— Как ты думаешь, где он сейчас? — спросил я.

— В домике на этой стороне острова, — ответил Грин-Грин, — примерно в двух третях пути наверх. Там у меня была лаборатория. Я расширил естественные пещеры в скале.

План наших дальнейших действий был очевиден, поскольку берега острова со всех сторон, кроме обращенной к нам, отвесно вздымались к небу прямо из воды.

Однако все было не так просто.

Я сомневался, что Грин-Грин, Шендон или кто-либо другой знали о том, что можно проникнуть на остров и с севера. На вид северная стена казалась совершенно неприступной, как и было задумано, а на самом деле… Я люблю на всякий случай иметь, кроме парадного, еще и черный ход. Если мы решим воспользоваться этим путем, то нам придется вскарабкаться на самый верх скалы, но потом мы сумеем подобраться к убежищу с тыла.

Я решил, что так мы и сделаем. Но этот план я буду держать при себе до последней минуты, поскольку вся поведанная Грин-Грином история могла оказаться кучей дерьма, поверьте моему богатому опыту, и не исключено, что они с Шендоном заодно. А Грин-Грин телепат…

А может, никакого Шендона не было и в помине. Я не верил Грин-Грину ни на грош (впрочем, ими давным-давно уже перестали пользоваться).

— Двинули, — сказал я, поднимаясь и бросая сигарету в сточную канаву, которая некогда звалась Ахероном. — Покажи мне, где ты оставил лодку.

Мы пошли вдоль берега влево — туда, где, по словам Грин-Грина, он пристал к берегу. Однако лодки там не оказалось.

— Ты уверен, что это то самое место?

— Да.

— А где же лодка?

— Возможно, ее столкнул в воду один из подземных толчков, и она уплыла.

— Сможешь доплыть до острова с больным плечом?

— Я пейанец, — ответил он с таким видом, будто мог спокойно переплыть Ла-Манш с оторванными руками, а затем повернуть и пересечь его в обратном направлении.

Я специально задал этот вопрос, чтобы поддеть его.

— …Но мы не доберемся до острова вплавь, — тут же добавил Грин-Грин.

— Это почему же?

— Из-за вулкана вода слишком горяча. И чем ближе к острову, тем хуже.

— Значит, надо построить плот. Я буду срезать лазером деревья, а ты пойди и найди что-нибудь, чем можно связать бревна.

— Например? — поинтересовался он.

— Ты загадил этот лес, — огрызнулся я, — тебе и карты в руки. Впрочем, я заметил довольно прочные с виду лианы.

— Мне понадобится нож. Какой-то миг я колебался.

— Ладно. Держи.

— Вода будет заливать плот. А она очень горячая.

— В таком случае ее придется охладить.

— Каким образом?

— Скоро пойдет дождь.

— Но вулканы…

— Дождь не будет настолько силен.

Он пожал плечами, кивнул и пошел срезать лианы. Я принялся валить деревья, стараясь выбирать экземпляры примерно одной высоты и толщины, не забывая при этом следить за тем, что происходит у меня за спиной.

В течение следующих нескольких часов непрерывно моросил мелкий холодный дождик, который промочил нас до нитки и частично смыл пыль и пепел с прибрежной растительности. Я выстругал два широких весла и пару длинных шестов, дожидаясь Грин-Грина, который должен был набрать достаточно лиан, чтобы связать бревна.

Вдруг земля сильно вздрогнула, и жуткого вида трещина рассекла надвое ближайший конус вулкана. Река лавы цвета закатного неба хлынула из нее, а у меня в ушах еще долго звенело эхо взрыва. Потом поверхность озера вздыбилась, и миниатюрное цунами устремилось в мою сторону. Я бросился бежать, не чуя под собой ног, и вскарабкался на самое высокое дерево из тех, что были неподалеку.

Вода добралась до подножия дерева, но поднялась лишь на фут. За двадцать минут прошли еще три такие волны. Потом вода отступила, оставив мне кучу ила, видимо, в обмен на весла и уже собранные в кучу бревна.

Вся работа пошла на смарку. Я был зол, как черт, хотя предполагал, что дождь не только не погасит этот проклятый вулкан, но скорее всего раскочегарит его еще сильнее…

Откуда-то издалека донесся крик пейанца, но мне было не до него.

В общем, в этот миг я был не только Фрэнсисом Сандоу…

Я прильнул к земле и почувствовал, что в нескольких сотнях ярдах отсюда находится энерговвод. Я пошел в ту сторону и взобрался на небольшой холмик, под которым была искомая точка. Отсюда открывался прекрасный вид на озеро и сам остров, что вздымался среди спокойных вод. Видимо, острота зрения у меня повысилась, поскольку я совершенно отчетливо разглядел убежище. Мне даже почудилось, что я уловил какое-то движение у металлического поручня на краю острова. Глаза землян уступают глазам пейанцев. Грин-Грин потом сказал мне, что он ясно видел фигуру Шендона на открытой площадке.

Я стоял на одной из крупных вен Иллирии или, быть может, над небольшой артерией, ощущая ее пульс, и в меня вливалась Сила, а я слал ее вперед.

Вскоре моросящий дождик перешел в мощный ливень, а когда я взмахнул рукой, сверкнула молния и гром глухо ударил в жестяной барабан неба. Внезапный, как бросившийся за мышью кот, и холодный, как северное сияние, ветер ударил мне в спину и провел своими холодными ладонями по моему лицу.

Грин-Грин снова что-то крикнул. Кажется, он находился где-то справа от меня.

Потом небеса разверзлись, и хлынули бурные потоки мутной воды, так что убежище сразу скрылось из виду, а сам остров превратился в расплывчатый серый силуэт. Вулкан сыпал каскадами ярких искр. Вскоре ветер стал пронизывающим, его завывания слились с раскатами грома в один непрерывный грохот. На озере вздыбились волны, подобные той, от которой я спасался на дереве, но на этот раз они двинулись в противоположном направлении. Если Грин-Грин и кричал мне что-то, то я не слышал его.

Вода ручьями струилась по моим волосам, стекая по лицу и шее. Но чтобы видеть, мне не нужны были глаза. Меня окутывала энергия, и температура вокруг стремительно падала, дождь напоминал широкое полотнище, которое с треском рвали на части. Стало темно, как ночью. Я захохотал, и волны поднялись над озером, словно сказочные джинны, молнии сверкали одна за другой… А я чувствовал, что это не предел моих возможностей.

— Фрэнк, остановись! Он узнает, что ты здесь! — пришла мысль, адресованная той части меня, что была Фрэнсисом Сандоу.

— Но он и без того знает, не так ли? — «прозвучал» мой ответ. — Спрячься, пока все не кончится. Жди!

Вдобавок к урагану и дождю подо мной вновь задрожала земля. Огонь вулкана, маячивший впереди, разгорался все ярче и ярче, пока не засиял так, словно под землей было спрятано солнце. Вокруг него заплясали молнии, ударяя в макушку острова. Они выжигали в этом хаосе имена, среди которых было и мое.

Очередной толчок заставил меня упасть на колени, но я тут же поднялся на ноги и простер руки к небу.

…Теперь я находился там, где не было ни тверди, ни жидкости, ни газа. Здесь не было света, но не было и тьмы. Не было ни жарко, ни холодно. Возможно, это место было плодом моего воображения. А может, и нет.

Мы смотрели друг на друга. В своих бледно-зеленых руках я сжимал, словно винтовку, гром и молнии. Он напоминал огромную серую колонну, покрытую чешуей. На крокодильей морде сверкали налитые яростью глаза. Пока мы разговаривали, три пары его рук находились в постоянном движении, хотя сам он, как и я, стоял совершенно неподвижно.

— Старый враг, старый друг, — обратился он ко мне.

— Да, Белион, я здесь.

— …Твой цикл подошел к концу. Избавь себя от унижения — пасть от моей руки. Уступи, Шимбо, и ты сохранишь мир, тобою созданный.

— Едва ли этому миру суждено погибнуть, Белион.

Молчание.

— Тогда будет противоборство.

— …Если ты сам не отступишь.

— Я не отступлю.

— Пусть все решится в бою. Он выдохнул пламя.

— Быть по сему.

С этими словами он исчез.

…Я стоял на вершине маленького холма. Мои руки медленно опустились, и Сила покинула меня.

Это было странное, ни на что не похожее чувство — сон наяву, если хотите. Или просто фантазия, рожденная перенапряжением и гневом.