Как приятно ощущать себя сильным мира сего! И Билл ощущал… В своем воображении.

Его мечты никому не мешали. В принципе, о них никто и не знал. Билл грезил о миллионах вслух лишь тогда, когда выпивал лишку. В такие моменты Кэтрин поила его горячим кофе и слушала воспаленные фантазии мужа. А он, размахивая руками для убедительности, рассказывал о своих мечтах. Потом она укладывала его спать со словами «спокойной ночи, мой любимый миллионер», и Билл удовлетворенно засыпал.

Как правило, утром эти разговоры не возобновлялись. Пустая болтовня о богатстве оставалась в прошедшем дне. Кэтрин никогда не принимала всерьез подобные высказывания мужа. Она понимала: Биллу о богатстве можно было только мечтать. Его родители были среднестатистическими американцами. Отец всю жизнь просидел на должности клерка. Он оформлял кредиты в одном из банков Филадельфии. Мать работала врачом в госпитале. Того, чем они располагали, им вполне хватало. И сыну они могли дать ровно столько, сколько имели сами. Таковы неписаные правила жизни. Конечно, бывают и исключения. Но Билл так походил на своих родителей…

К огромному горю Билла, год назад его мать и отец погибли в автомобильной катастрофе. Он тяжело перенес эту утрату. И после случившегося задумался о смысле прожитых им лет. До этого он просто жил. Любил Кэтрин. Гордился своими детьми. И вдруг…

После похорон родителей он заметил, что внутри его безмятежной души что-то стало происходить. В нем как будто что-то замкнуло. Его жизнь остановилась. А потом двинулась в непонятном и неожиданном для него самого направлении. Он вдруг другими глазами стал смотреть на Кэтрин. Стал замечать в ней недостатки, которых раньше не видел. Ему почему-то стало неприятно, что Кэтрин столько лет работает простым парикмахером. Она могла открыть собственную парикмахерскую. Либо вообще сменить работу на более достойную. Биллу вдруг захотелось говорить с женой о политике и экономике, о жизни олигархов, о ярких событиях, происходивших в стране. Когда он заводил подобные разговоры, Кэтрин его внимательно слушала, но никогда не высказывала своего мнения. Ее больше интересовали дела житейские. Она беспокоилась, сыты ли ее дети, что приготовить к ужину. Или, например, чистые ли у нее окна. Стекла должны были блестеть, ведь для всех соседей она была воплощением аккуратности и хозяйственности. И вдруг ему все это надоело. Почему-то именно после смерти близких людей его собственная жизнь показалась ему рутинной и неприглядной.

Однажды Билл поехал на кладбище, где были похоронены родители. Его туда что-то потянуло.

Стояли последние майские дни. Еще неделя, и на землю штата Пенсильвания пожалует душистое лето. Хотя об этом точно знали лишь календари, тщательно отмечающие смену времен года сухими и неизменными цифрами. А сама природа была не столь скрупулезна в своих поступках и решениях. Она словно специально размыла границы между уходом многоголосой весны и приходом плодоносного лета.

Был очень тихий и ясный день. Сияло солнце. Высоко по светлому небу плыли кружевные белоснежные облака. Теплый весенний воздух прогревал все вокруг. Радостный щебет птиц не замолкал ни на секунду. Мохнатые, толстобокие шмели проворно летали по одному только им известному маршруту и гудели, словно военные бомбардировщики. Иногда они приземлялись для отдыха и дозаправки на какой-нибудь волшебный весенний цветок, а затем вновь взмывали ввысь. Они наслаждались прекрасными цветами, и ничьи горькие воспоминания не могли им помешать радоваться жизни.

Памятники на кладбище белели под лучами солнца, неизменно спокойные, величавые, охраняя могилы людей, ушедших в иной мир.

Билл стоял и смотрел на прохладную плиту, под которой покоился прах его любимых людей. В его голове проносились обрывочные воспоминания из его детства… Почему-то он вспомнил теплые булочки с изюмом, которые так вкусно пекла его мама. Вспомнил душистые, пахнущие свежестью ягоды земляники, которую он собирал в большую кружку, когда прогуливался в парке с матерью. Вот он засмотрелся на птичку и споткнулся о корягу. Кружка из рук выпала. Ягоды, как яркие горошины, рассыпались по игловатой траве. Ему стало обидно. От досады он заплакал. Мама гладила его по непослушным волосам и успокаивала. У нее был такой добрый голос…

Потом возник образ отца. Он сидит в своем любимом уютном кресле и вслух читает газету, а мать внимательно его слушает, сидя напротив. Потом они вместе обсуждают только что прочитанную статью о начале кампании против всяческих диет под лозунгом «Весы — это для рыбы!». Отец Билла любил поесть. Поэтому такая кампания пришлась ему по душе. К примеру, он обожал сырный стейк. Это было одно из любимейших его блюд. Миссис Доусон частенько поджаривала мужу стейк и выкладывала его на хлеб с расплавленным сыром. Поэтому такая статья была ему близка.

Все это отложилось в памяти Билла. Родители обсуждают статью, а маленький Билл сидит рядом. Он с нетерпением ждет, когда же закончится это скучное обсуждение и ему разрешат разложить на полу детскую железную дорогу. И отец вместе с ним будет ползать по полу на коленях и приводить в движение маленькие шустрые паровозики…

Билл стоял над могилой, склонив голову. Ласковый весенний ветерок нежно дотрагивался до его волос и его холеного лица. Он уже опустился с призрачных небес воспоминаний. Теперь он стоял и думал. Думал о жизни, которую прожили его родители.

Отец всегда мечтал о карьере. Но у него был слишком мягкий характер. Он не умел брать от жизни то, что она ему предлагала. Он все откладывал на потом. Поэтому все незрелые задумки своего карьерного роста у него так и остались в замыслах. Хотя у него были способности. Но, к сожалению, он так и не преуспел. И когда осознал, что упустил свое время, — очень сожалел об этом. Незадолго до смерти он сказал сыну:

— Учить брать от жизни ее дары. Жизнь не часто их преподносит.

— Папа, ты это о чем? — не понял его Билл.

Отец продолжал:

— Когда я был таким же молодым, как ты, мне предложили перспективную должность в одном преуспевающем банке. Эта должность позволила бы мне подняться довольно высоко. Но я отказался от нее.

— Ты боялся, что не справишься?

— Нет. На этой должности был пожилой человек. Его решили уволить и поставить на его место меня. Когда он об этом узнал — пришел ко мне. Умолял не соглашаться. Потому что это был его последний шанс в жизни. Он был уверен, что если я не соглашусь, то его оставят на работе. Я его пожалел.

— А что было потом?

— Его все равно уволили. А на его должности оказался мой коллега. Меня уже не пригласили. Вот так-то вот. Больше счастливого шанса мне жизнь не предоставила. Наверное, решила, что я снова от него откажусь…

Родители Билла жили тихо и незаметно. Их не стало — и ничто не изменилось вокруг… И Биллу вдруг захотелось яркой, насыщенной и нескучной жизни. Ему захотелось все изменить.

Ему стало страшно, что он тоже внезапно умрет, так ничего и не успев. Чего он достиг? Поступил на службу, обзавелся семьей, растит детей и смотрит телевизор. И это, пожалуй, все. Каждый день одно и то же…

Возможно, кладбищенский воздух как-то повлиял на его разум и разрушил нечто доброе в его сердце. Все, что было до сих пор любимо и дорого, вдруг перестало для него существовать. Он сел в машину и поехал куда глаза глядят.

Машина летела по шоссе. За окном мелькали аккуратно выкрашенные и увенчанные черепичными крышами коттеджи. Потом шоссе стремительной эстакадой взлетело над землей. И вот над зелено-кирпичным морем одноэтажек вырос город. Город-загадка. Город-интрига. Город, чем-то напоминающий замок Снежной королевы, где льдом полированного стекла горят на солнце хищно уставившиеся в небо сталагмиты небоскребов…

Билл и не заметил, как оказался в Даунтауне, центральной части Филадельфии. Как очутился возле дверей какого-то бара. Зашел туда. Сел за стойку и сразу же заказал себе два двойных виски. Билл был уверен, что если сейчас накачает себя алкоголем, то ему станет лучше. И он не ошибся. Алкоголь горячими струйками разлился по всем его сосудам, анестезируя душевные муки. Вскоре его внутренний мир был окутан расплывчатым туманом. Настроение улучшилось. В баре было уютно. Мягкий свет ненавязчиво струился на стойку откуда-то сверху. Тихо играла приятная музыка. Сначала людей было мало, но потом они постепенно стали прибывать, заполняя бар.