— Беги, охотник, — услышал он слабый голос среди своих мыслей. — В следующий раз…

Билли стоял, трясясь, в будке на вокзале Виктории. Но теперь это было скорее реактивное движение, нежели страх. Страх, отчаяние, определенность судьбы исчезли в мгновение переноса. Именно тогда он осознал, что Кот наверняка проецирует на него эти чувства; чуть более искусный вариант старого трюка, парализующего добычу, — приема, который он несколько раз ощущал в более явной форме много лет назад. До какой же степени развил его Кот с тех пор!

Билли вызвал таблицу на справочный экран и взял новый набор координат. Наверняка преследователь выудил вокзал Виктории из его мыслей и…

Уже тускнея, он увидел нечто, начинающее принимать форму во второй будке от него, — нечто, напоминающее высокую, псевдочеловеческую фигуру в плаще, в процессе расширения плеч и удлинения передних конечностей.

Проклятье!

— Да!

Перенос в Мадрид… Ясное небо в грязном окне, Толпа владельцев сезонных билетов. Нет времени…

Билли вызвал справочное, набрал очередные координаты. Он озирался, а Мадрид начинал исчезать. Никаких признаков прибытия торглиндского метаморфа. Он вздохнул. А выдохнул на Гар-дю-Нор в Париже. Вызвал местное справочное и перенесся еще раз.

Шагом. День еще более ясный. С вокзала Тюильри. Теперь в безопасности. На сей раз у Кота нет возможности последовать за ним.

Прошелся по Елисейским полям. Пересек парк, дорожку для велосипедистов и, выйдя на тротуар, ощутил аромат пищи, исходящий от ближайшего уличного кафе.

Он миновал несколько кафе, прежде чем остановился в одном — со свободным столиком, поблизости от транс-кабины и с хорошим обзором в обоих направлениях. Он сел и заказал плотный завтрак. Закончив есть, задержался, опустошая бесчисленные чашки кофе. Ничего угрожающего не появлялось, и Билли ощущал брезжащее чувство безопасности. Через какое-то время им овладело ощущение летаргии.

Ночь. Здесь было позднее утро, но в стране, которую он покинул, стояла ночь. Он очень долго не спал.

Он встал и опять зашагал. Нужно ли перескочить еще в один город, чтобы замести след? Или он уже достаточно скрыл свою тропу?

Он пошел на компромисс и перенесся на Левый берег. И опять зашагал. Он знал, что мышление у него затуманилось. Наполненный изначально необходимостью бегства, его разум теперь работал на малых оборотах из-за реактивного действия, из-за усталости. Несложно получить стимулятор для полного восстановления бдительности, связавшись со своим врачебным компьютером и попросив переслать рецепт местному аптекарю. Но сейчас Билли чувствовал себя в относительной безопасности, и лучше отдохнуть и восстановить свои естественные силы, чем при подобном положении дел продолжать в том же духе с помощью искусственных средств. Тело могло оказаться чрезвычайно важнее разума, ощущения и реакция — более надежными проводниками, чем любой тщательно разработанный замысел. Разве он уже не решил, что первобытное — лучшее оружие против опасного телепата? Сейчас поспать, расплачиваться, если нужно, потом.

Он набрел на гостиницу, называющуюся «Сен-Жак», рядом с университетом. Несколько транс-кабин располагалось по соседству, а одна — в вестибюле. Билли снял номер на третьем этаже и полностью одетый растянулся на кровати.

Он долго смотрел в потолок, будучи не в силах заснуть. Приходили и уходили картины недавнего бегства. Однако постепенно начали вторгаться другие образы, не имевшие отношения к настоящему. Он поплыл вместе с ними, дыхание замедлилось, и в конце концов, они его унесли.

…Видение: Дора за видеоконсолью, вызывающая рои уравнений, пальцы, бегающие по клавишам, как пальцы матери по ткацкому станку, вводящая новые переменные, плетя дополнительные узоры, которые приведут к результату. Он не понимал. Но это не имело значения. Волосы у нее длинные, пшеничные, глаза очень светлые. Он познакомился с Дорой после возвращения из длительной экспедиции, когда институт отправил его на курсы усовершенствования по астрофизической теории и новейшим навигационным методам. Она там преподавала математику… Уравнения превращаются в песчаные рисунки и в конечном итоге в черепа — как животных, так и людей. Дора смеется. Он смутно припоминает, что она мертва. Была бы она жива, если бы не встретилась с ним? Вероятно. Но… Экран теперь стал игральным автоматом, а черепа продолжают вращаться и останавливаться, приобретая различные цвета… Цвета тянутся вдоль стен каньона, по которому он идет. Длинные шершавые полосы пластов справа и слева. У его ног разбросаны черепа и кости: одни серые и изгрызенные, расколотые и обветренные, другие свежие, цвета слоновой кости, некоторые инкрустированы бирюзой, кораллом и гагатом. За его спиной раздается какой-то звук, но он оборачивается и ничего не видит. Звук раздается снова, и снова он оборачивается, и снова там ничего нет. Когда звук раздается в третий раз, он считает, что заметил мимолетную тень, пока поворачивал голову. На четвертый раз вот он — ждет. Стоит и смеется у кучи костей. «Пошли», — говорит койот и отворачивается. Билли следует за ним, а тот ведет его среди теней. «Быстрее», — говорит койот, начиная бежать вприпрыжку, и он ускоряет шаг. Похоже, проходит долгое время, пока они движутся через сокрытые места. Темные места. Места забвения. Дора идет следом. Огонь костра и танцоры. Звуки трещоток и барабанов. Ночной клуб сквозь пелену виски. Пыльная поверхность Вотана-4, цистерноподобные звери, обитающие там. Кости под ногами, кости вокруг. Падение, падение… Звуки за спиной. Его тень предшествует ему, а он преследует мохнатый хвост Трикстера. «Куда мы идем?» — кричит он. «Наружу и вверх, наружу и вверх», — приходит ответ. Его тень внезапно обволакивает более крупная тень чего-то, находящегося прямо за спиной. «Быстрей! Наружу! Вверх! Быстрей!»

Пробуждение по тревоге: за окном стало сумрачнее. И что это за звук по лестнице?

Наружу и вверх? Слишком сильная штука, чтобы ею пренебрегать. Он по-прежнему едва не слышал койота за окном.

Билли встал, пересек комнату и выглянул. Там была пожарная лестница. Заметил ли он ее, когда поселялся? Он не помнил.

Он открыл окно и вышел наружу, будто по-прежнему двигаясь во сне. Казалось совершенно разумным, что он продолжает курс, которому следовал. Вечерний воздух был холодным, огни освещали путь вниз. Этот влажный, острый запах ветра… Сена?

Вверх!

Билли полез. С некоторым трудом он смог подтянуться и оказался на покатой крыше. Люди шли по улице Эколь, но никто не смотрел вверх. Он начал двигаться вправо — ноги в водостоке, руки скользили по шиферу. Присущие сну особенности сохранялись. Билли миновал несколько дымовых труб и спутниковую антенну. Впереди увидел угол. Раздался слабый, глухой стук, будто кто-то колотил в дверь внизу, слева от него. Он заторопился. Грохот и треск, последовавшие за этим, взволновали его воображение, но незначительно. Теперь будка была очень близко, находись он на земле…

Он двигался, словно следуя магической тропе, ведущей к еще одной пожарной лестнице, которую сейчас увидел. Даже звуки погони, когда крупное тело вылезло из окна его номера, зазвенело по металлической лестнице, а потом возвысилось, чтобы вскарабкаться на край крыши, казались лишь частью драмы, на которой он не был даже увлеченным зрителем, и уж никак не главным героем. Билли машинально продолжал двигаться, едва осознавая, что его преследователь к нему обращается — не словами, а чувствами, которые обычно, при определенных обстоятельствах, он нашел бы тревожащими.

Он оглянулся на повороте как раз вовремя, чтобы увидеть крупную, странной формы фигуру в черном, залезающую на крышу. Даже когда водосток оторвался под ее тяжестью и эта фигура безуспешно цеплялась, чтобы найти точку опоры, он не почувствовал притока адреналина. Когда она начала срываться, он услышал зов:

— Сегодня удача с тобой. Не упусти ее. Завтра же…

Слова и движения прекратились, когда преследователь упал в какие-то кусты. И только тогда Билли почувствовал, будто внезапно проснулся, осознав, что мир на самом деле существует, что его положение было рискованным. Он глубоко вдохнул ночной холодный воздух, перемахнул на пожарную лестницу и начал спускаться.