Обрушив водопад слов на голову несчастного помощника, Питер ужом проскользнул в радиорубку, завесил шторой дверь и только после этого повернулся к радисту.

— Уилбар! Мне надо срочно послать сообщение!

— Я уже это слышал, — улыбнулся Фредрикс. — Какое ты хочешь: одностороннее, двустороннее или ночной вызов?

— Ну-у… я… а что самое быстрое?

— Приоритет отдан двусторонней связи, но только если абонент дома и ждет твоего звонка. Ты случайно не знаешь, какое там местное время?

— Я… — Спивак виновато заморгал глазами.

— Не волнуйся, устроим односторонний сеанс. Все, что понадобится сделать, так это вытащить старую камеру, разъемы, кабели, найти мои светофильтры и отыскать чистую дискету без всяких записей.

— Понял. А что такое ночной вызов?

— Ты печатаешь вон на том терминале, — указал рукой Фредрикс, — затем машина производит шифрование, а я загоняю адрес в первые десять бит. Пшик — и готово.

— Именно это мне и надо, — Питер закружился по кабине, пока не увидел терминал. — Просто печатать?

— Устраивайся поудобнее.

В течение десяти секунд Питер не отрывал носа от машинки, как вдруг неожиданно выпрямился:

— И ты его сразу отправишь?

— Только скажи кому.

— Мисс Шерил Хастингс, Дак Понд Серкл, 112, Сэг-Хэрбор, Большой Нью-Йорк.

— Ну, приятель, — засмеялся Фредрикс, — если бы не такое позднее время, я бы тебе организовал конференц-связь!

— Просто пошли письмом, ладно?

— Считай, что дело в шляпе.

Спивак радостно улыбнулся, слегка приоткрыл занавеску, дабы убедиться, что грозного первого помощника нигде поблизости не видать, и выскользнул наружу.

Фредрикс напечатал адрес и уже совсем собрался отправлять, когда любопытство взяло верх над сознанием долга. Не то чтобы он был охотником до чужих новостей, но ему нравилось знать, что посылают пассажиры корабля — вдруг это могло привести к каким-либо последствиям для космолета? К тому же, если он будет в курсе дел пассажиров, он сможет им помочь при случае, разве не так?

Радист вскрыл текст сообщения и прочитал следующее:

Трогательное послание, подумал про себя Фредрикс, в особенности для девушки с таким красивым старомодным именем «Шерил». В данном случае под «приезжай», скорее всего, подразумевается «приезжай на Марс», поскольку именно туда направлялась «Юла» с пассажиром Спиваком на борту. Возможно, мисс Шерил Хастингс прилетит со следующим рейсом «Юлы». Будет интересно взглянуть на девушку, сумевшую свести с ума такого во всех прочих отношениях разумного и прекрасно владеющего собой молодого человека, как Питер Спивак. Да уж, радисту Уилбару Фредриксу придется как следует присмотреться к ней.

Удовлетворив любопытство, Фредрикс закодировал сообщение, переправил его в буфер и нажал клавишу отправки. Секундой позже компьютер начал трансляцию, Фредрикс вернулся к прерванной игре.

Не успел радист сделать и двух ходов, как весь пульт управления и дисплей вспыхнули. Экран компьютера забился какой-то абракадаброй, загорелся зеленым, попытался перезапуститься, не сумел и в результате погас.

— Что за чертовщина? — изумился Фредрикс.

Он быстро сел за монитор, перезагрузился и начал рыться в памяти машины, отыскивая причину сбоя. Из разрушенных файлов и цифровой чепухи Уилбар смог извлечь только один вывод — во всем виноват мощнейший взрыв статики, один из видов электромагнитной энергии, который временно переполнил фильтры системы. Компьютер попытался зарегистрировать взрыв как входящий сигнал и интерпретировать его в соответствии с бинарными и растровыми кодами машинной памяти. Когда попытка не удалась, компьютер сдался и издал вопль о помощи.

Спокойно, только не волноваться, подбадривал себя Фредрикс, усевшись за компьютер. После внутренней диагностики он определил, что случайная избыточная энергия не сумела повредить каналы связи «Юлы» и не нанесла другого урона.

В волнении ему даже не пришло в голову проверить список последних переданных сообщений, чтобы посмотреть, какие из них могли бы быть прерваны, и послать их снова.

Радист Уилбар Фредрикс не был настолько предан своей работе.

Фокус

   Фокус

      Фокус

         Фокус

1919 Виа Вилла, Алтадена, Калифорния,

21 марта, 9.49 по местному времени.

Пьеро Моска решил, что, до того как он отправится на запланированный в десять утра семинар в Институте Лоуренса под названием «Туманности и новые звезды» и будет там объяснять все, что касается образования звезд под действием ударной волны, он поднимется на крышу своей квартиры и взглянет еще раз на солнечное пятно доктора Фриде.

Когда Пьеро наводил фокус, утренний бриз с горы Сангабриэль слегка помял алюминизированную пленку, натянутую поверх объектива на телескопе. В результате изображение чуть исказилось, и наводить фокус стало труднее.

Неожиданно на его глазах попавшие в окуляр темные пятна превратились в две глубокие черные дыры. Каждая из них была не менее трех градусов шириной, на поверхности Солнца их разделяло порядка двадцати градусов, а между ними, к изумлению астронома, простирался огромный серый массив. Сама дуга была больше, чем всякая пара солнечных пятен, которые Моске довелось видеть на фотографиях двадцатого столетия или читать о них. Эта парочка походила на обычные пятна столь же мало, сколь пики Кордильер напоминают песочные башенки.

По знал, что солнечные пятна не есть дыры в полном смысле этого слова, а представляют собой холодные области фотосферы, которые не испускают видимый свет, обволакивающий прочие части атмосферы звезды. В течение долгого времени Моска тем не менее не мог отказать себе в удовольствии повоображать, будто он смотрит на пару огромных кратеров на ровной поверхности, кратеров, образовавшихся от столкновения с поверхностью двух огромных и чрезвычайно массивных тел.

Затем, как иногда бывает с монохромной пленкой, натянутой на ровную поверхность и позволяющей видеть лишь в одном измерении, иллюзия глубины сменилась иллюзией высоты. Теперь окружающая дыры серая область напоминала горное плато — сильно пересеченную местность, на которой вздымались два черных холма. Неведомо как Моске почудилось, что два пятна напоминают парочку чернильных озер.

Визуальное восприятие снова изменилось, и теперь взору наблюдателя предстал ведущий в глубь Солнца туннель. Черный вал ввинчивался в недра звезды, обнажая ее глубокие темные недра.

И все это Пьеро удавалось разглядеть с помощью крохотного телескопа, снабженного экраном, который забирал девяносто девять и девять десятых процента света и снижал яркость и жар до разумных пределов, тем самым защищая человеческое зрение.

Моску интересовало, возник ли уже протуберанец в области, связывавшей два пятна. По крайней мере, по наблюдениям его предшественников в период активности солнечных пятен так всегда происходило. Под этим углом разглядеть растянувшийся вдоль солнечного диска протуберанец было очень трудно, практически невозможно. В большинстве своем протуберанцы являлись газовыми «мостиками», излучающими в крайне ограниченном диапазоне частот; протуберанцы, различимые в белом свете, встречались крайне редко. Поэтому, что касалось видимого спектра, наблюдать протуберанцы можно было, лишь когда они показывались над лимбом или во время затмения.

Безусловно, если бы По осуществлял наблюдение в альфа-водородном спектре, от его глаз не укрылся бы ни один протуберанец. В данном диапазоне оказывалось возможным подсветить перегретые газы дуги, которые подпитывались энергией из текущего по петле магнитного потока. В таком случае на фоне более холодных слоев фотосферы удавалось отчетливо разглядеть протуберанец. Однако возможность поработать на подобной технике была для Пьеро закрыта, поскольку декан Уитерс так и не предоставил ему доступ к телескопам института. На малые телескопы подобные фильтры больше не выпускались, а как их сделать самому, По не знал.