Время близилось к полуночи, и лишь редкие прохожие, испуганно поглядывая в сторону раскинувшейся за каналом Пустыньки, где жизнь только набирала силу, спешили укрыться за стенами домов. Там они чувствовали себя в безопасности. Север неслышно подошел, остановился сзади и сделал то, что не решилась в присутствии подруги сделать она — обнял ее и прижал к себе. Через мгновение к ним подошла Гана. Втроем они молча стояли у раскрытого окна и смотрели на противоположный берег. Сейчас, на пороге ночи, воровской квартал производил странное впечатление. Отдельными островками на нем виднелись ярко освещенные участки, в то время как расположенные совсем близко районы казались вымершими. Однако, судя по доносившимся со всех сторон нестройным крикам, на самом деле все было не так.

— Наверное, ты прав,— негромко сказала Соня.

— Ты о чем? — переспросил Север.

— Не стоило нам заезжать в Шадизар.

— Ты знаешь,— он улыбнулся,— после твоих рассказов я изменил свое мнение. Быть может, и следовало заплатить всем этим бездельникам. Хотя бы ради собственного спокойствия.

Соня улыбнулась, запрокинула голову и, не замечая завистливых взглядов Ганы, поцеловала его в щеку. Как все-таки хорошо, что он есть!

На следующее утро все втроем отправились на рыночную площадь. Предстояло купить кое-что из одежды. Но если приобретение сшитых на туранский манер шальвар, просторных рубах к ним и невысоких сапог из мягкой кожи для всех троих не вызвало затруднений, то специальные накидки с сеткой, закрывавшей лицо, пришлось поискать.

Излишне говорить, что такой товар в Заморе не пользовался спросом. Шадизарские женщины предпочитали скорее уж обнажиться больше дозволенного, чем скрывать свои прелести от глаз поклонников, даже если эти прелести оказывались весьма сомнительными.

Так что довольно скромными выглядели лишь дамы, достигшие почтенного возраста, но и они прилагали все усилия, чтобы выглядеть привлекательно.

Наконец после долгих поисков они отыскали пожилого туранца, который вез свой товар из Султанапура в Кутхемес. Тот несказанно удивился, когда две красавицы, сопровождаемые могучим бойцом, объяснили, что они ищут. Тем не менее он развернулся, ушел в глубь лавки и вскоре вернулся с двумя черными бесформенными кусками грубого полотна.

Соня, конечно же, знала, что это за одежда и для чего она служит, но сама никогда ее не носила и теперь с возраставшим раздражением вертела в руках сшитый по последней туранской моде — по крайней мере, именно в этом уверял их купец — образец портняжного искусства. Она никак не могла решиться не то чтобы надеть, но даже просто прикинуть это на себя, словно боялась, что черный цвет нового наряда оставит несмываемые пятна на ее нежной коже.

Гана просто замерла и изумленно смотрела на подругу, словно спрашивая: да что же это такое?! Правда, поначалу, еще не зная, что держит в руках, она добросовестно рассмотрела обновку, затем несколько раз отогнула и опустила на место чачван — ту самую сетку, сквозь которую ей предстояло смотреть на мир,— а потом и вовсе превратилась в статую.

Север понял, что ее скудный умишко не может воспринять происходящее.

Нечто подобное испытывал и почтенный туранец. Во всяком случае, если сначала, взглянув на дорогие наряды покупателей, он рассчитывал сорвать хороший куш, продав им столь редкий товар, то теперь со всей очевидностью понял, что поторопился с выводами. Хорошо еще, если они купят пару предложенных им мешков хотя бы по обычной цене.

— Все, Турег. Дальше не ходи,— остановил наемника Юрг, искоса поглядывая на троицу, копошившуюся у лавки.— Мы и так подкрались ближе, чем следовало: нас могут узнать.

— Тебя могут узнать,— спокойно возразил вертлявый туранец.

— Нас,— стоял на своем Юрг.— Мужчина запомнит твое лицо и, если ты еще раз попадешься ему на глаза, не преминет выяснить, зачем ты крутишься возле него.

Туранец внимательным взглядом окинул мускулистую фигуру воина. Немало повидал он бойцов на своем веку, но такого ему встречать еще не приходилось.

Правда, он не знал, на что способен незнакомец в драке, но что-то во внешности сурового воина подсказывало ему, что лучше этого не выяснять. По крайней мере лично.

— Не понимаю, какой смысл его охранять,— удивился туранец, раздраженно передернув плечами.

— Смысл есть,— уклончиво ответил Юрг.— Уж ты поверь. Хотя я лично надеюсь, что ты окажешься прав и нам не придется заботиться о мужчине. Просто запомни его и не попадайся на глаза. А главное — запомни девушку.

— Которую из двух?

— Ту, что с волосами цвета меди! Неужели не понятно?! — чувствуя, как нарастает раздражение, прикрикнул он на наемника, но тут же взял себя в руки.— Не сердись,— сказал он примирительно.— Не могу равнодушно смотреть на нее.

— Не мудрено,— ухмыльнулся туранец, окидывая жадным взглядом великолепную воительницу.— Вторая тоже хороша… Даже очень,— заметил он,— но рядом со своей товаркой выглядит бледной тенью.

— Меня эта девушка не интересует,— пожал плечами Юрг.— Я даже не знаю, кто она. Теперь ты все понял? — переспросил он.— Мужчину нам предстоит охранять, а рыжую девку…— Он красноречиво посмотрел на приятеля и провел большим пальцем по кадыку.

— Жаль…— вздохнул туранец и отвернулся.

Это совсем не понравилось Юргу.

— Знаешь что,— проговорил он, задумчиво пожевав губу,— если вдруг тебе или твоим людям придет в голову великолепная мысль, забрав деньги, перерезать глотку мне, убить мужчину и похитить девушек, забудь об этом сразу.

Высказавшись предельно откровенно, он посмотрел на сообщника таким взглядом, что тот испуганно отпрянул.

— Что ты, что ты, уважаемый! — поспешил разуверить его Турег, старательно изображая на хитрой роже подобострастную улыбку.— Ничего подобного мне и в голову прийти не могло!

— Очень рад, если так,— кивнул Юрг.— Но раз уж мы заговорили о неприятном, позволь Мне закончить, чтобы больше к этому не возвращаться. Я действую не от себя лично. За мной сила, а какая, тебе знать не надо. Зато ты должен твердо усвоить, что, как только ты согласился на это дело, я поставил тех, кто надо мной, в известность о заключенном нами договоре. Так что если что-то пойдет не так, поверят лишь моему слову. Это значит, что я должен вернуться при любом раскладе, иначе тебе не сносить головы.

— Жаль…— во второй уже раз Кисло протянул туранец.

— Ну уж так и жаль…— хмыкнул Юрг.

— Я хотел сказать,— поправил себя разбойник,— жаль, что придется убить ее.— Он посмотрел Юргу в глаза.— А нельзя что-то изменить в плане? — вкрадчиво поинтересовался он.

— Будь моя воля, я обошелся бы с ней иначе.— Юрг поджал губы.— Но она должна умереть.

— Как-то это неправильно.

— Но если она попадет к нам в руки живьем, я не стану возражать против недолгой отсрочки,— пообещал наставник Логова, и разбойник гнусно ухмыльнулся.

Соня швырнула на прилавок мешковатый балахон и раздраженно посмотрела на Севера, словно он в чем-то виноват перед ней.

— Если ты всерьез рассчитываешь, что я стану носить это,— обвинительным жестом она ткнула хорошеньким пальчиком в бесформенную кучу черного тряпья,— то вынуждена огорчить тебя. И не подумаю!

Гана тоже нахмурилась, соглашаясь с Соней.

— Не понимаю, чего ты кипятишься? — спокойно спросил Вожак, поднял брошенную одежду и расправил ее.— Мрачновато немного, и фасон странный… Зато в нем тебя никто не узнает!

— Нет, ну ты посмотри на него! — воскликнула красавица, обращаясь к подруге.— Он еще шутит! — Она смерила своего возлюбленного гневным взглядом и прошипела сквозь зубы: — Я тебе пошучу!

— Да ладно тебе! — Вовремя заметив надвигающуюся бурю, Север пошел на попятную.— Теперь я и сам вижу, что фасон хоть и оригинален, но не практичен. Да еще это…— Он раздраженно уставился на чачван, словно только что впервые увидел его и теперь пытался догадаться, для чего тот предназначен.