Глубокий вдох, и как будто сотни острых игл разрывают тело изнутри. Выдох, и легкие выворачивает наизнанку. Вдох, и щемящая боль идет волной нестерпимой горечи. Выдох, и по горлу проносится огненный смерч, испепеляя адским наслаждением. Вдох. Выдох. Спокойное, размеренное дыхание, боль — иллюзия Али-обманщика, что дана Верным Псам, чтоб они в полной мере могли познать жизнь. Потому что боль испытывают только живые. Те, кто ушел за облака, уже никогда больше не испытают боли, потому каждый миг страданий надо ценить точно так же, как миг наслаждений. Так учил старый ведун, когда Нит был еще совсем молодым щенком, и так ведуны будут учить до тех пор, пока Верные Псы не исполнят свой долг.

Вдох. Выдох. Жар постепенно превращается в тепло, которое равномерно заполняет каждую клетку измученного тела. Тепло идет из груди, растекается волной спокойствия, придавая новые силы. Их у него много. Недаром Ниту дали имя Сила — его тело, казалось, само вытягивает силу из мира вокруг, цепляется за жизнь так, как не удается никому другому. Сколько раз он умирал? Один, два, десятки? Сколько раз Али-обманщик посылал испытание болью, грел его своим огнем, пил сладкий сок, что течет внутри каждого из Верных Псов? Много. Даже если бы Нит умел считать до ста, он бы уже давно сбился со счета. Мудрый ведун как-то сказал, что у него особая, ярко-желтая судьба, которая раз за разом посылала молодому охотнику все новые и новые испытания. Может и так. Нит не мог объяснить, почему именно с ним все время что-то происходит. Почему Али-заоблачный не берет его к себе в голубой мир. Другие уходят к свету небесного огня, пить благородную воду над облаками, а он остается, хотя с той жизнью уже много раз мог ступить на этот последний путь.

Вдох. Выдох. Три дня он так не дышал. Спокойно. Глубоко. Размеренно. Три дня он ловил дыхание на лету, зная, что стоит на миг промедлить, и они разорвут его. Точно так же, как разорвали Дима Железо. Как разорвали Дима Камня. Как разорвали Ната. Их было четверо. Как всегда, охотник, истребитель, следопыт и молодой. Остался он один. Лучший друг, Дим Камень, следопыт, погиб первым — он даже не успел заметить, как они открыли ему дорогу за облака. Дим Железо ушел вторым, он продержался до вечера, но когда острый осколок раздробил ему ногу, поверил своей боли и сдался. Хотя мог бежать и дальше. Нат, хоть и молодой, продержался почти двое суток — облака дважды темнели и светлели, прежде чем он упал и перестал дышать. Они обошли Ната стороной — хитрый мальчишка сумел перехитрить всех, и попал в голубой мир, даже не получив имени. Нит остался последним. У него больше не было оружия, не было сока земли, а только изможденное бегом тело, боль и воля к жизни. Любой ценой. Это было неправильно, настоящий Верный Пес никогда не должен желать невозможного, но Нит всегда считал, что Али-заоблачный должен только радоваться, когда кто-то из его чад проживет еще один день под облаками. И Нит жил. Вопреки всему. И бежал. Вопреки логике, вопреки здравому смыслу, вопреки боли — он бежал третий день, и знал, что будет бежать и дальше.

Вдох. Выдох. Остановка на миг, дать телу почувствовать изнутри тепло, даже если это тепло приходит через адские муки острыми иглами огня, и бежать дальше. Потому что они идут по следу. Они всегда идут по следу — больше чем пальцев на руках и ногах, слишком много, чтоб принять честный бой. Нит Сила знал, на что он способен. В честном бою он может убить одного. Двух. Трех. Если повезет, даже пятерых — все же он был охотником, а не истребителем. Если их будет десять — он убьет троих-четверых, прежде чем остальные разорвут его на части. Но не два десятка. Если бы Дим Камень не погиб так глупо, если бы Дим Железо не потерял свое оружие… Опытный истребитель, опытный следопыт, опытный охотник — они смогли бы принять бой, но Али-владыка решил иначе, и теперь оставалось только бежать.

Вдох. Выдох. Глубокий вдох, выдох, чтоб очистить легкие от яда. Нит прислушался. Они уже должны были быть здесь. Они никогда не теряют след — ни песок, ни вода, ни камень не могут сбить их со следа. И они никогда не сдаются, Нит знал их повадки слишком хорошо — он получил имя уже в тринадцать лет, и пятый год ходил на охоту. Что-то было не так. Что-то заставило их повернуть, а, как знает любой щенок, они могут повернуть, только если учуют людей. Живых людей. Чем больше — тем лучше, они не знают, что такое страх, и им абсолютно все равно, убивать младенца, деву или опытного истребителя.

"Но здесь не может быть Верных Псов!", — молнией пронеслось в голове Нита. "Земли охоты лежат далеко на севере, я не мог сбиться с пути!"

Нит всегда чувствовал землю. Он не понимал, почему другие идут по кругу, когда хотят идти вперед — потому он и стал охотником. Следопыт находит, охотник преследует, истребитель уничтожает — так было, есть и так будет, до той поры, пока в Верных Псах горит огонь Али-владыки! Нит бежал на юг, в те земли, где нет и никогда не было людей, где не росло ни одной березы, специально, чтоб ни один из его братьев и ни одна из его сестер не ушли в голубой мир раньше срока, но…

Нит затаил дыхание и прислушался. Размеренные звуки мертвой степи, шум ядовитого разнотравья, и легкий, почти неуловимый предсмертный крик. На самом краю слышимости, далеко — услышать и понять такое может только охотник с даром. Так убивают только они, так умирают только люди. Глупые, слабые люди, которые не умеют терпеть боль, потому что они всегда убивают с остервенением. Дим Камень, Дим Железо, Нат — они умерли молча, а эти, чужие, умирали с криком, и их было много, очень много… Один, два… Нит научился считать только до двадцати, но сейчас он не стал ждать — даже если это чужие люди, он должен им помочь. Потому что люди всегда помогают друг другу, когда охотятся на них, когда сражаются с карами, когда мерзнут и голодают — слабый помогает сильному, потому что только сильный сможет защитить слабого. Так было, так есть, так будет, и не может быть иначе.

Вдох, выдох. Нит перешел на бег, стараясь не подвернуть ноги на острых камнях, легко, как будто танцуя — если бы его увидел кто-то со стороны, то никогда бы не сказал, что этот человек бежит три дня, без сна и отдыха, без еды и лишь на одном бычьем пузыре сока. Из оружия у него остался только нож, старый, стальной, с непонятными знаками — семейная реликвия, которая досталась по наследству от деда. Таких ножей больше не было ни у кого из Верных Псов. Горько утратить подобную реликвию, Нит часто мечтал, как наступит тот миг, когда его сын получит имя и право на оружие, а он, старый и мудрый охотник, передаст нож в руки юнца, как когда-то передал ему дед, но… Сейчас было не лучшее время для мечтаний. Сейчас было время отправлять их туда, откуда они пришли — в тьму небытия!

Скоро Нит уже и без дара охотника мог слышать звуки боя. Очень странного боя. Громкого. Странные, непривычные звуки — свист и глухие, тяжелые удары, как падает вековая сосна под порывом ураганного ветра. Оружие так не звучит. Оружие или бесшумно, как его нож, или издает легкие щелчки, как лук истребителя. Но сейчас не время думать, Нит боялся не успеть — звуки боя с каждой секундой становились все тише, все реже раздавались голоса живых и шипение тех, кому Али-владыка не дал имени. Людей Нит не боялся, даже если они сильнее и безумнее лесных кар, но они — другое дело. Если придется сражаться с ними, сколько бы их не оставалось, в одиночку… Шансов на победу нет. Промедление подобно смерти. Нит старался бежать еще быстрее. На пределе своих сил, но не переходя через него, потому что последний резерв всегда нужен для боя. Нит понимал это лучше прочих, потому он считался хорошим охотником, а те, кто не осознал, часто не возвращались даже из первого боя. Лучше не успеть во всеоружии, чем прибыть вовремя, но лишенный всяких сил.