— Девица вроде знакомая. — Джерард тоже прошел вперед и теперь стоял со мной.

— Ты мог ее видеть, когда она проезжала мимо, — сказал я. — В день смерти Эрика. Это Дара.

Он судорожно перевел дыхание.

— Дара! Тогда ты…

— Я не врал. Она — настоящая.

— Мартин! — крикнул Рэндом, вставший тем временем справа от меня. — Мартин! Что происходит?

Ответа не было.

— Да он тебя не слышит, — махнул рукой Джерард. — Похоже, эта стена полностью нас отрезала.

Рэндом рванулся вперед, уперся руками в невидимую преграду.

— Давайте все вместе, — сказал он.

Я попробовал еще раз. Джерард тоже всем своим весом обрушился на стену.

Через минуту я бросил бесполезное занятие.

— Без толку. Мы ее не сдвинем.

— Что это за хреновина? — спросил Рэндом. — Что удерживает…

У меня были некоторые подозрения… Подозрения, не более того. И то лишь благодаря déjà vu всего сценария. Хотя сейчас… Сейчас я схватился за ножны, проверяя, на месте ли Грейсвандир.

На месте.

Ну и как же тогда мог я объяснить, что мой весьма характерный клинок сам по себе, безо всякой поддержки появился в воздухе, сверкнул своим хитроумным орнаментом и чуть коснулся горла Дары?

А никак не мог.

Только слишком уж все это напоминало события той ночи в небесном городе сновидений Тир-на Ног'тхе, чтобы оказаться совпадением. Ловушек тех и помех — темноты, общего смятения, густых теней, собственных моих бурных эмоций — не было. Но все равно сразу же вспоминалась та ночь. Очень похоже.

И все же не точно так же. Бенедикт стоял несколько иначе — чуть дальше, тело согнуто под другим углом. Читать по губам я не мог, так что оставалось только догадываться, задает ли Дара те же странные вопросы; вряд ли. Видимо, в тот раз — если связь вообще была — сцену, такую же, и все же другую, исказило воздействие Тир-на Ног'тха на мой разум.

— Корвин, — сказал Рэндом. — Это же вроде Грейсвандир там болтается?

— Болтается, говоришь? — изумился я. — Но нетрудно заметить, что мой клинок со мной.

— Другого такого быть не может… или может? А ты-то сам понимаешь, что тут происходит?

— Вроде бы да, — ответил я. — В любом случае мне этого не остановить.

Шпага Бенедикта вылетела из ножен и скрестилась с моей, точнее — с похожей на мою. Еще мгновение, и он вступил в бой с невидимым противником.

— Задай ему, Бенедикт! — закричал Рэндом.

— Бесполезно, — возразил я. — Скоро его обнаружат.

— А ты откуда знаешь? — вскинулся Джерард.

— В некотором роде это я там упражняюсь в фехтовании. Это оборотная сторона моего сна в Тир-на Ног'тхе. Не знаю, как отцу это удалось, но такова плата за возвращенный ему Камень.

— Не понимаю, — пожал плечами Джерард.

— Я тоже не знаю, как все сделано, — покачал головой я. — Но пока из комнаты не исчезнут две вещи, войти мы туда не сможем.

— Какие две вещи?

— Смотри.

Бенедикт перебросил клинок в другую руку; его сверкающий протез метнулся вперед и схватился за нечто невидимое. Два клинка наносили удары, парировали, захватывали, давили друг на друга… Правая рука Бенедикта продолжала снижаться.

Вдруг Грейсвандир высвободился и, обойдя шпагу Бенедикта, нанес ему потрясающий удар по сочленению правой руки и протеза. Тут Бенедикт повернулся и на несколько секунд загородил от нас происходящее.

Бенедикт, поворачиваясь, упал на одно колено, и все снова стало видно. Он сжимал культю. Механическая рука висела в воздухе рядом с Грейсвандиром; опускаясь, они удалялись от Бенедикта. Достигнув пола, эти странные предметы не остановились, но прошли насквозь и исчезли.

Меня повело вперед, я восстановил равновесие и двинулся дальше. Барьер исчез.

Мартин и Дара подбежали к Бенедикту раньше нас. Когда мы с Джерардом и Рэндомом подошли, Дара уже перевязывала руку пострадавшего полоской ткани, оторванной от своего плаща.

Рэндом схватил Мартина за плечо и развернул.

— Что здесь происходит? — спросил он.

— Дара… Дара сказала, что хочет посмотреть Амбер, — ответил тот. — Раз уж я теперь здесь живу, я согласился провести ее, устроить ей вроде экскурсию. Потом…

— Провести ее сюда. По карте?

— М-м… да.

— По чьей карте? По твоей или ее? Мартин закусил нижнюю губу.

— Понимаешь…

— Дай-ка мне эти карты! — Рэндом сорвал футляр с пояса Мартина, раскрыл и начал просматривать колоду.

— Потом я решил сказать Бенедикту, ведь он ею интересовался, — продолжал Мартин. — Бенедикт захотел прийти и посмотреть.

— Какого черта? — воскликнул Рэндом. — Тут есть твоя карта, ее и еще какого-то парня, его я ни разу не видел. Откуда они у тебя?

— Дай посмотреть, — попросил я. Он передал мне три карты.

— Ну? — продолжил Рэндом. — Они от Брэнда? Ну, конечно, кто же кроме него умеет сейчас делать карты.

— С Брэндом я стану иметь дело, только когда соберусь его убивать.

Но я уже знал, что эти карты — не от Брэнда. Не его стиль. Вообще незнакомый мне стиль. Хотя и не стиль меня сейчас занимал. Занимал меня третий, которого никогда не видел Рэндом. А я — видел. Я смотрел на лицо юнца, который выступил против меня с арбалетом у двери Владений Хаоса, узнал меня и решил не стрелять.

— Мартин, кто это? — Я протянул карту.

— Тот самый, кто сделал дополнительные карты, — ответил он. — Заодно нарисовал и свою. Я не знаю, откуда он взялся. Какой-то приятель Дары.

— Врешь, — повысил голос Рэндом.

— Спроси у Дары, — сказал я и повернулся к ней. Она все еще стояла на коленях рядом с Бенедиктом, хотя тот уже сидел на полу и перевязка была закончена.

— Ну так как? — повторил я, помахивая перед ней картой. — Кто это такой?

Она взглянула на карту, на меня и улыбнулась:

— Ты что, действительно не знаешь?

— А зачем бы я спрашивал?

— Посмотри на него снова, а потом взгляни в зеркало. Это — твой сын, как, впрочем, и мой. Его зовут Мерлин.

Меня нелегко потрясти. Голова пошла кругом, но мозг быстро соображал.

— Дара, — спросил я, — чего ты хочешь?

— Я тебе уже сказала, проходя Огненный Путь, что Амбер должен быть разрушен. Я хочу принять в этом посильное участие.

— Тебе достанется моя старая камера, — сказал я. — Нет, соседняя. Стража!

— Корвин, все в порядке, — произнес Бенедикт, поднимаясь на ноги. — Все не так плохо, как кажется. Она может объяснить.

— Пусть начнет.

— Не сейчас. В приватной обстановке. Только для членов семьи.

Я отослал пришедшую на мой зов стражу.

— Ладно, пройдем в одну из комнат над залом. Бенедикт кивнул, и Дара взяла его под левую руку.

Рэндом, Джерард Мартин и я проследовали за ними. Я оглянулся на пустой зал, где мой сон обратился явью. Такие вот дела.

Я перевалил через гребень Колвира, подъехал к своей гробнице и спрыгнул с лошади. В прохладном сумрачном помещении стоял еле уловимый запах плесени; я открыл гроб. Пусто. Хорошо, а то я уж сомневался — вдруг увижу там себя самого, живое (мертвое, конечно) доказательство того, что, несмотря на ориентиры и интуицию, я каким-то образом забрался не в ту Тень.

Выйдя наружу, я почесал Стару нос. Светило солнце, дул прохладный бриз. Мне вдруг захотелось в море. Вместо этого я сел на скамейку и занялся трубкой…

Мы поговорили. Дара сидела, поджав ноги, на коричневом диване, улыбалась и повторяла историю своего происхождения от Бенедикта и адской девы Линтры, своего детства, проведенного во Владениях Хаоса — кошмарно неэвклидовом местечке, где даже время было многомерным и вело себя до крайности странно.

— В тот раз ты мне врала, — сказал я. — Так с какой же радости должен я верить тебе сейчас?

Дара улыбнулась и критически оглядела свои ногти.

— В тот раз мне пришлось врать, — объяснила она. — Чтобы получить то, что мне было нужно.

— А именно?..

— Сведения о семье, Огненном Пути, картах, Амбере. Завоевать твое доверие. Родить от тебя ребенка.