– И что, все некроманты вашего мира сползлись в этот уютный, сырой и темный городок? Удобно, можно разделаться со всеми сразу… – задумчиво прикинула Настя.

– Знаешь, иногда я тебя боюсь, – хмыкнул эльф, – тебе-то они что плохого сделали?

– Ничего, я просто отрабатываю варианты. По привычке, ничего личного.

Арман усмехнулся и продолжил рассказ:

– Сползлись, как ты изволила выразиться, не все. Есть "вольные стрелки", живут себе среди людей, зарабатывают, кто как может. Не всем нравятся правила Темной гильдии, а некоторых, хочешь верь – хочешь нет, с души воротит от товара, который в Тантлоне самый главный.

– Какой товар?

– А ты еще не слышала? Посмертные рабы, конечно.

– Это как? – опешила девушка.

– А вот так. Угадай, какое желание пропадает первым, если живешь в богатом городе, где полно всяких увеселительных заведений, роскоши и утех?

– Платить налоги?

– Работать! А с налогами в Тантлоне строго, за неуплату могут и самого в раба превратить. Так вот, однажды некоему умнику, имя которого выбито на золоченой доске у главной городской площади, пришла в голову мысль – если он, некромант, может поднять покойника и заставить его выполнять команды, то отчего бы не приказать безответному зомби вынести, например, ночной горшок? Или подмести пол, наколоть дрова, перетаскать тюки с товаром… Так все и началось. Сначала на двигающихся мертвяков некроманты переложили всю грязную и тяжелую работу. Городские обыватели при виде эдакого новшества пофыркали брезгливо, потом задумались, потом и сами расхотели чистить выгребные ямы. А потом некроманты поняли, что нашли золотую жилу. Были заброшены боевые заклинания, древние тайны темного дела, осталось главное – создавать все более качественных, покорных, не отвратительных с виду рабов.

– Угу, – только и нашла, что сказать, Настя, – я понимаю, чужая страна, чужие нравы, может, у них это в порядке вещей, но… Где они берут материал? Неужели кто-то захочет переделать любимого покойного родственника в машину для чистки сортиров?

– Смотришь в корень, – кивнул Арман, – это серьезная проблема. То есть, конечно, есть законные "источники сырья". В посмертное рабство обращают преступников, приговоренных к казни. Некоторые сами, еще при жизни, продают свой будущий труп дельцам из Темной гильдии. Особенно ценятся молодые и красивые жертвы несчастных случаев. Новенькому мертвяку наружность подправят так, что никакая родня не узнает, и сразу на рынок.

– Гадость какая!

– Это еще что. Мастерство некромантов Тантлона так велико, что зомби у них получаются отличного вида, что-то вроде манекенов из ваших магазинов, только больше на людей похожи. Цвет кожи, и все такое прочее… Кормить не надо, естественных потребностей никаких, на шею им вешают особый амулет, который отвечает за подпитку энергией, и за полное повиновение хозяину. В общем, если всю жизнь живешь по соседству с такими созданиями, избавляешься от многих предрассудков.

– В каком смысле? – не поняла девушка.

– В том самом. Нет, такие любители встречается редко, но все же есть там один веселый дом, где девушки… ну, в общем…

Настя сама догадалась:

– Фу! Меня сейчас стошнит!

– Это у тебя похмелье.

– Дурак! Это аллергия на извращенцев!

Эльф пожал плечами:

– Тебе не хватает гибкости взглядов. Наш мир не похож на тот, к которому ты привыкла, прояви снисходительность.

– Такую? Никогда!

– Рассуждаешь, как прадедушка императора Феликса.

– Молодец прадедушка! Он тоже так думал?

– Не только думал, но и запретил под страхом мучительной казни посмертное рабство на территории Светозарной империи, а также всякие дела с Тантлоном, если они касаются изготовления мертвых рабов. В Эль-Антеамоне похожий запрет действует с того дня, когда первый некромант создал первого раба. И во многих других землях тоже.

Настя облегченно вздохнула:

– Есть же на свете нормальные люди!

– Да. И попросту здравомыслящие правители. Посмертное рабство так портит нравы, что это делается опасным для власти и народа. Что худо-бедно сходит с рук в одном городе-государстве, способно разрушить благополучие большой страны. Некоторые властители пробовали, и ничего хорошего не вышло. Грабятся свежие могилы, предаются забвению родственные чувства, почтение к старшим, к вековым традициям и страх перед таинством смерти. И все ради одного – делать поменьше тяжелой работы и побольше выгадать, продавая "сырье" в Тантлон. А потом начинаются дела похуже…

– Какие?

– Как ты думаешь, из чего легче сделать красивого зомби? Из молодого тела или из дряхлого старика? Из трупа, который везли через полстраны, или из того, кто минуту назад испустил дух?

Судя по звукам, раздавшимся неподалеку, кто-то собирался испустить дух немедленно. Настя оглянулась и увидела то, чего давно следовало ожидать с учетом похмелья. Бедолага Флур, всю дорогу молча ехавший рядом, слушая тошнотворные истории, наконец, не выдержал. Схватился за живот, кое-как слез с лошади и бросился в кусты. Занимательную беседу пришлось прервать.

– Ты что, ему эль не давал? – удивилась девушка, – Не знаю, как другим, а мне помогло.

– Он попробовал здешний самогон. От этого пойла никакой эль не спасет.

Из зарослей Флур вскоре вернулся, но вместо того, чтобы сесть на лошадь, дальше пошел пешком.

– Ты куда? – удивился эльф.

Восьмой помощник министра буркнул что-то в адрес поганой выписки и показал рукой вперед. Там, шагах в двадцати, на вытоптанном пятачке у дороги, виднелся колодец.

Пока Флур умывался, его попутчики деликатно смотрели в другую сторону. Над полями светило солнце, ветерок доносил запах свежескошенной травы. Настя поправила волосы, и вдруг ошарашено уставилась на собственные пряди цвета спелой пшеницы, которые еще утром были красными.

– Не поняла… Это тоже от самогона?

Эльф с невозмутимым спокойствием признался:

– Не волнуйся, все идет, как надо. Я дал служанке особый шампунь, чтобы она тебе утром подсунула. Цвет изменится еще не раз.

– Нет, я тебе сейчас все-таки врежу!

– Извини. Это было необходимо.

У Насти не хватило слов достойно ответить на такой цинизм, не лишившись права на въезд в Эль-Антеамон еще на пару тысяч лет.

– Но зачем? – взвыла она, – Ты хоть знаешь, сколько мне стоил тот поход в парикмахерскую?

– Было красиво, не спорю, – пожал плечами Арман, – но по твоей шевелюре нас запомнили везде, где только видели. Красноволосых женщин в этих местах немного, сама видишь.

– А эльфов здесь много?! Давай тебе для маскировки хвост прицепим и глаза накрасим! И еще грудь подложим!

– Хм… Тогда меня точно не забудут.

– Вот и хорошо!

– Да вернется твой цвет волос, вернется. Но тому, за кем охотятся, особые приметы ни к чему.

Настя мрачно вздохнула.

– Говорю же, цвет не раз изменится! – напомнил Арман.

– Угу. Обожаю сюрпризы. Так что там с еще более скверными делами, чем кладбищенское воровство?

Ушастый понял, что его временно простили, и продолжил рассказ.

– На рынке посмертных рабов очень ценится внешняя красота изделия. Толковый некромант может и из тела старушки сделать красавицу, только это дорого и долго. Но можно и почти безо всяких затрат, когда исходный материал был молод при жизни, а после смерти совсем не успел подгнить.

– Я поняла, – угрюмо отозвалась девушка, – значит, кое-кто догадался, что надо поставлять некромантам живых людей, молодые, и красивых, то есть – идеальное сырье?