Кто-то подбирался сзади, явно собираясь вонзить шпагу мне в незащищенную спину. Поэтому…

Вместо того чтобы нанести удар, я сделал вид, будто споткнулся, а на самом деле переместил центр тяжести и сгруппировался.

Враг сделал выпад, а я отскочил в сторону, потом толкнул его, навалившись всем телом. Он мог изловчиться и ударить меня шпагой. Это был опасный прием, но ничего лучшего мне не удалось придумать. Когда мой клинок вонзился ему в грудь, я бросил на противника пристальный взгляд, но так и не понял, видел ли его раньше. Однако теперь это уже не имело значения. Нужно было продолжать драться, уничтожить их или самому погибнуть.

Пользуясь шпагой как рычагом, я, сделав поворот против часовой стрелки, загородился убитым от четвертого нападающего. И вовремя, потому что четвертый как раз спрыгнул с галереи и упал, споткнувшись. Теперь мне оставалось лишь вытащить шпагу из груди третьего и драться с четвертым один на один.

Я рванул шпагу… Тысяча чертей! Клинок вонзился в кость и не желал высвобождаться. А мой противник вскочил на ноги и обрел равновесие. Я продолжал держать мертвое тело между собой и живым противником, а левой рукой пытался выдернуть из правой руки мертвеца его шпагу, эфес которой он продолжал сжимать.

Проклятье! Покойник держал шпагу мертвой хваткой, его пальцы сжимали эфес, словно железные клещи.

Мой враг с мерзкой улыбкой размахивал клинком, пытаясь воткнуть его в меня. И тут я заметил, как блестит кольцо с камнем у него на пальце. Вот и ответ на мой вопрос, меня ли они искали здесь нынче ночью. Продолжая двигаться, я согнул колени и подсунул руки под мертвое тело.

Подобные ситуации порой врезаются в память будто видеозапись: полное отсутствие мыслей, зато масса ощущений; ты не успеваешь их зафиксировать, но все они тут как тут, если твой мозг вздумает снова прокрутить эту ленту.

С улицы и из домов послышались крики, отовсюду бежали люди. На мостовой вокруг меня была кровь, и я боялся поскользнуться. Поодаль, возле галереи лежал мертвый стрелок со сломанным арбалетом. Задушенный человек распростерся на мостовой, справа от моего противника. Безжизненное тело, служившее мне щитом, стало чересчур тяжким грузом. С некоторым облегчением я понял, что нападавших на меня было лишь четверо, и мне оставалось разделаться с последним. А он продолжал маневрировать, делая ложные выпады, готовясь вонзить в меня свою шпагу.

Хорошо, пора.

С силой швырнув мертвеца в своего врага и не взглянув на результат сего действа, так как не мог позволить себе такую роскошь, я бросился на землю и прокатился мимо лежащего тела того типа, что уронил шпагу и пытался ослабить удавку, сжимавшую его горло. Глухой звук удара о мостовую и злобный вопль сообщили о том, что мне удалось свалить на землю нападавшего, швырнув в него покойника. Чего я этим добился, мне предстояло узнать позже.

Я изловчился и, схватив шпагу, выпавшую из руки задушенного, быстро попятился назад…

И сделал это вовремя, потому что четвертый набросился на меня и стал бешено фехтовать, а я продолжал пятиться, отчаянно парируя его атаку. Он продолжал улыбаться, но мой первый удар показал, чего стоил его успех, а после второго ему стало не до улыбки.

Я прочно уперся ногами в землю. Противник был силен, но я оказался проворнее. Подоспевшие люди стояли и смотрели на нас, выкрикивая бесполезные советы. Не знаю, кому эти советы были адресованы, но они не помогли ни одному из нас. Когда я начал атаковать врага, он с минуту продержался, потом начал медленно пятиться, и я понял, что одолею его.

Мне он был нужен живым, и это несколько усложняло задачу. Сверкающий голубой камень, мелькавший у меня перед глазами, хранил тайну, которую я непременно желал разгадать. И я, продолжая атаку, чтобы измотать противника, осторожно маневрировал, отклоняя корпус то влево, то вправо, теснил его, заставляя пятиться с расчетом, чтобы он споткнулся о мертвеца.

Наступив одной ногой на руку трупа, враг сделал рывок вперед, чтобы сохранить равновесие. Потом в бешенстве, не раздумывая, бросился в атаку, увидев, что я опустил шпагу, готовясь к решающему натиску — я был намерен воспользоваться его секундным замешательством из-за потери равновесия. Но мой расчет не оправдался.

Размахнувшись, враг чуть не выбил шпагу у меня из руки. Я все-таки сумел парировать его удар, и мы схватились вплотную. К несчастью, я дал ему возможность изловчиться и нанести мне страшный удар по почкам. Одновременно он, чтобы повалить меня, сделал мне подножку. Падая, я сумел лишь сильно дернуть свой плащ, чтобы обе наши шпаги запутались в нем. Я тщетно пытался изловчиться и упасть на противника, но мы рухнули рядом, и эфес чьей-то шпаги, скорее моей, сильно ударил меня по ребру. Я упал на правую руку, а левую обмотал плащ. Левая рука врага была свободна, и он вцепился мне в лицо. Я укусил его, но удержать руку не смог. В конце концов мне удалось выпутаться из плаща и ударить его кулаком по лицу. Он отвернул голову, саданул меня коленом по бедру и пытался ткнуть двумя растопыренными пальцами в глаза. Я схватил его запястье и сжал изо всех сил. Свои правые руки ни он, ни я высвободить не могли — вес у нас был примерно одинаковый.

Я продолжал сжимать запястье врага, пока не хрустнули кости. Он в первый раз вскрикнул. Тогда я оттолкнул его, поднялся на колени и попытался встать, не отпуская его руки. Игра была окончена. Я выиграл.

Внезапно он обмяк и плюхнулся на меня. Я подумал, что это последняя уловка моего противника, но тут же увидел клинок, торчавший в его спине. Рука человека со страшным шрамом, вонзившая шпагу в моего врага, крепче сжала эфес, чтобы вытащить оружие.

— Сукин сын! — завопил я по-английски, уверенный, что он поймет меня. Я отпустил умирающего и ударил кулаком по лицу незнакомца. Тот упал навзничь. — Мне он был нужен живой!

Приподняв своего врага, я усадил его в более или менее удобное положение и спросил:

— Кто тебя послал? Как ты нашел меня?

Его лицо исказила гримаса, изо рта потекла тоненькая струйка крови.

— Спроси кого-нибудь другого, от меня ничего не добьешься, — пробормотал он и повалился навзничь.

Я снял кольцо с его руки, пополнив свою коллекцию треклятых голубых камней. Затем поднялся на ноги и уставился на человека, заколовшего моего врага. Два незнакомца помогли ему встать.

— Для чего вы это сделали, черт побери?!

— Я спас вашу окаянную жизнь! — рявкнул он в ответ.

— Как бы не так! А вот теперь непонятно, чем все кончится! Он был нужен мне живым!

Слева от меня шелохнулась фигура, и я узнал этот голос. Я уже было замахнулся, чтобы снова ударить человека со шрамом, когда она, положив легонько руку мне на плечо, промолвила:

— Он выполнял мой приказ. Я опасалась за твою жизнь и не знала, что ты хотел взять врага в плен.

Она подняла капюшон, и я увидел бледное гордое лицо Винты Бейли, подруги Кейна и, между прочим, третьей дочери барона Бейли, подарившего Амберу много пьяных ночей.

Я почувствовал, что меня слегка бьет дрожь, и сделал глубокий вдох, пытаясь прийти в себя.

— Понятно, — ответил я наконец. — Спасибо.

— Мне очень жаль, — продолжала она. Я покачал головой:

— Ты же не знала… Что сделано, то сделано. Я благодарен каждому, кто хочет помочь мне.

— Думаю, я смогу быть тебе полезной. Хотя я и ошиблась на этот раз, мне кажется, ты все еще в опасности. Давай уйдем отсюда.

Я кивнул.

— Только одну минутку…

Я снял Фракир с шеи задушенного, и она быстро шмыгнула в мой левый рукав. Шпагу я вложил в ножны и поправил перевязь.

— Идем, — сказал я.

И мы вчетвером зашагали по направлению к Портовой. Стоявшие посреди улицы зеваки поспешно расходились. Там, сзади, мародеры уже, наверное, начали раздевать трупы.

Все рассыпается; не держит сердцевина… И все же это мой дом, черт возьми!

Я уходил прочь от Мертвого тупика с леди Винтой и двумя слугами из дома Бейли, а бок у меня все еще болел от удара об эфес шпаги. Ночь была лунная, звездная, но по улице стлался морской туман. Хорошо еще, что я отделался синяком на боку — дело могло закончиться куда хуже. Удивительно, ведь я только прибыл Как они могли так быстро найти меня? Мне казалось, Винте что-то известно, но я склонен был доверять ей. Во-первых, потому что знал ее, а во-вторых, в смерти моего дяди Кейна, ее мужа, был виновен Люк, а все, связанное с голубыми камешками, исходило от него.