Спокойный взгляд самоуверенного мужчины показался насмешкой.

— Нет, благодарю!

Господи, это невозможно! В его присутствии она не может себя держать как вежливая незнакомка, но ей ничего другого не остается. Пат стряхнула строительную пыль со стопки книг и замерла, не зная, чем занять себя и гостя.

— Чего же ты хочешь?

— Мне в голову приходит ряд мыслей, но вряд ли они будут с радостью встречены.

Она вызывающе вскинула голову, пытаясь скрыть смятение.

— Если ты намекаешь на то, что я должна спать с тобой, ты прав. Я скорее умру.

— Ты не всегда так отрицательно относилась к знакам моего внимания.

Что ему ответить? Уж лучше подавить свою ярость молча. В словесной схватке он всегда одержит победу. Для человека, который зарабатывал на жизнь письменным творчеством, Патрисия на редкость неуверенно использовала слова в качестве оружия. Вероятно, слишком хорошо отдавала себе отчет в силе слов, которые могли смертельно ранить.

Но были моменты, такие, как сейчас, когда хотелось выразить всю свою враждебность по отношению к нему. А уж что касается близости, то большее, на что он может рассчитывать, — это выпить с ней чашечку кофе.

— Ты никогда не говорила, есть ли кто-то в твоей жизни, — сказал Рон с усмешкой, будто угадывая ее мысли.

— Нет, говорила. Я сказала, что это — не твое дело и то, что ты переехал сюда жить, ничего не меняет.

Он самодовольно усмехнулся.

— Ну, нет, меняет. Ни один уважающий себя мужчина никогда не позволит другому мужчине присутствовать на своей территории. Твое согласие на мой переезд было ответом, который мне и нужен.

— Черт возьми, Рон! Почему ты настоял на переезде сюда? — Она обвела рукой царящий вокруг них хаос, вызванный ремонтом. — Вряд ли из-за обстановки. Атмосфера вокруг твоего секретаря куда более располагающая, чем здесь. Тогда зачем ты это делаешь?

Циничное выражение мелькнуло в глазах мужчины.

— Знаешь поговорку о том, что трава за забором соседа всегда зеленее?

— А если ты обнаружишь, что это не так? Не отпускающие, откровенно оценивающие глаза ловеласа лишили Патрисию самообладания, ей казалось, что лучше повернуться и убежать, чем выдержать лишнюю минуту этого разговора. Но под его взглядом не могла двинуться с места.

— Мне кажется, что трава достаточно зелена и сочна.

Она отрицательно покачала головой.

— Ты обманываешь себя.

Рональд подошел поближе.

— Совсем нет. За годы выступлений я научился понимать слушателей настолько, что подчас догадываюсь, о чем они думают. — Сделав шаг, он остановился совсем рядом. — И всегда знаю, чего они хотят.

Девушка с трудом проглотила комок, чувствуя, как учащается пульс.

— На этот раз ты ошибаешься. Я согласилась на твою помощь, но это отнюдь не значит, что я хочу от тебя большего.

Палец искусителя уже гладил ее щеку, и от его прикосновения мурашки пробежали по спине. Сердце Пат почти остановилось, когда она вспомнила такие же прелюдии, обычно кончавшиеся на высокой ноте лихорадочных занятий любовью. Вот и сейчас все начиналось с того же. Дрожь сотрясала тело, но она уже не была уверена, от желания ли отвергнуть домогания или… от чего-то, более опасного.

— А мне кажется, хочешь, — проворковал Рон. Убрав волосы с шеи девушки, он склонился и стал целовать ее. Все поплыло перед глазами. Она забыла, что могли сделать с ней его поцелуи, которые сейчас лились потоком. Как легко она могла бы уступить ему, позволить унести себя в спальню и насладиться всей полнотой чувств, избавив себя от накопившейся за долгие годы тоски по ласкам. Какой же идиоткой она была, когда считала, что навсегда похоронила любовь к нему. Однако его прикосновения было достаточно, чтобы убедиться — лгала себе.

Пат прекрасно сознавала, что должна что-то предпринять, чтобы положить этому конец, прежде чем все получит свое логическое завершение, но ее тело отказывалось подчиняться. Когда Рон прижался губами к ее рту, она издала стон, который был совсем не протестом, а настоящей капитуляцией.

— Вот видишь, — пробормотал он, оторвавшись от ее губ. Отзвук его слов проникал прямо в сердце. — Я по-прежнему могу читать мысли моих поклонников.

Девушка отпрянула от него, услышав насмешку в голосе. Ярость кипела в ней. Но скорее она злилась на себя — за то, что он оказался прав, а не на него — за то, что осмелился дотронуться до нее.

Осмелился? Сама же пригласила его, усмехнулась про себя Пат, чувствуя, как краска заливает ее лицо.

— Мерзавец! — воскликнула она. — Как бы я ни нуждалась в деньгах, было ошибкой, что согласилась находиться с тобой под одной крышей. Мне следовало понять, что ты воспользуешься этим.

Рон улыбался, не обращая внимания на ее разгневанный вид.

— Миленькая, ты все понимала, — протянул он с издевкой, еще больше разозлившей ее. — Ты просто не хочешь себе в этом признаться.

Ярость, бушевавшая в Патрисии, не позволяла согласиться с только что услышанным утверждением. Она вовсе не рассчитывала и не надеялась, что он станет ее целовать. Ей совсем не хотелось иметь дела с человеком, который относился к ней с таким презрением, что избегал даже случайного прикосновения.

На этот раз Рон не испытывал неприязни, с трепетом думала девушка. Его поцелуй был полон огня и страсти, и она ответила на него… Ах, как ответила. А теперь больно думать об этом. При первом же прикосновении губ следовало оттолкнуть его. Почему она этого не сделала? Этим бы опровергла слова, о ее якобы желании самой воспользоваться сложившейся ситуацией.

Уголки его рта расплылись в довольной улыбке, а взгляд говорил, что он обо всем догадывается.

— Полагаю, ты считаешь забавным насильно навязывать себя женщине, — со злостью сказала Патрисия, пытаясь таким образом заглушить обиду.

— Не вижу в насилии никакой забавы, особенно когда речь идет о сексе. Кроме того, ничего подобного не было минуту назад. Самым сильным давлением, оказанным мной, было прикосновение пальцем под подбородком. Вот так…

Рон показал, как именно, и, прежде чем она успела отдернуть голову, дрожь вновь пробежала по телу.

— Как я ошибалась, думая, что люблю тебя!

— Мы все ошибаемся, — спокойно произнес он, — только одни признают это, а другие нет.

Нельзя было не догадаться, что имеется в виду. Отказ признать себя виновной в авто-аварии и уйти от ответственности. Что бы случилось, если бы она сдалась? Принесло бы покаяние прощение в виде его любви? Если да, разве это так трудно было сделать? Но что-то удерживало от признания вины. «Нет», — шептали ее губы.

Она была убеждена, что в происшедшей аварии что-то не так, и не могла променять свою убежденность даже на счастье наслаждаться объятиями любимого.

Брови Рона поползли вверх.

— Все еще «нет»? По-моему, с некоторых пор это твое любимое слов, Пат.

— Я думаю, в общении с тобой это — лучший способ защиты.

Его глаза быстро приняли темно-зеленый цвет штормового моря.

— Даже самая неприступная оборона может быть сломлена.

Девушка беззащитно развела руками.

— Зачем тебе это нужно?

— Вопрос, который не перестаю себе задавать с того момента, как увидел тебя в той проклятой беседке.

Итак, она для него лишь вызов. Ей следовало помнить, с каким упорством он может добиваться поставленной цели. Но Пат не подозревала, что на ней будет сосредоточена вся его решимость. Вдруг она почувствовала себя такой ранимой, какой не ощущала с тех пор, как они расстались.

— Что же тебе нужно от меня? — прозвучали нотки отчаяния в голосе девушки.

— Помимо того, что и так очевидно? Мне нужна Сквонегала.

— Мой дом? — Дрогнувший голос перешел в напряженный шепот.

— Он твой только наполовину. Я хочу выкупить его у тебя и Оливии и сделать своим постоянным местом жительства.

Глаза наследницы поместья расширились от ужаса.

— Значит, все, что ты здесь затеял… задумано с самого начала, так?