- Почему?

- Потому что когда он проснется, мы сразу уйдем в море.

- А когда вы вернетесь?

- Мы, может быть, сюда совсем не вернемся. Мы, может быть, зайдем в другой порт.

От него ничего нельзя было добиться. Он не то шутил с ними, не то дразнил их. И Лида опять начала:

- Видишь, Катя, я говорила тебе…

- Молчи! - перебила ее Катя. - Этот добрый моряк сейчас пойдет и разбудит его.

Макар Макарыч, услышав, что его назвали «добрым моряком», удивился.

- Добрый? Ого! - сказал он. - А почем вы знаете, что я добрый?

- Вы очень добрый, - убежденно проговорила Катя. - Я слышала, как вы разговаривали с той девочкой, вон там, на горе.

Макар Макарыч удивился еще больше.

- С какой девочкой? - спросил он. - С Маней?

- Да, ее зовут Маней. С той, у которой пропал отец.

- Ты знаешь ее? - спросил Макар Макарыч встревоженно. - С ней что-нибудь случилось?

- Нет, с ней ничего не случилось, - сказала Катя. - Просто я хочу помочь найти ее отца.

Тут Макар Макарыч от изумления даже качнулся на своей деревянной тумбе.

- Ого! - сказал он. - И ты можешь помочь найти нашего капитан-лейтенанта?

- Я сама пока не знаю, могу или не могу, - ответила Катя. - Но прежде всего я должна передать лейтенанту Королькову те слова, которые просил передать раненый матрос.

- Какой раненый матрос?

- Который упал во дворе у Марьи Васильевны, Лидиной мамы.

- Наш Казаченко?

И Макар Макарыч вскочил с тумбы.

- Да, да, его фамилия Казаченко! - воскликнула Лида. - Мама нашла у него в кармане документ, и там написано: «Владимир Семенович Казаченко».

- Казаченко просил что-то передать лейтенанту Королькову?

- Да, просил, - сказала Катя.

- Наверно, что-нибудь о нашем капитан-лейтенанте! - воскликнул Макар Макарыч в сильнейшем волнении. - Что же он просил передать?

- Ну нет, этого я вам не скажу, - ответила Катя, прямо глядя ему в глаза. - Это тайна. Он говорил: «Передайте Королькову», и я передам только Королькову.

Макар Макарыч, видимо, растерялся. Он сначала, казалось, собирался рассердиться на Катю. Но передумал.

- Придется разбудить, - сказал он и одним прыжком перескочил на палубу катера.

Он нырнул в люк, и оттуда, из люка, донесся до девочек его голос: «Товарищ лейтенант, разрешите доложить…»

Солнце зашло, но закат пылал, как огромный костер. Все было багрово кругом - и небо, и море, и берег, и горы. Стекла круглых окошечек катера сияли, словно раскаленные угли. Лида заглянула Кате в лицо. Катины глаза, отражавшие закат, блестели торжеством.

- Сейчас я скажу Королькову, - прошептала она, - и он сразу все поймет. Я только рот открою, и ему уже все будет ясно. На войне всегда так. Секретное донесение. Для тебя это бессмысленные слова, а для него - точное указание.

Она замолчала, потому что на палубе катера появился лейтенант Корольков.

Это был еще очень молодой человек, тоненький, среднего роста. Он отпустил себе усы - вероятно, для того, чтобы казаться старше, - но белокурые усики нисколько его не старили. У него было мальчишеское лицо, загорелое, с ясными голубыми глазами.

- Где эти девочки? - спросил он Макара Макарыча, спешившего вслед за ним.

Но сразу же заметил Катю и Лиду и перескочил к ним на мол.

- Что мне просил передать Казаченко? - спросил он, кивнув им головой.

Он волновался. Макар Макарыч и Иванов, тоже взволнованные, уже стояли рядом с ним.

- «Когда свет горит, она в бухте», - сказала Катя.

- Как? Как?

- «Когда свет горит, она в бухте».

- И больше ничего?

Катя удивилась:

- Больше ничего.

Она не понимала, что ему еще надо.

- Какой свет горит? - спросил Корольков. - Кто такая «она»? В какой бухте?… Вы понимаете что-нибудь, Макаров?

- Пока нет, - ответил Макар Макарыч.

- «Когда свет горит…» - повторил Корольков.- Не понимаю… «она в бухте»…

- Тут, к сожалению, нет никакого смысла, товарищ лейтенант, - сказал Иванов.

Лида рассердилась. И зачем это Катя привела ее сюда и осрамила перед этими взрослыми людьми?

- Видишь, Катя, я тебе говорила! - сказала она. - Ведь он это в бреду. Мало ли что человек бормочет в бреду…

- Казаченко бредил, - сказал Иванов. - Это и доктор говорил.

- В бреду, конечно в бреду! - воскликнул Макар Макарыч. - А я-то решил… Прошу прощения, товарищ лейтенант, что разбудил вас!

- Ничего, Макаров, мне все равно пора вставать, - сказал Корольков.

Он повернулся к девочкам спиной, стал смотреть в море и, видимо, сразу забыл о них.

- Идем, Катя, идем! - сказала Лида и потащила Катю за руку прочь от катера. - Вот с тобой всегда так: тайны, тайны, а оказывается - чепуха.

Катя покорно шла за ней. Она была подавлена неудачей и молчала. Она молчала всю дорогу до самого дома, в котором жила Лида. И только уже в сумерках, когда они входили в калитку, воскликнула:

- Неужели тут нет никакого смысла? Не поверю!

"КОГДА ОГОНЬ ГОРИТ…"

Девочки ушли, и Корольков задумался.

Мягкие теплые сумерки ползли на мол с берега, закат медленно отступал перед ними, но Корольков не замечал ни сумерек, ни заката.

Командиром катера он стал совсем для себя неожиданно. В течение нескольких месяцев он был помощником командовавшего катером капитан-лейтенанта Снегирева, выполнял его приказания, следил за тем, чтобы эти приказания выполняли другие, но никаких важных решений ему самому принимать не приходилось. Все важное решал капитан-лейтенант. И вдруг капитан-лейтенант исчез, не вернулся из десантной операции. В самый разгар боевых действий командование катером пришлось принять на себя Королькову.

Королькову шел двадцать второй год, и он очень страдал от своей молодости. Почти все его подчиненные были старше, чем он, и служили на флоте дольше, чем он. Это были славные моряки, они слушались его, относились к нему почтительно и несомненно старались ему помочь. Но он никак не мог отделаться от подозрения, что они, глядя на него, думают: «Эх, молодой человек, рано тебе охотиться за подводными лодками!»

И действительно, может быть, рано? Чем иначе объяснить эту странную неудачу, которая преследует катер с тех пор, как пропал капитан-лейтенант? Немецкая подводная лодка почти каждую ночь проскакивает мимо Песчаной Косы, где, казалось бы, не заметить ее просто невозможно. А вот он не заметил!

- Иванов!

- Слушаю, товарищ лейтенант!

Иванов почтительно вытянулся перед Корольковым. Он был на голову выше Королькова и лет на семь старше его.

- А вдруг вы все-таки проспали ее, Иванов? Ведь бывает же, со всяким может случиться… Вам мало пришлось спать за последнюю неделю… Всем нам так мало пришлось спать… Иной раз сидишь с открытыми глазами, думаешь, что не спишь, а на самом деле спишь… С вами так не было, Иванов?

- Нет, товарищ лейтенант, я не проспал ее, - сказал Иванов твердо.

Корольков взглянул в сухое лицо Иванова, еще похудевшее за эту неделю. Нет, Иванов - опытнейший акустик, проспать он не мог. Кто же тогда виноват? Неужели все дело в том, что катером командует он, Корольков, а не капитан-лейтенант? Как узнать, что сделал бы капитан-лейтенант на его месте?

- Макаров!

- Слушаю вас, товарищ лейтенант!

- Вольно, Макар Макарыч, вольно… Вы, кажется, давно служите с капитан-лейтенантом?

- Пять лет был он моим командиром.

- Пять лет! Это большой срок. За пять лет можно хорошо узнать человека.

- Знаю его, как самого себя. Взгляну на него и чувствую, сердит он или доволен. Он только кашлянет, а мне уж известно - он сейчас скажет, что палуба плохо надраена.

- А вы часто угадывали, что он собирается сделать?

- Часто. Он еще команды не успеет произнесть, а я уж бегу…

- Скажите, Макар Макарыч, как по-вашему, он сторожил бы подводную лодку у Песчаной Косы?