Любая газета сочиняется с какой-то целью. Наша — потому что мы хотим продать ее и получить деньги. Если то, что мы пишем, принесет отраду чьему-то разбитому сердцу, то мы трудились не напрасно. Но деньги мы тоже хотим получить. Может быть, другим газетам и хватает разбитых сердец, но мы не из таких, и лучше сразу сказать правду.

Издатели.

В газете будет две истории с продолжением, одну напишет Дикки, а другую все мы вместе. Обычно историю с продолжением печатают по одной главе в номере, но мы напечатаем ее всю сразу, если только Дора успеет переписать все набело, А историю Дикки мы припишем потом.

Солнце садилось за романтически выглядящей башней, когда показались двое путников, спускавшихся с гребня горы. Старший из них был мужчина в самом расцвете сил, а второй был такой красивый юноша, что при взгляде на него всякий вспоминал Квентина Дорварда. Он приближались к замку, в котором прекрасная леди Алиция ждала своих благородных избавителей. Она глядела в зарешеченное окно и махала им белоснежной рукой. Рыцари подали ей ответный сигнал и отправились отдохнуть и подкрепиться в ближайшую гостиницу.

Принцесса была очень несчастна в этой башне, потому что добрая фея-крестная предупреждала ее, какие ужасы с ней приключатся, если она не будет каждый день ловить мышку. Она наловила уже целую кучу мышей, и теперь в башне почти не осталось кого ловить. И тогда она послала почтового голубя попросить незнакомцев, не могут ли они прислать ей пару мышей, поскольку через несколько дней она станет совершеннолетней, и тогда это будет уже не важно. Поэтому фея-крестная (прошу прощения, но у нас тут не хватит места на такую длинную главу. ред.).

(Я не умею — не знаю — оставьте меня в покое).

Теперь я должен вернуться к самому началу и кое-что поведать вам о нашем герое. Вам следует знать, что он воспитывался в замечательной школе, где на обед каждый день давали гусятину и индюшатину — и никакой баранины, а пудинга каждому накладывали столько порций, сколько попросит, поэтому они все там становились очень сильными, и перед выпускными экзаменами он вызвал на кулачный бой самого директора и хорошенько его отделал, можете мне поверить. Такая подготовочка позволила ему на равных сражаться с краснокожими, и он стал тем самым незнакомцем, который показался в первой главе.

По-моему, в этой истории пора уже произойти приключению. Поэтому тут появился дракон, изрыгая пламя из ноздрей, и он сказал:

+++

(По английски так не говорят. Ред.

Мало ли что, это же говорит дракон. Может быть, он плохо говорит по-английски, почем ты знаешь? Ноэль).

А герой, который звался Ноэлонинурис, отвечал:

+++

(Нечего вставлять столько стихов, Ноэль. Так нечестно, ведь другие не умеют писать стихи. ред).

И тут они начали драться, и он побил его точно так, как директора у Дикки, а потом он женился на принцессе, и они жили (нет, не жили — дождись сперва последней главы. ред).

По-моему, у нас получается замечательная история, но только что же там было с мышами? Больше мне сказать нечего. Я готов уступить свою главу Доре.

Итак, дракон умер, а в стране развелось множество мышей, потому что раньше дракон ел их на завтрак, а теперь они размножились и опустошили всю страну. И тогда прекрасная леди Алиция, которую некоторые называют принцессой, объявила, что она не пойдет ни за кого замуж, пока они не избавят страну от мышей. Тогда Принц, чье подлинное имя было вовсе не на Н., а Освальд, взмахнул волшебным мечом, и дракон вновь предстал перед ними, грациозно кланяясь. Они велели ему пообещать, что он будет хорошо себя вести, и потом они простили его, а когда все уселись за свадебный пир, дракон получил все косточки до единой. И они поженились и с тех пор жили счастливо.

(А что же было со вторым незнакомцем? Ноэль.

Его съел дракон, чтобы не задавал лишних вопросов. ред.)

Теперь из Лондона до Манчестера можно добраться всего за четыре часа с четвертью, только зачем туда ехать?

Грозное предупреждение. Один скверный мальчишка рассказал мне Полезный Совет насчет варенья. Его родители открыли большую банку, а он съел довольно много варенья, набросав в банку мраморных шариков, чтобы казалось, будто все в порядке. Он говорит, что не в силах описать, каковы были его чувства, когда в субботу дело дошло до нижней части банки, где обычно бывает самая сладость. Хотел бы я знать, как он все это объяснил родителям. Мне было бы стыдно, окажись я на его месте.

Все опыты проводить во дворе. По возможности без взрывов. Дикки. (Он только что опалил себе брови. Ред.).

Земля по окружности 2,400 миль, а в глубину — 800, или наоборот, я точно не помню. Дикки.

(Сперва проверь, потом пиши. Ред.).

В нынешнем девятнадцатом веке Наука забыла дорогу в детскую надменных богачей. Но мы себя к ним не причисляем.

Следует знать, что кусочки камфары будут плавать в теплой воде, но если туда подлить масла, камфара изо всех сил отпрыгнет и остановится. Только не надо наливать масло, пока это занятие не надоест, поскольку потом уже камфара двигаться не будет. Если не знать подобных вещей, можно упустить немало удовольствия, не говоря уж о пользе.

Если положить на дно стакана шестипенсовик, а сверху шиллинг и сильно подуть, шестипенсовик выскочит и ляжет на шиллинг сверху. Сам я сделать этого не могу, но мой кузен умеет: он служит во флоте.

Ноэль: Стихи у вас замечательные, только из этого, к сожалению, ничего не выйдет.

Алиса: Волосы виться не будут, что с ними не делай, так что и стараться не стоит. Некоторые говорят, главное как следует причесаться, куда бы вы не шли. То есть не именно вы, а все.

Г. О.: Никто и не говорил, будто ты толстая, и вообще тут уж ничего не поделаешь.

Ноэль: Если у меня останется бумага, когда мы покончим с этой газетой, я обменяю ее на твою чернильницу или на тот ножик, в котором такая полезная штучка, чтобы выковыривать камешки из лошадиных копыт, а просто так я бумагу не отдам.

Г. О.: Мало ли отчего может сломаться паровозик. Надо спросить Дикки, он умеет их ломать. Наверное, с вашим паровозиком произошло то же самое, что и с его.

Ноэль: Если вы думаете, что надо посыпать все дорожки в саду песком, чтобы там начали гнездиться крабы, значит, вы не совсем здоровы.

Ты столько раз переделывал свою поэму о Ватерлоо, что теперь мы можем разобрать только то место, где герцог Веллингтон взмахнул своим мечом и что-то сказал, а что сказал, тоже непонятно. Что это тебе вздумалось писать розовым мелком на промокашке? — Ред.

(А кто стащил мой карандаш? — Ноэль).