Спустя мгновение мужчина поднимает голову и смотрит на ночное небо. Он напоминает мне хищного волка, и внезапно я осознаю, как близко его рот находится от моей беззащитной шеи. Не удивлюсь, если злыдень смотрит на луну. Выглядит, словно он собирается выть или что-то в этом роде.

В следующее мгновение я понимаю: мужчина прислушивался в ожидании звука приближающихся сирен.

— Ты, чёртова маленькая лгунья.

— Нет, — шепчу я.

Он изучает мои глаза. Попробует опровергнуть? Не думаю. Секунду он колеблется.

— Бл*дь, — рычит он.

Рукой он сжимает мою шею и начинает что-то искать в своём кармане. Я начинаю задыхаться, когда он вытаскивает что-то блестящее — нож, или, может, кусок металла, тут темно, я не могу разглядеть. Злодей тянется к окну фургона, вставляет металлический предмет между дверью и стеклом, через секунду вытягивает обратно и рывком открывает дверь. Внезапно ночную тишину взрезает звук сработавшей сигнализации.

— Забирайся внутрь, — приказывает этот бандит.

Он не ждёт, пока я пошевелюсь, запихивает меня на переднее сиденье фургона и закрывает дверь. Затем идёт к капоту машины и открывает его.

Стоит ли мне попытаться сбежать? Смогу ли на своих каблуках?

Сигнализация затихает. Он захлопывает капот, хватает полумёртвого избитого и тащит его за фургон. Слышу, как открывается дверь, затем глухой звук падения, когда злодей швыряет свою жертву внутрь.

Горло словно сдавливает тисками. Зачем я попыталась помочь? Зачем я ушла с вечеринки? Я кладу свою руку на ручку двери.

— Не делай этого, если хочешь жить, — рычит бандит, забираясь на место водителя. Он же не может видеть мою руку? Кажется, что он просто знает мои действия наперёд. — Хочешь жить, не шевелись.

Он вырывает панель под рулевой колонкой и «химичит» с проводами быстро и точно, как на автомате. Сигнализация, свидетель, убийство — ему всё нипочём. А я даже не смогла помочь и застряла здесь, потому что плакала одна на парковке из-за того, что назвала кого-то чужим именем. А этот парень-незнакомец, он холодный как глыба льда.

Он заводит фургон, сдаёт назад, выкручивает руль и жмёт на газ. Мы уезжаем прочь с парковки.

— Покажи мне свой телефон.

Я крепче сжимаю его в руке. Все кажется нереальным. Может быть, мне все это снится.

Парень хватает моё запястье — жёстко. Нет, не снится.

— Я сказал, включи телефон.

Он отпускает мою руку. Я нажимаю на кнопку, и экран моего телефона загорается. На моем запястье остаётся красный след. Кровь другого человека.

— Ты не можешь просто убить его, — говорю дрожащим голосом.

Мой iPhone освещает мужское лицо, очерчивая жёсткий контур губ. Я вижу, как от глубоких вдохов подрагивают крылья носа, вижу густые ресницы, которые обрамляют огромные зелёные глаза незнакомца. Он похож на дьявола — дьявола в виде молодого убийцы, кипящего ненавистью.

И затем он вдруг улыбается. Я никогда не видела ничего похожего на его улыбку. Если учесть, что выглядит парень, будто в нем чересчур много ярости и гнева, то всё вместе взятое похоже на извращённую дьявольскую красоту.

Он снова повторяет:

— Включи. Грёбаный. Телефон.

Я опять пытаюсь ввести свой код разблокировки. Мы останавливаемся на красный свет, и незнакомец требовательно смотрит на меня. На этот раз у меня всё получается.

— Открой недавно набранные, — приказывает он. — И если ты попытаешься хотя бы дотронуться до двери, я сверну твою тоненькую шейку.

Я смотрю вниз на свой телефон. Дьявол узнает, что я солгала, если покажу ему. Но если не покажу — убьёт. Открываю недавно набранные номера и поворачиваю экран к нему. Он хватает его и просматривает историю звонков. Удостоверившись, что нет исходящих на 911, этот дьявол смотрит на меня, стоп-сигнал светофора придаёт его лицу красный оттенок.

— Так я и думал, — хмыкает злодей, засовывая мой гаджет к себе в карман.

Загорается зелёный, и мы движемся дальше.

Я оборачиваюсь назад и смотрю на неподвижную тень в задней части фургона.

— Ты не можешь просто убить этого человека.

— Он уже мёртв, — бросает он в ответ.

— Нет! Я слышу, как он дышит. Просто отвези его в больницу. Ты уже доказал ему свою точку зрения.

Он поворачивается ко мне. Дикая ярость в его глазах заставляет мои лёгкие сжаться.

— Ты думаешь, что я доказывал ему свою точку зрения?

У меня гудит в ушах. Все кажется нереальным или наоборот, слишком реальным. Я пытаюсь что-нибудь ответить, но не могу выдавить из себя ни слова.

Его голос напоминает рычание, наполненное чистой ненавистью:

— Я могу вогнать в его живот крюк для мясной туши, подвесить его и вырвать все зубы один за другим плоскогубцами, а затем отрезать яйца и заставить его пережёвывать их беззубым окровавленным ртом, и это я даже не начну доказывать свою точку зрения. Понятно?

Я смотрю на него в изумлении.

У него даже нет татуировок, как у обычных плохих парней. На его правом предплечье грубые шрамы, которые образуют букву «X». Когда я осмеливаюсь взглянуть более внимательно, я вижу, что это нечто похожее на следы от оружия.

— Если он захочет спасти себя, он скажет мне имя.

— Чьё имя?

— Как насчет того, что ты перестанешь беспокоиться о нём и начнёшь волноваться о себе?

Парень переключает своё внимание на дорогу и продолжает ехать, соблюдая скоростной режим.

Моё сердце бьётся как сумасшедшее. Сзади слышатся отвратительные вопли. Звуки, которые может издать только человек, у которого вместо лица кровавое месиво.

— Закрой рот! — гаркает ему бандит.

Я смотрю в окно и, вдруг, меня осеняет. Если он убьёт этого мужчину, то я — та, кто все видел. Я свидетель.

— Ты тоже меня убьёшь?

— Пока что ты не показала, что можешь хорошо подчиняться приказам, не так ли?

— Я не буду отвечать.

Он фыркает.

Мы направляемся на запад из города. Вечеринка, кажется, была миллион лет назад. Сейчас, наверное, все наслаждаются ужином. Прикидывают ли, куда я запропастилась? А вообще, заметил ли кто-нибудь, что меня нет?

Лицо мужчины рядом со мной сокрыто в тени. На его лице вспыхивают уличные фонари по мере того, как мы движемся вперёд, освещая его нос, вырезанный, словно из гранита и массивный подбородок. Я бы не назвала его красивым. У него слишком жёсткие черты лица для этого, как будто кто-то забыл отшлифовать острые углы статуи.

— Пожалуйста…

— Молчи, — на этот раз его тихая угроза направлена на меня.

Мы въезжаем в захудалый пригород, Вестдейл или Ферндейл, место с множеством маленьких крошечных домов. Я никогда тут не была. Мы петляем по улицам, заезжая все дальше и дальше.

Мне трудно даже смотреть на собственного похитителя. Это означает признать все то, что сейчас происходит. Признать, что это реальность. Я, возможно, не доживу до утра. Я думаю об этом, когда поворачиваю голову и смотрю на него из-под ресниц. Его серая футболка от Henley и тёмные, потёртые джинсы кажутся слишком обычными. Если мне суждено сегодня умереть, разве не должен он быть одет во что-то более эффектное?

Это все странные мысли моего паникующего разума. Похититель-незнакомец может причинить мне боль в любой одежде. Угроза, исходящая от него, просто осязаема, так что мне тяжело дышать.

Он медленно тормозит и разворачивает фургон. Фары освещают заросшие сорняками обугленные развалины дома. Этому пепелищу очень много лет.

Он паркуется и делает что-то с проводами, после чего двигатель затихает. Злодей поворачивается ко мне.

— Я собираюсь выйти и разобраться с этим парнем. Если ты попытаешься сбежать, я убью тебя. Если каким-то чудом тебе удастся сбежать, я убью всех, кому ты звонила со своего телефона в течение последнего месяца. Хочешь узнать как? Дам подсказку. Мне поможет крюк для мяса.

Я судорожно вдыхаю. Не дожидаясь моего ответа, он выходит, открывает заднюю дверь и вытаскивает мужчину — я могу сказать это по глухому звуку падающего тела. Из-за фургона опять доносятся звуки ударов, снова и снова. Стоны и бессвязные мольбы звучат всё слабее.