Вот я и опасался: а не может ли так случиться, что четверо моих наидревнейших предков поддержат не меня, а Блэка? Я всю жизнь чуть ли не за волосы поднимал себя над собой! И не сиди во мне неукротимая воля к самосовершенствованию, что тогда? Неужели я был бы подобен Блэку? Ведь мы — одна плоть, одна кровь. Я не понимал, как такое возможно, но опровергнуть этот факт не мог. В сущности, нас отличала друг от друга лишь приверженность разным идеалам. И вот за эти идеалы мы, две ипостаси одной и той же личности, готовы в буквальном смысле слова перерезать друг другу горло!

Чувство, переполнявшее меня сейчас, было очень сходно с тем, что недавно заставило Энгеля бежать вдоль ряда трезвонящих телефонов. Только теперь я знал точно, что, сними я тогда трубку — и ответил бы мне мой собственный голос.

Напряженно вглядываясь в пелену тумана перед собой, я трусил по этой странной местности, то и дело огибая воронки или груды каменного щебня. Я старался не терять самообладания и все время был начеку, потому что ощущение опасности начало во мне усиливаться.

Миновал небольшой кратер с оплавленными краями. Почти сразу за ним начался подъем, и я долго взбирался по склону холма, оскальзываясь на каменных обломках, пока не достиг вершины — в трех четвертях мили отсюда явственно различались те самые развалины.

Я тотчас спрятался за камень и уже украдкой стал изучать открывшуюся панораму. Равнина, озаренная лунным сиянием, лежала пустая и голая, разве что изредка пролетали над ней какие-то крошечные существа, может быть, птицы, они то снижались почти до самой земли, то взмывали к небесам.

Развалины все так же оставались в тени. Я еще на мгновение задержал на них взгляд, а потом обернулся. Черный корпус Нулевого крыла с желтым квадратиком окна посередине стены, обращенной к равнине, находился от меня на порядочном расстоянии. Снова повернулся к развалинам и тут наконец увидел его.

Он вынырнул из-за невысокого зубчатого хребта, который зигзагообразно разделял равнину.

Я немедленно бросился в погоню, скатился с холма, рискуя свернуть себе шею и увлекая за собой шумные оползни мелкого блестящего гравия. Больше не было надобности скрываться, я засек его, засек!

Лишь только рельеф местности выровнялся, перешел на бег. Теперь мне стало ясно, почему Блэк покинул стены Дома. Он стремился к развалинам крепости, и это меня испугало сильнее, чем если бы он неожиданно выскочил мне навстречу. Нужно было помешать ему добраться туда. Ведь он знал о прошлом семьи больше меня, и я подозревал, что там, в развалинах, у него припрятано какое-то оружие, благодаря которому он получит надо мной превосходство.

С холма вниз, а потом опять в гору. Все вокруг было завалено щебнем, оплавленными каменными обломками. Бежать стало труднее, но я не сбавлял темпа и постепенно его нагонял. Интересно, заметил он преследование? И когда? Может быть, всего минуту назад? Неважно. Я, хотя уже порядком запыхался, был ближе к нему, чем он к своей цели.

Блэк снова обернулся и — увидел меня! Замер на миг, а потом припустил в прежнем направлении. Не имело смысла открывать по нему огонь. Мы были слишком далеко друг от друга. Выругавшись, я тоже поднажал из последних сил. Нельзя было показывать ему, что я выдохся. Он должен был поверить, что сил у меня достаточно и я догоню его, как бы он ни старался ускользнуть.

Блэк опять обернулся, а я, весь в мыле, был от него уже на расстоянии слышимости человеческого голоса. Он постоял, как бы раздумывая, потом побежал снова.

И тогда я почувствовал себя увереннее. Ощутил необыкновенную легкость в ногах и понесся за ним как угорелый. У меня открылось второе дыхание.

Блэк тоже это почувствовал: он обернулся и тут же резко ушел вправо, к гряде огромных валунов. Отлично, я сделал то же самое. Мне надоело осторожничать, — даром, что ли, на мне был панцирь, надежная защита от его пуль. Держа револьвер двумя руками, подлетел к валуну, за которым он скрылся. Еще через секунду был уже по ту сторону валуна. Но Блэка там не оказалось. Он успел отбежать на добрую сотню ярдов. Выстрелил в меня и тотчас спрятался за камень. Я не стал отвечать выстрелом на выстрел. Берег патроны. К тому же с такого расстояния попасть в движущуюся цель очень трудно. Ждал, когда он высунется.

И вот он высунулся, и мы выстрелили одновременно. Я получил чувствительный удар в грудь, а он отделался легким испугом.

В бешенстве я ринулся вперед, посылая в него пулю за пулей. Блэк на этот раз не отступил. В панцирь еще два раза сильно стукнуло, но и он дернулся после одного из моих выстрелов, и это меня воодушевило.

И снова мы выстрелили одновременно. В мозгу с левой стороны что-то ослепительно вспыхнуло, я закричал и рухнул на землю. Револьвер выпал из немеющих пальцев…

Но я еще не верил, не хотел верить, что проиграл!

Услышал над ухом лязг затвора. Повернул голову и увидел носки его башмаков. Правая рука мне не повиновалась, но ведь нельзя, нельзя было ждать, пока он перезарядит револьвер и снова нажмет на спусковой крючок!

Левой рукой обхватил его ногу чуть выше лодыжки, тоже, кажется, левую. Он попытался вырваться — не вышло. Приподнял другую ногу, намереваясь пнуть меня — и в этот момент я рывком повалил его на землю. Он упал, а я, отпустив его, успел выхватить из внутреннего кармана куртки кинжал. Но дотянуться до его горла или сердца был не в состоянии. Он уже приподнимался с земли. Единственное, что я мог бы еще сделать, это перерезать врагу артерию на ноге, навалиться на него, придавить к земле и не отпускать, пока он не истечет кровью.

Я занес руку с кинжалом, но он блокировал удар, более того — вцепился в мое запястье. Он тоже был ранен, на левом боку темнело кровавое пятно, но сил У него было все-таки больше, чем у меня. Свободной рукой Блэк начал методично, один за другим, отгибать мои пальцы, сомкнутые вокруг рукояти кинжала. Уже теряя сознание, я понял: мне с ним не справиться.

Блэк наконец завладел кинжалом, и теперь острие моего же оружия было нацелено в мое горло. Вот она, ирония судьбы. А я-то был так уверен, что пристрелю его. В этом случае мне осталось бы лишь не поддаться процессу слияния, и тогда с моим врагом было бы покончено навеки.

Как же это?..

А когда стальное жало коснулось моего горла, я увидел его глаза. И не было в этих глазах торжества, а только смертельная усталость и еще почему-то страх…

Тишина, ослепительный свет, кровь. И боль… Слишком поздно. Слишком поздно… Сопротивляться слиянию… Нет! Поддаться ему? Головокружение… И этот луч! Этот луч!

Я зажмурился. Одежда на мне была мокрой от пота и крови…

Мысли в потрясенном сознании мелькали беспорядочно, наслаивались одна на другую, переплетались, мне было не вырваться из замкнутого круга одних и тех же навязчивых образов.

Надо перестать думать, ограничить деятельность мозга простейшими функциями. Просто наблюдать и немедленно реагировать — похоже, это был единственный способ не сойти с ума.

Я ощущал боль в нескольких частях тела, но особенно в правой руке. Довольно долго смотрел на нее, прежде чем до меня дошло, что это действительно моя рука. Ее пальцы побелели от напряжения, продолжая стискивать рукоять кинжала, лезвие которого больше чем на две трети ушло в горло человека, лежащего поперек моих вытянутых ног. Левый глаз у него был выбит, щека, лоб и шея обагрены кровью.

Да, да, я вспомнил, что здесь произошло, но сразу же заставил себя не думать об этом и сосредоточиться на своей руке. Осторожно ее разжал — мелькнуло еще одно воспоминание, я его тоже вытеснил. Рука окончательно отпустила рукоять кинжала и легла вдоль тела. Пошевелил затекшими пальцами и невольно вскрикнул, ощутив болезненное наслаждение, когда мышцы руки расслабились.

Но этот луч…

Направленный прямо в лицо, он слепил мне глаза.

Я повернул голову вправо, влево, но он был столь ярок, что это мне мало помогло.

Решил перебраться куда-нибудь в тень. Помимо прочего, не хотелось лежать рядом с трупом. Спихнул его с себя, стараясь не поворачиваться лицом к свету.