* * *

Время бежало. Я больше не мог задерживаться здесь. Теперь уже у меня своя, новая жизнь. И в ней так же много обязанностей, как и у всех богатых и деловых лиц нынешней Англии. Мне нужно было двигаться дальше. И потом, мое сердце очень болит и рвется на части, видя все эти родные мне места, где когда-то рождались и рушились мои надежды и мечты.

Возможно, когда-нибудь я снова наберусь смелости, и посещу этот такой родной и милый мне уголок Англии, и, надеюсь, встречу здесь больше счастья, чем теперь.

Я растворился, как дымка.

Глава вторая

Эмили

С первого взгляда возненавидел меня Уолтер Демпси. Хотя, я и не знаю того, кого бы он любил. Уважать — тут да, он уважал всех богатых людей, которых только мог встретить на земле. Он подлизывался к ним, выворачивался и тянулся, попутно унижая и стирая в порошок всех тех, кто казался ему недостойным жить. Но, а достоинство, логично, что определялось, в его понимании, исключительно положением и богатством.

Странно, но Оливия, моя хозяйка и лучшая подруга, была вовсе не такой. Хоть я никогда не ставила нас на ровне, но это девочка никогда не проявляла высокомерия или превосходства по отношению ко мне. Добродушна, ласковая, милосердна, наивна, меланхолична. Она всегда мне напоминала ангела, что спустился на землю творить добро и помогать людям. Я ее полюбила, как старшую сестру. Я пыталась отдать ей всю себя, без остатка, как, в прочем, и она старалась отдать себя для меня.

Уолтер вечно бурчал на нашу дружбу и всячески пытался меня унизить, показать сестре, что я недостойна находиться даже рядом с ней, а не то, что бы общаться. Он постоянно называл меня "куколкой", "игрушкой", передразнивая слова Оливии. Но я то знаю, что она имела ввиду тогда, а потому не обижалась ни на нее, ни на озлобленного высокомерного мальчика, просто, не обращала внимание. А потом и вовсе привыкла.

Уже прошло около девяти лет с тех пор, как я впервые очутилась в этом удивительном месте — поместье Демпси. Огромный двухэтажный дом, шикарный сад, полный разнообразных фруктовых деревьев. А там дальше, ближе к лесу, была очаровательная лужайка, на которой росло множество изумительной красоты и божественного аромата цветов. Говорят, что-то подобное было в саду у миссис Стоун, в Стоун-парке. Но вот уже больше тридцати лет та усадьба заброшена, сад неухожен и почти весь пропал из-за сорняков. Дом помрачнел и начал разваливаться.

Кстати, в детстве, мы с Оливией очень любили украдкой бегать в Стоун-парк и прятаться глубоко в зарослях заброшенного сада. Девочка рассказывала мне сотни страшных историй о привидениях или одном привидении, которые толи жили, толи все еще живут в том замке. Что иногда, ночью, у озера, слышен плачь маленького мальчика, который потерялся много лет назад. Возможно, его загрыз страшный зверь, а, возможно, убили разбойники, но дух не смирился и все еще бродит по Стоун-парку, зовя, ища свою маму. Но, увы, он никогда не обретет покой, потому что миссис Стоун уже давно умерла, не выдержав горя, не пережив того, что ее единственный сын так загадочно пропал, бесследно исчез в дождливую грозовую ночь. А вскоре и сам мистер Стоун умер, поглощенный тоской и отчаянием. Очередной раз, напуганная такой яркой и ужасающей историей, я мчала назад домой, давая неслабую фору Оливии, что пыталась меня догнать, неумело справляясь с приступами смеха. Я знала, что она шутила, но все же эта девочка умеет убедить и напугать.

Мы росли, подобные забавы проходили.

А несколько лет назад, когда моей Оливии исполнилось шестнадцать, Сэр Томас отправил ее и брата Уолтера учиться в колледж. Я же осталась в поместье Демпси в роли правой руки управляющего, мистера Ленса.

Благодаря Оливии я научилась читать и писать, так что теперь одинокие вечера я проводила за книгами в библиотеке, а летом читала в саду или на лужайке.

На каникулы ребята приезжали домой. Это были самые счастливые для меня времена, не смотря даже на уже более изощренные издевательства Уолтера. В душе он мало как изменился. Только что разве почерствел и стал более высокомерен. У него в колледже появился друг Эдвард младший, сын знатного Эдварда Мендвуда, годовой доход которого, как постоянно повторял Уолтер, был "не меньше семнадцать тысяч, что на семь тысяч больше, чем у Демпси!". И этот человек отвратительно влиял на Уолта — грубость, невежество к бедным, высокомерие, корыстность, алчность не имели границ. Даже молодой Демпси казался самым добродушным человеком на фоне Эдварда. Уже заочно я ненавидела этого Эдварда. И кстати, их дружба была обусловлена лишь тем, что Уолтер всячески потакал и подражал Мендвуду, умело подлизывался и беззаговорочно повиновался ему.

Да уж, нашел достойного человека.

Оливия же за это время только похорошела, стала статной, элегантной. Настоящая леди! Она по-прежнему была радушна, мила и добра, вот только больше грусти я стала замечать в ее глазах.

— Эмили! Милая моя, как ты здесь поживаешь?

— Спасибо, все хорошо, — невольно прижала я руки к груди, едва удерживая книгу. — А ты как, моя дорогая Оливия?

— Ой, деревенщина еще и читает. Боже, какое чудо, какая радость! — поторопился, как всегда, вставить свое слово самодовольный Уолтер, выходя из кареты.

— Я тебя тоже рада видеть.

— Еще бы! — и он невежественно скривился, проходя мимо меня.

* * *

И вот снова пролетел год, через месяц моя Оливия вновь приедет домой на каникулы. Мы опять встретимся! И пусть часто пишем друг другу письма, я очень по ней скучаю.

"… Моя Эмили, скоро приеду, и мы вновь будем проводить вечера в мечтаниях и дискуссиях. Я привезу с собой несколько новых книг. Они обязательно тебе понравятся!

… Очень скучаю!

Целую.

Уолтер передает тебе привет."

Да уж, знаю этот "привет". Оливия вечно обижается на брата на его чуждость, пренебрежение и, порой, агрессию в мою сторону, чувствует за это вину передо мной и всячески пытается загладить, и вот передает этот "привет", как очередную возможность оправдать в моих глазах брата.

"…Ах, Эмили, Эмили! Мне пришлось задержаться!..

… Но это ничего не меняет. Так что 15 июня ты теперь сама должна будешь отправиться в наше любимое место читать стихи Купера. Я знаю, что, возможно, это кажется детством, и данная ситуация сложилась не просто так: кто-то нам неоднозначно намекает, что пора прекращать, одуматься, повзрослеть. Но мне эта традиция очень нравиться, так что предлагаю ее оставить… в нашей жизни…"

Да уж, Оливия, успеем мы зачерстветь, так не стоит с этим спешить.

Управившись с большинством дел по дому, отпросившись у мистера Ленса, я отправилась в Стоун-парк.

Да, именно так. Наше укромное место находилось в Стоун-парке. Глубоко в саду, теперь уже больше напоминающем лес, был очаровательный фонтан. Вода в нем позеленела и стала дурно пахнуть. Там уже давно бурлила своеобразная жизнь лягушек, водорослей и, наверняка, еще каких-то очаровательных жителей маленького болотца. Здесь было очень тихо, спокойно, беспечно. На первый взгляд это больше напоминало заброшенные руины, но не для нас с Оливией. Здесь все было иначе. Это было самое настоящее царство природы, полное изумительных чудес. Яркие краски, божественные ароматы, тихий чарующий шелест листвы, порой сплетающийся с кваканьем лягушек или пением птицы, тихим шуршанием маленького незваного гостя где-то в буйной траве — все это удивительные и завораживающие секреты чужого мира, иного мира. Мира, что существует рядом с нами, соприкасается, но не выдает себя, не привлекает особого внимания ради того, что бы выжить, существовать именно в том виде, в котором был создан, в котором хочет быть, а не обязан. Я часто ловлю себя на том, что завидую этой непринужденности и вольности. Завидую тому, что не могу так само жить в искренности и открытости, в пучине эмоций и правды, а не лицемерия, алчности, условностей и актерства.

В этот тайный мирок с трудом пробивались лучики солнца — жадно и страстно врывались в это царство, сражаясь с непоколебимой стражей зарослей. И те, которым это удавалось, переполняясь радостью и безмерным счастьем, неугомонно, шаловливо, а порой, безумно плясали в чарующем танце на нежной глади зеленого озерца в наполовину разрушившемся, лущившемся, местами поросшем мхом, бассейне фонтана.