— Так вы настаиваете на том, чтобы я вышла замуж за него?

— Я прошу тебя сделать это. Потом ты поймешь, как я была права.

— Мама! Дай Бог, чтобы со временем поняли меня вы! — многозначительно произнесла Мария, окончательно потеряв надежду сделать мать своей союзницей, — Позвольте мне пройтись по площади. Одной! Позвольте почувствовать себя свободной; В последний раз в жизни! Подождите меня в экипаже… Я очень люблю вас, мама! Очень люблю вас!..

Увидев приближающуюся к скверу Марию, Виктория облегченно вздохнула:

— Ну, наконец-то! Я боялась, что она так и не решится…

— Твоя сестра намного отважнее, чем все вы думаете, — заметил Адальберто.

Энрике, не в силах больше сдерживаться, выбежал из густых зарослей кустарника, укрывавших его от посторонних глаз, и бросился навстречу Марии.

— Любовь моя! — прошептал он, обнимая ее.

— Энрике, любимый! — молвила она в ответ.

— Пойдем, у нас нет времени, — сказал он, — Там Виктория и Адальберто. Сейчас простимся с ними и уедем.

Поглощенные своим счастьем, они не заметили воинский патруль, приблизившийся к ним на опасное расстояние.

— По-моему, это сержант Муньис, — воскликнул один из солдат.

— Да, он самый! — согласился капитан и тотчас же отдал команду: — Арестовать его!

Солдаты мигом обступили Энрике и Марию со всех сторон.

— Сержант Муньис, вы арестованы! — громко произнес капитан.

Увидев направленные на него стволы винтовок, Энрике прошептал Марии:

— Возвращайся к матери. Быстро! Мы скоро увидимся!

Затем, сделав обманное движение, метнулся к кустам. Вслед ему прозвучали выстрелы.

Мария упала без чувств и очнулась уже на руках Адальберто.

— Я его потеряла. Навеки потеряла!

— Не смей так говорить! — строго произнесла Виктория, — Энрике убежит! Я знаю! А ты возвращайся к маме, пока она не заподозрила неладное.

— Не могу… — обессилено молвила Мария.

— Сможешь! Если любишь Энрике, то сможешь! — бросила ей Виктория, и Мария, преодолевая горечь и отчаяние, медленно побрела к карете.

Несколько часов неведения о судьбе Энрике совсем подкосили сестер: обе они отказались от обеда, сославшись на головную боль. А к вечеру их пригласил в свой кабинет отец и, сам того не ведая, сообщил радостную весть:

— Ко мне только что приезжал посыльный от генерала… Этот сержант Муньис оказался человеком очень настырным. Он не уехал из города, несмотря, на угрозу ареста. Сегодня его пытались задержать солдаты, но ему удалось скрыться. Я думаю, он так рискует из-за тебя, Мария. Наверняка ищет встречи с тобой. Поэтому ради твоего же блага ты не будешь выходить из дома до свадьбы. Я так решил.

— Это уже будет не дом, а тюрьма! — возмущенно заметила Виктория.

— Я готов стерпеть твою дерзость, — сказал дон Мануэль, — потому что спокойствие дочерей для меня дороже всего. Пока этот дезертир на свободе, вы обе подвергаетесь опасности. Поэтому ты, Виктория, тоже не будешь выходить из дома одна. Только в сопровождении домашних!

— Это арест? — язвительно спросила она.

— Понимай, как хочешь. Но я попрошу исполнять мое решение, — строго произнес дон Мануэль.

На следующий день, когда Адальберто захотел повидаться с Викторией, ему сказали, что она больна, и в дом его не пустили.

Но Адальберто не мог уйти, не передав Марии письма от Энрике, который вновь скрывался у доньи Эулохии, залечивая с ее помощью рану от настигшей его пули. Зайдя в особняк Оласаблей с черного хода, Адальберто пробрался на кухню и попросил Домингу передать письмо Виктории.

— Не стану я передавать письма тайком от хозяина, — сказала Доминга — Он сейчас очень зол.

— Но я люблю Викторию, — пояснил Адальберто, нисколько не покривив душой, — И если мне запрещают ее видеть, то имею я право послать ей, хотя бы, письмо? Любовное письмо, — добавил он, потупив взор, чем окончательно убедил добросердечную Домингу.

— Не беспокойтесь. Все будет в порядке, — заговорщически усмехнулась она, пряча письмо в карман своею фартука.

А спустя несколько минут Мария взволнованно мигала послание Энрике, и Виктория с затаенной завистью слушала ее.

«Я приду за тобой, — писал Энрике, — Ничто меня не остановит. У нас есть надежные друзья, и они нам помогут. Не отчаивайся. Помни всегда, что я люблю тебя и что очень скоро мы будем вместе!»

— Да, любимый, мы будем вместе! — клятвенно произнесла Мария.

— Но как это сделать? — задумалась Виктория, — Генерал выставил возле нашего дома наряд военных. Тебя отсюда не выпускают, а Энрике здесь могут схватить.

— Ты упустила один момент, — подключилась к ее размышлениям Мария, — Меня будут держать взаперти только до свадьбы. А в день свадьбы я уже смогу убежать с Энрике!

— Да, это выход, — согласилась Виктория, — Накануне венчания ты выйдешь, будто бы прогуляться по саду. Отец не откажет тебе, зная, что там — надежная охрана… Только надо об этом как-то сообщить Энрике!..

Кража в порту, организованная Гонсало, отвлекла его от предсвадебных хлопот — надо было побыстрей продать украденное перекупщикам, пока преступление не всплыло наружу.

А Мария с ужасом ждала прихода Гонсало в их дом, боясь, что не сможет разыгрывать из себя счастливую невесту, не сможет лгать.

— Гонсало только увидит мои глаза и сразу поймет, что я его обманываю, — говорила она Виктории.

— Не бойся! Если отец и мама ничего не заподозрили, то ему и подавно не понять. Этот напыщенный индюк занят только собой и своим бизнесом, — отвечала ей Виктория. — Ты помни об Энрике, и у тебя все получится.

Так уж вышло, что ради торжества любви обеим сестрам пришлось пойти на обман. Виктория придумала, как сообщить Энрике день и час побега, а для этого она тоже вынуждена была слукавить, сказав отцу, что шьет платье у доньи Эулохии.

— Мне надо съездить на примерку, чтобы донья Эулохия успела сшить платье к свадьбе Марии.

— Кто такая эта донья Эулохия? — спросил Мануэль. — Почему я ее не знаю?

— Это лучшая портниха в Санта-Марии! — не моргнув глазом, соврала Виктория. — Мне повезло, что я шью у нее.

— Тогда я поеду с тобой, — заявил Мануэль, разрушив план Виктории.

Она-то надеялась, что сопровождать ее будет мать, которой легче было бы объяснить странную реакцию Эулохии на их внезапный визит. Ведь та еще не знает, что она «портниха», и наверняка немало удивится, услышав о примерке.

Но Виктория все же отважилась на риск, поскольку это была единственная возможность связаться с Энрике.

Подъехав к дому Эулохии, она попросила отца подождать ее в карете, однако Мануэль и тут не оставил ей никакой свободы для маневра:

— Я провожу тебя, дочка. Хочу познакомиться с модисткой.

Эулохия растерялась при виде столь важных и неожиданных гостей, но Виктория не дала ей и слова сказать, взяв инициативу на себя.

— Я приехала за платьем, которое вы мне сшили, — произнесла она, подчеркивая каждое слово и рассчитывая на сообразительность Эулохии.

— Я? Сшила? — недоумевающе пробормотала та.

— Простите, я неточно выразилась, — поспешила исправить положение Виктория. — Мне известно, что платье еще не готово, для этого и нужна примерка. Позвольте познакомить вас с моим отцом.

— Наверно, нелегко шить для моей дочери? — вежливо спросил Мануэль. — У нее строптивый характер.

— Нет-нет, мы прекрасно ладим с сеньоритой Викторией, — улыбнулась Эулохия, смекнув, наконец, зачем понадобилась эта комедия. — Долорес, угости сеньора Мануэля чаем, а мы займемся платьем.

Оказавшись вдвоем с Эулохией в соседней комнате, Виктория изложила ей план побега, который та должна была передать Энрике.

— Ну, слава Богу! — облегченно вздохнула Эулохия. — А то сержант уже тут с ума сходит, не имея от сеньориты Марии никаких вестей. — Нас никуда не выпускают, а возле дома дежурят охранники. Пусть Энрике будет осторожен.