Однажды чернокожий американец, рассмотрев на ком-то из наших игроков грубо пришитый к майке фетровый номер (наша форма по качеству, конечно, на поколение уступала американской), не стесняясь никого, просто начал ржать и показывать пальцем на это чудо текстильной промышленности. Хотел бы ошибаться, но думаю, что большинство баскетболистов США всегда относились к нам высокомерно и с предубеждением, если не сказать хуже.

 Вести себя так — прерогатива победителя, и американцы на полную катушку использовали это право. Спорить с этим было бесполезно, нужно было просто побить их. Хотя бы однажды. Но в самом главном для них соревновании — в финале Олимпиады. Победы над откровенно слабыми командами, приезжавшими на чемпионаты мира, которые в их представлении таковыми не являлись, были не в счет. Ставка в олимпийском финале была высока — помимо всего прочего, это была возможность поколебать самоуверенность американцев, что произвело бы революцию в мировом баскетболе. И впервые эта возможность была близка к реальности.

 На протяжении четырех лет олимпийского цикла мы мечтали победить США. Вопреки официальной версии о нашем любительском статусе, мы понимали, что мы настоящие профессиональные спортсмены, для которых спорт высоких достижений, защита чести страны — дело жизни. Мы были великолепно сыграны, в нашей команде был, выражаясь штампом спортивной прессы тех времен, сплав молодости и опыта.

 В 1971-м наша сборная проводила турне по США, встречаясь с командами университетов и колледжей. После очередной игры один опытный американский тренер предупредил своих коллег, ответственных за подготовку олимпийской сборной: «Будьте осторожны, русские в этот раз могут выиграть».

 Тем не менее нам предстояло сражаться с мощным, опасным, агрессивным соперником. Как это всегда бывало и в прошлых олимпийских циклах, в сборной США присутствовали лауреаты All stars NCAA[4] того года — Эд Ратлеф и Том Макмиллен. Финальная игра показала, что они были не лучшими в своей команде. Последующие рассказы американцев о том, что в Мюнхен приехала молодая и не сыгранная команда, были вздором. Это была одна из сильнейших сборных США, которые я когда-либо видел.

 Честно признаюсь, большинство команд США, с которыми мне приходилось иметь дело, особенно в первые годы моих выступлений за сборную, при первом взгляде на них вызывали ужас. Мощные, атлетичные, прыгучие (неоднократно собственными глазами видел, как афроамериканец в прыжке достает верхний край щита), индивидуально сильные, уверенные в себе — они производили впечатление непобедимых команд. «Боже, что делать, нам никогда не справиться с ними», — проносилась в моей голове предательская мысль.

 Постепенно присматриваясь, я стал замечать слабые стороны в игре американцев. Как ни парадоксально, одной из них, если не важнейшей, была та самая их уверенность в своем превосходстве. Американцы так привыкли побеждать и так редко оказывались в положении догоняющих (за всю историю олимпиад даже первые таймы они проигрывали соперникам считанное число раз), что просто не имели навыка менять тактику по ходу игры. Некоторая негибкость, шаблонность в действиях тренеров также давали шансы на победу. Наконец, и в чисто игровом плане в американских командах по ходу турниров обнаруживались слабые места.

 Что-то похожее имело место и в Мюнхене. Первые две игры США, которые они провели в своей группе, повергли нас в уныние. Отличительной чертой этой версии американской команды была безупречная игра в защите. В первых таймах тех двух встреч американцы позволили своим соперникам набрать по. 12 очков.

 Однако одна из следующих игр США — против быстрой и раскрепощенной сборной Бразилии — оказалась совсем другой. Бразильцы явно не боялись грозного соперника, играли легко, творчески и в итоге чуть не нанесли американцам первое в их олимпийской истории поражение. Только мастерство и выдержка Дага Коллинза, будущего героя финального матча Олимпиады, позволили его команде избежать позора. Посмотрев эту игру, мы с Модестасом Паулаускасом переглянулись. «Наши», — уверенно сказал я про американцев. Но это еще предстояло доказать.

 Советская сборная двигалась к финалу спокойно, хотя и не без проблем. В отборочной группе мы обыграли всех соперников и заняли первое место, хотя игра с Пуэрто-Рико была очень сложной. Еще более тяжелым суждено было стать противостоянию в полуфинале с Кубой, проходившем после перерыва, вызванного терактом.

 Кубинский баскетбол, добившийся благодаря советской помощи в короткие сроки феноменального прогресса, в Мюнхене оказался на небывалой высоте — команда опередила в своей группе сильные сборные Бразилии, Испании, Чехословакии, заняла второе место вслед за ненавистными Острову свободы США и вышла в полуфинал. Игру против кубинцев мы выиграли с колоссальным трудом — 67:61, проигрывая после первой половины встречи 35:36.

 США в полуфинале легко разгромили итальянцев — 68:38.

 Тяжелые игры с уступающими нам в классе соперниками не были проблемой как таковой (все-таки, как говорят англичане, самое красивое в игре — счет). Хуже, что они были следствием не совсем ровного состава и соответственно накопившейся к концу турнира усталости лидеров. К сожалению, перед самым отъездом на Игры мы потеряли своего основного центрового Владимира Андреева, который здорово помог бы нам здесь.

 Во-вторых — и это, думаю, главное, — наметились проблемы в психологии. Над нами слишком довлели результат, цена победы. По мере приближения к финальной игре — а в том, что мы выйдем в финал, никто не сомневался — психологическое напряжение росло. Думаю, что в сознании большинства игроков, особенно игроков стартовой пятерки, на которых лежал наибольший груз ответственности, предстоящая встреча с США выглядела тяжелой и опасной перспективой. И думаю, что не ошибусь, если произнесу эти слова: несмотря на страстное желание выиграть и осознание собственной силы, у большинства игроков, тренеров и функционеров команды не было веры в то, что мы способны победить США.

 Мы настраивались на решающее тяжелое противостояние с американцами. Но то, что нам предстояло пережить, не могло привидеться даже в самом страшном сне.

 Напряжение в финальной игре было такое, что оно напоминало мне невероятно и непосильно высокую ноту, взятую трубачом, которая может в любой момент оборваться. Лидируя на протяжении всей встречи, сборная СССР тянула эту ноту — гораздо дольше, чем этого реалистично было ожидать. Но срыва избежать не удалось.

 Уже с первых минут игры стало ясно, что противостояние будет смертельным. Эти же минуты показали, что игра будет нервной и что наши первые впечатления о великолепной защите США не были обманчивыми — счет был открыт только на пятой минуте встречи. Сашка Белов реализовал один штрафной бросок.

 В стартовые минуты важную роль сыграл бенефис Зураба Саканделидзе. Уверенно пробитые штрафные, немедленный перехват и забитый с игры мяч — и счет на табло 5:0 в нашу пользу.

 Затем настала моя очередь. При счете 9:5 и начавшемся агрессивном отпоре американцев пять подряд моих точных бросков с дальней дистанции позволили установить комфортное преимущество, которое мы в целом сохраняли почти до самого конца игры. Думаю, они стали нокдауном для американцев и отсрочили их решающую погоню. 19:11. Тем не менее соперник и не думал сдаваться, и к концу тайма вновь подсократил разрыв — 26:21.

 Отличительной чертой классной команды всегда было умение удерживать комфортную разницу в счете. Баскетбол — не футбол, отстоять свое кольцо «сухим» здесь невозможно. Однако важно умение сделать рывок и задел в счете, а потом просто как минимум поддерживать его, отвечая на очки соперника своими результативными атаками. Это называется «победа на классе». С учетом тогдашних международных правил баскетбола, согласно которым в последние три минуты встречи все фолы начинали пробиваться, особенно важно было войти с комфортным преимуществом в последний трехминутный отрезок — для классной команды это было практически гарантией победы.