Я думал, Ришель грохнется в обморок.

— О, спасибо большое, — пролепетала она.

— Пожалуйста, — улыбнулась Блисс. — Всегда приятно встретиться с поклонником твоего творчества.

Отец вернулся домой этим же вечером. Он нашел Фей на ее выставке, в добром здравии. Можете себе представить, как он был изумлен, когда узнал, что тут творилось в его отсутствие.

Мы замечательно провели эту неделю. Электричество и телефон починили. Мы гуляли по пляжу, разводили костры и пекли картошку. Мы даже мастерскую покрасили.

Вот только купаться нам не хотелось. И рыбу мы тоже не ловили. Воды с нас и так было предостаточно.

В свободное время я рисовал, Элмо читал, Санни бегала трусцой, Ник играл с папой в шахматы, а Лиз трудилась над своей поделкой.

Получилось очень здорово. Это была доска, на которой нарисовали (я нарисовал, естественно) большую белую акулу, потом приклеили пару рыболовных крючков и кусочек лески, фотографию лампы Дикси и маленькую пластиковую коробочку, которую, в свою очередь, облепили ракушками, песком, палочками, галькой и другими штуковинами, которые Лиз насобирала в течение этой недели.

К этому всему она добавила детскую карнавальную маску, которую откопала в универмаге «Скиннер». Как символ того, объяснила она, что все жители Баньян-Бея на самом деле не совсем такие, какими кажутся на первый взгляд.

Вдобавок, она прилепила туда щепотку орегано. Наше сержант Блуэтт так и не вернул (скорее всего ему просто стыдно было показываться нам на глаза), но нам немножко выделила миссис Скиннер. И плюс к этому еще кое-что из тому подобной «чепухи». Ник заявил моему отцу, что если ее магазин пойдет в гору, то это только благодаря ему.

А Ришель не могла налюбоваться на свою лампу Дикси и не выпускала ее из рук. Ник, не переставая, дразнил ее. Он говорил, что через неделю ее от этой лампы будет тошнить.

— Зато, если я захочу ее продать, — сказала она, — я получу не меньше пяти сотен долларов.

Этот аргумент его просто сразил.

В наш последний вечер Ник опять вспомнил про свою крикетную загадку и повторил ее. На этот раз слушала и Ришель.

— Я сдаюсь. — Лиз зевнула. — Давай, говори ответ.

— А я не знаю ответа, — сказал Ник. У всех вырвался дружный стон.

— А что такого? — Он усмехнулся. — Мне, может, тоже хочется узнать ответ. Поэтому-то я вас и спрашивал.

Ришель бросила на него быстрый взгляд.

— Но ведь это совершенно логично, — сказала она.

— Тогда просвети нас, — насмешливо сказал Ник.

— Просто вопрос об этих десяти центах был поставлен неправильно. Ты нас только запутал, — начала объяснять Ришель. — Слушайте. Каждый из этих ребят заплатил по девяносто центов, так?

— Нет, они заплатили по доллару и получили по десять центов сдачи, — уточнил. Ник.

— Но это ведь одно и то же. Каждый заплатил девяносто центов. Трижды девяносто — это два доллара семьдесят, так?

— Так.

— Их приятель заработал на этом двадцать центов. Отнимите эти двадцать центов и получите два доллара пятьдесят, верно?

— Опять верно.

— А тот парень, который продал мячик, получил как раз два доллара пятьдесят. Так что же в этом такого мудреного?

И тут все встало на свои места. Да это же яснее ясного! Мы переглянулись, а потом разом посмотрели на Ришель.

— Как ты догадалась, Ришель? — спросил я.

— Нужно смотреть на вещи проще. — Она пожала плечами. — И не забивать себе голову ничем лишним. А иначе вы запутаетесь — и все. — Она повернулась и ушла, любовно прижимая к груди свою лампу Дикси. Готовиться к отъезду.

— Это все морской воздух, — сказала Лиз. — Думаю, он благотворно на нас подействовал. По крайней мере, прочистил мозги.

— Приезжайте в Баньян-Бей, если хотите обрести мир и спокойствие! — протянул Ник. — Вас ждет прочистка мозгов, решение неразрешимых загадок...

— И прочие чудеса, — улыбнулась Лиз, глядя на свою поделку.

Папа посмотрел на нас и покачал головой.

— Ну что, ребята, научились немножко уму-разуму?

— Надеюсь, нет, — ответил я. И на этот раз я не шутил.