У Амоса мы улавливаем нечто иное. Оказывается, тот факт, что Яхве считает Израиль своим народом, во-первых, вовсе не дает последнему оснований ожидать от бога каких-то особых преимуществ и снисходительности. Напротив, устами пророка Яхве заявляет: «Только вас признал я из всех племен земли, потому и взыщу с вас за все беззакония ваши» (3:2). Именно потому, что только Израиль отмечен Яхве перед всеми другими народами, бог предъявляет к нему особенно высокие требования. Причем у Амоса Яхве, возмущаясь беззакониями Израиля, как выясняется, имеет в виду, в основном и главном, «беззакония» социально-этического характера, несправедливость в социальных отношениях, бесчестное и жестокое отношение в Израиле знати к простому народу, богатых к бедным, «сильных в народе» к слабым и сирым.
С гневом и сарказмом рисует Амос образы этих «именитых первенствующего народа» (6:1), этих богачей, бесстыдных спекулянтов и беспощадных ростовщиков: «Вы, которые лежите на ложах из слоновой кости и нежитесь на постелях ваших, едите лучших овнов из стада и тельцов с тучного пастбища, поете под звуки гуслей, думая, что владеете музыкальным орудием, как Давид, пьете из чаш вино, мажетесь наилучшими мастями», «алчущие поглотить бедных и погубить нищих, — вы, которые говорите: «когда-то пройдет новолуние, чтобы нам продавать хлеб, и суббота, чтобы открыть житницы, уменьшить меру, увеличить цену сикля и обманывать неверными весами, чтобы покупать неимущих за серебро и бедных за пару обуви…» Клялся Яхве… поистине во веки не забуду ни одного из дел их!» (6:4–6; 8:4–7). А жены этих богачей — «телицы васанские» — ничуть не лучше своих мужей, тоже притесняют бедных и угнетают нищих и говорят своим мужьям: «подавай, и мы будем пить!» (4:1). Все это — великое зло и беззаконие в глазах Яхве.
Амос напоминает, что Яхве уже неоднократно предупреждал Израиль о своем неудовольствии: насылал засуху и голод, гусениц на виноградники и сады, моровую язву, войны и разрушения. Все это были знаки гнева Яхве, но израильтяне не изменили своего поведения (4:6—11). А ведь пророки Яхве их предупреждали, что бог не будет терпеть вечно, но они приказывали пророкам: «не пророчествуйте» (2:12), потому что «они ненавидят обличающего в воротах и гнушаются тем, кто говорит правду» (5:10). Не имел ли в виду Амос и себя, когда писал эти слова?
И эти «грешные из Израиля» говорят: «не постигнет нас и не придет к нам… бедствие» (9:10). Пророк от имени бога обрушивается на тех, кто воображает, что от Яхве можно откупиться жертвами и обрядами: «На одеждах, взятых в залог, возлежат при всяком жертвеннике, и вино, взыскиваемое с обвиненных, пьют в доме богов своих» (2:8). Он видит, что они охотно посещают разные храмы и святилища и приносят многочисленные жертвы, но все это сплошное лицемерие: «Идите в Вефиль— и грешите, в Галгал — и умножайте преступления; приносите жертвы ваши каждое утро, десятины ваши хотя через каждые три дня… провозглашайте о добровольных приношениях ваших и разглашайте о них, ибо это вы любите, сыны израилевы» (4:4–5). Но Яхве неподкупен; устами пророка бог решительно заявляет: «Ненавижу, отвергаю праздники ваши и не обоняю жертв во время торжественных собраний ваших… Удали от меня шум песней твоих, ибо звуков гуслей твоих я не буду слушать» (5:21, 23). Другого требует Яхве от Израиля: правосудия и доброты к своим ближним:
«Пусть, как вода, течет суд, и правда — как сильный поток!» «Возненавидьте зло и возлюбите добро, и восстановите у ворот правосудие; может быть, Яхве бог Саваоф помилует остаток Иосифов» (5:24, 15).
Современный слушатель (или читатель), наверное, сразу обнаружил бы в аргументации пророка слабое место: почему за преступления и беззакония небольшого числа богатых и знатных нечестивцев должен страдать весь Израиль? Но дело в том, что на ранней стадии общественного развития для религиозного мышления характерна была именно эта уходящая своими корнями еще в глубины родового строя идея — о взаимной ответственности всех членов человеческой общности: рода, племени, позже целого народа; та самая идея, на которой в древности была основана обязанность кровной мести. Народ, как целое, нес коллективную ответственность перед богом за прегрешения части своих членов. Идея индивидуальной ответственности перед богом сложилась в иудаизме гораздо позже.
Итак, от имени Яхве пророк Амос объявил суровый приговор Израилю: «Приспел конец народу моему, Израилю: не буду более прощать ему» (8:2). Но из других мест Книги Амоса выясняется, что бог решил все же не губить окончательно весь свой народ. Он как будто приоткрывает ему путь к спасению. «Ибо так говорит Яхве дому израилеву: взыщите меня и будете живы. Не ищите Вефиля и не ходите в Галгал, и в Вирсавию не странствуйте, ибо Галгал весь пойдет в плен и Вефиль обратится в ничто. Взыщите Яхве, и будете живы, чтобы он не устремился на дом Иосифов как огонь, который пожрет его…» (5:4–6). «Ищите добра, а не зла, чтобы вам остаться в живых, — и тогда Яхве бог Саваоф будет с вами, как вы говорите» (5:14). В самом конце Книги Амоса эта идея получает более полное развитие: устами пророка Яхве заявляет об Израиле: «Я истреблю его с лица земли; но… не совсем истреблю… От меча умрут все грешники из народа моего…» Яхве обещает, что израильтяне по его повелению будут рассыпаны по всем народам, «как рассыпают зерна в решете, и ни одно не падает на землю». Но когда-нибудь настанет день, и Яхве вернет Израиль из плена. И будут застроены опустевшие города, и снова разведет народ виноградники и сады, и израильтяне «не будут более исторгаемы из земли своей, которую я дал им…».
Яхве в этом месте книги обещает также восстановить «скинию Давидову падшую», т. е., очевидно, династию Давида, «как в дни древние, чтобы они овладели остатком Едома и всеми народами, между которыми возвестится имя мое» (9:8—15).
Аутентичность мест, где Израилю после бедствий открывается перспектива спасения и процветания, многими исследователями ставится под сомнение. Некоторые библеисты, например, считают невозможным, чтобы Амос угрожал лишь части народа, а остальным обещал процветание, хотя бы в неопределенном будущем, поскольку это, по их мнению, ослабило бы эффект его угроз[35] Эта аргументация явно несостоятельна. Одна из важнейших особенностей религии как раз и состоит в том, что она дает человеку надежду, пусть даже самую иллюзорную, на лучшее будущее. В конце концов цель пророческих выступлений состояла не в том, чтобы страшными угрозами довести слушателей (или читателей) до полной безнадежности, до отчаяния и апатии, а в том, чтобы вернуть их к Яхве. А для этого как раз необходимо было оставить проблеск надежды. И пророки это неизменно учитывали. Амос — тоже. В видении главы 7 Яхве, показав пророку страшные бедствия, которые он уготовил Израилю, все же как будто уступил жалобной просьбе Амоса о пощаде: «Яхве боже! останови; как устоит Иаков? он очень мал.
И пожалел Яхве о том; «и этого не будет», сказал Яхве бог» (7:5–6).
Нет оснований видеть в Амосе первого в Израиле проповедника универсального и этического, чистого и возвышенного монотеизма, что ему приписывали многие буржуазные ученые, причем если одни объясняли это как результат божественного откровения, то другие связывали взгляды пророка с влиянием на Амоса религии общеханаанейского бога Эла или идей египетского фараона, религиозного реформатора Эхнатона[36].
Как уже было сказано, Амос отнюдь не расстался с идеей о национальном характере бога Яхве и его особом отношении к Израилю. И когда Амос смотрит в будущее, то пророчества его имеют в виду только будущее своего народа и интересы Израиля, вплоть до овладения «остатком Едома».
Амос нигде не выступает и против таких грубых культовых форм, как жертвоприношения, каждения и т. п.; он только считает, что они не могут заменить правосудие и доброту между людьми и возмущается ханжеством и лицемерием тех, кто приносит жертву в одежде, снятой с неоплатного должника. Такая жертва богу противна и неугодна.