ведь всем известно, как расправился он с филистимским Дагоном, когда очутился в его, Дагона, храме; поверг статую Дагона ниц перед собою, да и на филистимлян наслал отвратительную болезнь.

Что касается таких общеханаанейских божеств, как Ваал, Астарта и некоторые другие, то их израильтяне вообще не считали чужими богами и относились к ним и в царский период с не меньшим, может быть, почтением, чем к Яхве. Царь Саул, давший одному из своих сыновей имя в честь Яхве — Ионафан, что значит «Яхве дал», в имени другого сына, Ешбаала, почтил также и бога Ваала.

Но у царей Иуды и Израиля, помимо влияния их жен, были еще и другие важные причины, побуждавшие их оказывать покровительство богам чужих народов. Начиная со времен Соломона усилились торговые, политические и культурные связи между еврейскими царствами и их соседями Египтом и Финикией, Ассирией и Вавилонией. В интересах как дипломатии, так и торговли важно было не только не проявлять чрезмерной строгости к иноземным культам, но, напротив, обнаружить к ним уважительное отношение и перенять у них кое-что из их ритуалов и обычаев. Как уже было сказано, храм, построенный Соломоном для Яхве в Иерусалиме, был возведен финикийскими мастерами, которых прислал царь дружественного Тира Хирам. Судя по описанию этого храма, которое сохранилось в Библии (3 Цар. 6, 7), он был почти точной копией финикийских храмов, и археологические исследования это также подтвердили. Так же, конечно, должны были выглядеть храм Ваала — «дом Ваала», который был выстроен в Иерусалиме рядом с храмом Яхве, и храм Ваала в Самарии, поставленный царем Ахавом. Об иудейском царе Ахазе (VIII в.) источник сообщает, что, выехав в Дамаск для встречи с ассирийским царем, он «увидел там жертвенник, который в Дамаске, и послал царь Ахаз к Урии священнику изображение жертвенника и чертеж всего устройства его. И построил священник Урия жертвенник по образцу, который прислал царь Ахаз из Дамаска…» (4 Цар. 16:10—II).

Дальше сообщается, что, вернувшись домой, Ахаз произвел значительную перестройку в храме Яхве, внес некоторые изменения в ритуал и что Ахаз сделал это «ради царя ассирийского» (4 Цар. 16:18).

Однако была в Израиле категория людей, отношение которых к богу Яхве и его культу носило более ревнивый характер. Это были те пророки, которых в Библии обычно называют «сыны пророческие», а в научной литературе иногда «народными пророками».

Далеко не всем пророкам в Израиле была оказана честь питаться «от стола царского». Многие продолжали жить в селах и городах Иуды и Израиля. Выходцы из народных низов, они обычно вели нелегкое, а то и нищенское существование. Библия сохранила воспоминание о семье одного такого «сына пророческого», которая задолжала ростовщику и никак не могла выплатить долг. Ростовщик пришел в эту семью, чтобы забрать детей в рабство (4 Цар. 4:1).

Из Библии же можно узнать, что в некоторых местах, в частности в древних религиозных центрах Вефиле, Силоме, Иерихоне, Галгале, в XI–IX вв. до н. э. сыны пророческие составляли особые братства по нескольку десятков, иногда до сотни человек; они совместно жили, вместе питались, а когда в стране был голод, вместе со всеми голодали. Обычно такие братства группировались вокруг одного какого-нибудь наиболее прославленного пророка, который был признанным главой братства. Библия сохранила имена двух таких пророков — Илия и Елисей и приводит несколько характерных эпизодов из трудной жизни одного «братства», возглавляемого пророком Елисеем. Вот один из них: «И был голод в земле той, и сыны пророков сидели пред ним. И сказал он слуге своему: поставь большой котел и свари похлебку для сынов пророческих. И вышел один из них в поле собирать овощи, и нашел дикое вьющееся растение, и набрал с него диких плодов полную одежду свою; и пришел и накрошил их в котел с похлебкою… Но как скоро они начали есть похлебку, то подняли крик и говорили: смерть в котле, человек божий! И не могли есть. И сказал он: подайте муки. И всыпал ее в котел и сказал: наливай людям, пусть едят. И не стало ничего вредного в котле. Пришел некто из Ваал-Шалиши и принес человеку божию хлебный начаток — двадцать ячменных хлебцев и сырые зерна в шелухе. И сказал Елисей: отдай людям, пусть едят. И сказал слуга его: что тут я дам ста человекам? И сказал он: отдай людям, пусть едят, ибо так говорит Яхве: «насытятся, и останется». Он подал им, и они насытились, и еще осталось, по слову Яхве» (4 Цар. 4:38–44).

Второй отрывок не менее любопытен. «И сказали сыны пророков Елисею: вот, место, где мы живем при тебе, тесно для нас; пойдем к Иордану и возьмем оттуда каждый по одному бревну и сделаем себе там место для жительства. Он сказал: пойдите… И пошел с ними, и пришли к Иордану и стали рубить деревья. И когда один валил бревно, топор его упал в воду… а он был взят на подержание! И сказал человек божий: где он упал? Он указал ему место. И отрубил он кусок дерева и бросил туда, и всплыл топор» (4 Цар. 6:1–6).

Если из этих двух отрывков опустить чудеса о «насытитесь и еще останется» и о всплывшем топоре, то перед нами вполне житейские эпизоды, рисующие обстановку в братствах «сынов пророческих» и их отношение к своему главе и руководителю. Можно не сомневаться, что в этих же кругах сочинялись и распространялись выдумки о всяких чудесах, которые будто бы совершал их «великий пророк». Не так ли впоследствии создавался ореол «чудотворцев» вокруг христианских и мусульманских святых и еврейских цадиков?

По Библии Илия и Елисей жили приблизительно в одно и то же время, когда в Израильском царстве правили царь Ахав, а после его смерти — Охозия (конец X — первая половина IX в.). Религии Яхве в Израильском царстве грозила в это время серьезная опасность. Как уже было сказано, царь Ахав под влиянием жены, финикиянки Иезавели, которая была фанатичной поклонницей бога Ваала, будто бы решил полностью заменить культ Яхве культом Ваала. Все жертвенники Яхве были разрушены, жрецы и пророки Яхве перебиты. Уцелел один Илия. Рассказ о нем начинается так, как будто библейский автор вырвал его из какого-то источника: «И сказал Илия фесвитянин, из жителей галаадских, Ахаву: жив Яхве[21] бог Израилев, пред которым я стою! в сии годы не будет ни росы, ни дождя, разве только по моему слову» (3 Цар. 17:1). О прошлом пророка мы узнаем только то, что он происходил из поселка Фесвы в Галааде, наиболее удаленной восточной области Северного царства. Далее в Библии сказано кое-что и о наружности Илии: «…Весь в волосах и кожаным поясом подпоясан по чреслам своим» (4 Цар. 1:8). Кроме того, на нем был плащ, видимо, тоже кожаный (в СП — слав, «милоть»), а в руке посох, — оба эти предмета являлись колдовскими атрибутами и у сибирских шаманов.