Первым взял слово Освальд.

— Надо надеть маски, взять большие пистолеты и выйти на большую дорогу. Мы будем останавливать людей и говорить: «Жизнь или кошелек! Сопротивление бесполезно!» — как Дик Терпин и Клод Дюваль. А что у нас лошадей нет, так это не страшно — все равно сейчас в каретах уже никто не ездит.

Дора наморщила нос — значит, она собирается дать добрый совет как положено старшей сестре из наставительной книжки — и говорит:

— Так нельзя, это ничем не лучше, чем воровать или таскать пенни из кармана пальто, которое папа повесил в прихожей.

Неужели стоило напоминать об этом, да еще в присутствии младших — мне же тогда было всего четыре года!

Но Освальд и виду не подал, как он задет, и ответил:

— Ладно, я могу придумать еще тысячу других способов. К примеру, мы можем спасти от разбойников какого-нибудь престарелого джентльмена.

— Разбойников-то не бывает, — возразила Дора.

— Хорошо, пусть, мы спасем его от смертельной опасности. Мало ли чего бывает, а потом выяснится, что он — Принц Уэльский, и он скажет: «Благородный и драгоценнейший мой спаситель! Я назначаю вам пенсию — миллион фунтов в год. Поднимись, сэр Освальд Бэстейбл».

Но остальным это почему-то пришлось не по вкусу, и наступил черед Алисы.

Она сказала:

— Давайте попробуем волшебную палочку. Я сколько уже раз читала об этом в книжке. Берете палочку, и когда вы дойдете до того места, где под землей спрятано золото, палочка застучит. И тогда остается только его выкопать.

— Ага! — сказала вдруг Дора. — Мне тоже пришла в голову одна мысль, но я буду говорить последней. Что же касается волшебной палочки — надеюсь, что тут все в порядке. Кажется, Библия это не одобряет.

— Библия и свинину есть не позволяет, — вмешался Дикки.

— Я не против, только все же давайте отложим волшебную палочку на потом, — решила Дора. — А ты что надумал, Гораций?

— Давайте все-таки поиграем в бандитов, — заканючил Г. О. — Пусть это и нехорошо, но мы же всего-навсего поиграем.

— Нет — это нехорошо! — сказала Дора.

Тут Дикки заявил, что если Дору послушать, так вообще ни во что играть нельзя, а Дора сказала, что он неправ, а тогда Дикки так разворчался, что Освальду пришлось вмешаться, чтобы всех помирить и он предложил вот что:

— Раз Доре это не нравится, она может и не играть, никто ее силком не тащит. А ты, Дикки, заткнись и послушай, что скажет Ноэль.

Оба они обиделись, но я как следует пихнул Ноэля, чтобы он выкладывал поскорее, а он вместо этого заявил, что ему вовсе не хочется играть. Это уж и вовсе никуда не годилось, тем более, что и все остальные готовы уже были перессориться. Я велел ему быть мужчиной, а не слюнявой свиньей, и тогда он сказал, что еще не придумал, то ли ему издать книгу стихов, то ли жениться на принцессе.

— В любом случае я позабочусь о всех вас, — сказал он, — даже об Освальде, хотя он и пихается и обзывает меня слюнявой свиньей!

— Вовсе я не обзывал тебя свиньей! — возмутился Освальд. — Я наоборот тебе сказал, чтобы ты не был свиньей! — И Алиса тоже сказала Ноэлю, что это вовсе не одно и тоже, так что он угомонился.

Слово взял Дикки.

— Должно быть, все вы видели в газетах объявления для тех леди и джентльменов, которые пожелают заработать два фунта в неделю (в свободное время). Надо послать этим людям два шиллинга, и тогда мы получим образцы и инструкции. В школу мы теперь не ходим, так что свободного времени у нас хоть отбавляй, и мы можем заработать даже по двадцать фунтов в неделю каждый. Я предлагаю сперва испробовать какой-нибудь другой метод, а как только мы соберем два шиллинга, мы выпишем инструкции и образец. Есть у меня и еще одна идея, но сперва я должен ее обдумать.

Мы все стали его просить: выкладывай, что за идея, но Дикки уперся. Так вот всегда: пока он дела до конца не доведет, он даже не скажет, чем именно он занят, и с мыслями точно так же. Правда, он любит, чтобы все волновались по этому поводу, поэтому Освальд сказал:

— Ну и береги свой дурацкий секрет. Вперед, Дора. Все уже высказались и очередь за тобой.

Дора вскочила, бросила чулок, наперсток куда-то укатился — мы его потом несколько дней не могли найти — и воскликнула:

— Давайте попробуем — прямо сейчас! Я ведь старшая, так что все по-честному. Давайте искать сокровище, просто копать, без всяких магических палочек. Если люди принимаются копать, чтобы найти сокровище, они обязательно его находят. Мы сразу разбогатеем, и не надо будет пробовать остальные способы. Одни из ваших идей слишком сложны, а другие неправильные, а мы не должны делать нехорошие вещи, потому что…

Но тут мы хором велели ей заткнуться, и все во главе с Дорой спустились в сад.

Пока мы шли, я все думал, и как это папа до сих не догадался поискать сокровищ вместо того, чтобы просиживать целые дни в противной конторе.

Боюсь, что предыдущая глава показалась вам скучноватой. И правда скучно, когда в книге все говорят, говорят и ничего не происходит, но ведь я должен был описать все это, иначе вы потом ничего бы не поняли. Но конечно, самое лучшее в книге (да и в жизни) — это когда что-нибудь происходит. Поэтому я вовсе не собираюсь описывать в этой книжке те дни, когда ничего не происходило. Вы от меня не дождетесь чего-нибудь вроде: «Так протекали печальные дни» и «годы медленно ползли мимо» и даже «время шло», — потому что это все вздор и чепуха, и так всем ясно, что время шло, — когда это бывает, чтобы оно стояло на месте? Я расскажу вам только все самое замечательное, самое интересное, а в промежутке можете сами вообразить, что мы завтракаем и обедаем, ложимся спать и умываемся по утрам, — и весь скучный распорядок. Слишком уж муторно было бы писать все это подряд, пусть на самом деле так оно и бывает. Я советовался с дядей Альберта, который живет в соседнем доме (он сам пишет книги) и он сказал мне: «Именно это и называется отбором материала, без этого искусства не существует», — а он очень умный человек и сам книги пишет. Вот видите.

Часто я размышлял, насколько было бы лучше, если бы те люди, которые берутся писать книги для детей, получше соображали. Я вот не стану ничего о нас рассказывать кроме того, что мне самому было бы интересно прочесть, если бы это я читал книгу, а вы бы ее написали. Дядя Альберта, который живет в соседнем доме, советовал мне объяснить это в предисловии, но лично я предисловие всегда пролистываю, а по-моему, нет никакого толку писать то, что нормальные люди все равно пролистнут. Хорошо бы и другие писатели об этом помнили.

Итак, мы порешили копать землю в поисках сокровища. Прежде всего мы спустились в погреб и зажгли там свет. Освальд хотел копать прямо в погребе, но там каменный пол. Поэтому мы пошарили между старых сундуков и сломанных стульев и другой мебели, пустых бутылок и прочих занятных вещей и нашли те лопатки, которыми мы копали песок на берегу моря на каникулах три года тому назад. Только не думайте, что это были дурацкие деревянные лопатки для малышни, которые разваливаются прежде, чем к ним притронешься, — нет, они были железные, с синим клеймом на металлической части, с желтыми деревянными ручками. Нам пришлось повозиться, пока мы их отчистили, но девочки ни за что не соглашались копать лопатами, залепленными паутиной. Ни одна девочка в жизни не сможет стать исследователем Африки и вообще чем-нибудь стоящим, так они и будут всю жизнь переживать из-за подобных мелочей.

Наполовину делать дело не стоит. Мы разметили квадратную площадку в саду (ярда три в ширину) и принялись копать. Нашли мы только несколько скользких червяков да массу камешков: земля тут была слишком твердая.

Тогда мы решили перейти в другую часть сада и облюбовали себе кусочек большой круглой клумбы, где земля была намного мягче. Мы хотели сперва выкопать небольшую ямку, но зато глубокую, и дело пошло очень весело. Мы копали, копали, копали — аж взмокли, но ничего не нашли.