Маркиз был могущественным магом и отменным левитатором. Мне бы научиться так летать, вот только летел он, держа в руках серебряный шлем правды, довольно медленно. До этого момента я стоял вполоборота к Малкольму, а тут демонстративно повернулся к нему спиной и громко крикнул:

– Ребята, мои друзья сделали то же самое на всех остальных факультетах и поэтому через несколько минут в этот зал придут делегаты от них, чтобы послушать, что скажет этот подонок под магической присягой говорить правду!

– Но ты этого не услышишь! – Взревел Малкольм, выхватил свой крис и рванулся ко мне, чтобы перерезать мне глотку – Я тебя прикончу прямо здесь, вонючий ублюдок.

Ох, до чего же я люблю горячих и несдержанных противников. Особенно если у меня имеются надёжные средства защиты и противодействия их атакам. Едва только крис оказался возле моего кадыка, как шейный платок мигом шандарахнул его разрядом магического электричества в руку, тут же развязался, заплёл кулак вместе с крисом, а я сместился вбок и мигом развернулся на каблуках. Малкольм точно свалился бы вниз, хотя вряд ли бы он расшибся. Тихон мигом зашвырнул бы его обратно, но я и этому не позволил свершиться. Ухватившись за другой конец шейного платка обеими руками, я с такой силой дёрнул за него, что этот верзила вмазался белый мрамор стены. По пути к ней он лишился своего криса, захваченного платком. Я засунул крис карман и приготовился к поединку, то есть стал помахивать платком. Малкольм выхватил из ножен шпагу и бросился на меня, ну, а я стал отбивать его удары своим цветастым шейным платком с рисунками на конную тематику. На нём были изображены вставшие на дыбы Мрак и Гагат. Мой платок имел вес в полтора килограмма, был изготовлен из прочнейших магических наноматериалов и мог проделывать занятные штуки. В общем я отделал им Малкольма похлеще, чем боги поиздевались над верблюдом.

Как только Малкольм, сжимающий в руках покорёженную шпагу с громким воем упал на колени, маркиз фон-Вайсбер приземлился на подиум и набросил на него пеньковую колдовскую верёвку длиной метра в три. Та мгновенно увеличилась в размерах и скрутила преступника по рукам и ногам. Мы подтащили его к краю подиума и маркиз, возложив на голову Первого президента шлем правды, от чего того передёрнуло, строго спросил:

– Малкольм Дуглас, ты совершал все те преступления, в которых тебя обвинил этот студент?

Тот хрипло проорал:

– Да, совершал!

– Как долго ты их совершал? – Задал вопрос маркиз.

На это Малкольм ответил:

– Все семнадцать лет, что был Первым президентом.

Снизу послышалось:

– Гельмут, дружище, спускай это чудовище вниз. Теперь им займутся следователи королевской прокуратуры.

Полицай-президент Магишештадта ухватил Малкольма за шиворот и широко шагнул вперёд. По всему залу уже шли аресты, а чтобы всё прошло тихо, сотни агентов-вирджсёрферов не давали преступникам сказать ни единого слова, не говоря уже о том, чтобы хвататься за шпажонки, как это было дозволено Малкольму. Я остался на подиуме один и не знал, что мне делать дальше. Больше всего мне хотелось забраться куда-нибудь на галёрку и наблюдать за всем происходящим оттуда. Увы, но сбегать мне было нельзя. В зале установилась продолжительная, молчаливая паузы, изредка нарушавшаяся тихим, нервным бормотанием. Тем временем в актовый зал Первого факультета вошло ещё несколько сотен человек, а наши друзья прошли вперёд и сели на свои места. Молчание в зале нарушил Великий герцог фон-Кёнигсмаллер, который громко сказал:

– Господин студент, простите, не имею честь знать вашего имени. Назовите, пожалуйста нам своё имя и прозвище, если такое, конечно, у вас уже имеется.

Глубоко вздохнув, я громко ответил:

– Меня зовут Матвей Тулкин, а прозвище моё такое, Счастливчик Мэт, Который Всегда Возвращается.

Ректор всплеснул руками и весело воскликнул:

– Вот даже как? Не тот ли ты Счастливчик Мэт, который некоторое время назад провалился в Аид вместе со своим конём и учинил там такое, что его черти только через неделю вышвырнули, собрав целую армию из самой отборной и опасной нежити?

А вот об этом мы как раз не договаривались. Ректор, трёхсотдвадцативосьмилетний крепкий старикан с длинной белой бородой, по прозвищу Весёлый Художник, явно пытался пропихнуть меня на пост Первого президента. Ага, как же, размечтался, мне только этого не хватало, и я для начала хмуро буркнул:

– Ничего я там не устраивал. Так, подшутил немного над Вием, а потом слегка погонял его нежить и целую неделю скакал до выхода, но мне мои друзья тем временем другой открыли.

Великий герцог кивнул и громко сказал:

– Счастливчик Мэт, ты сверг узурпатора, о подлых делишках которого мы многое знали уже давно, но не могли ничего поделать. Мы ведь не можем вмешиваться в ваши дела. Гросселибешнахт не наступит, если ты не поднимешься на эту трибуну и не объявишь, что начинается подготовка к ней, чтобы те, кто не желает в ней участвовать, могли заблаговременно уехать в Кёнигсберг и переждать это время там. Ну, а кроме того ты должен теперь подготовить выборы новых президентов, поскольку все прежние, кроме президента всей академии, были замешаны в преступлениях Малкольма. Так что поднимайся на трибуну, мальчик мой, и сделай то, что должен сделать.

Я поклонился залу и повторил ту же фразу, которую не так давно произнёс Малкольм, но никто не бросил мне вызова. Тогда я попятился назад и магическая сила вознесла меня на вершину стелы. Стоя там, я помахал руками и крикнул:

– Ребята, я объявляю о начале подготовки к Гросселибешнахт! Кому она не по нраву, пусть покинет на время Магишештадт, а потом вернётся назад и никто этого даже не заметит! А теперь, ребята, послушайте, что я хочу вам сказать. Пост Первого президента очень много лет занимали алчные негодяи, о чём я узнал совершенно случайно от одной девушки, которой Малкольм исковеркал все её годы обучения здесь. Знаете, ребята, я не удивлюсь, если на этот пост снова будет избран какой-нибудь хитрый плут и мерзавец, умеющий понравиться всем. Если мы не хотим, чтобы это произошло снова, то должны всё переменить. На пост президента Первого и всех остальных восьми факультетов, нужно избирать юных, восторженных, преданных одной только магии, первокурсниц, которым никогда не придут в голову мысли об интригах и наживе. О ежегодных перевыборах нужно забыть и выбирать президентов факультетов сроком на три года. Это достаточно большой срок, но за это время ни одна из девушек не успеет стать злой и черствой ханжой. Давайте проведём выборы президентов через три месяца после Гросселибешнахт. Этот ритуальный магический кинжал, который я забрал у Малкольма, будет вручён госпоже Первому президенту и с его помощью она исправит всё то зло, которое причинил Вышке этот урод. Кто за это предложение, прошу встать и поднять вверх кинжалы и шпаги.

Несколько секунд все молча обдумывали услышанное, а затем все вскочили на ноги и над их головами засверкали клинки. Ну, а меня та же магическая сила спустила вниз, на подиум и я спрыгнул с него и мои друзья плавно опустили меня на пол, после чего бросились обнимать и поздравлять с таким неожиданным предложением, которое так понравилось всем студентам после свержения всесильного Малкольма. Потом ко мне стали подходить один за другим студенты-старшекурсники и молча пожимать мне руку. Мы им только улыбались в ответ и ничего не говорили. Ну, а вскоре мы собрались в "Монплезире", этом притоне матёрых аристократов, в который часто приходили подраться и поскандалить с нами революционно настроенные простолюдины, от которых было принято откупаться бочонком доброго вина или того более, бочкой свежесваренного пива, и закатили там грандиозную пьянку в честь грядущей Гросселибешнахт.